Одним из символов блокады Ленинграда стала школьница Таня Савичева, начавшая во время блокады вести дневник в записной книжке своей старшей сестры Нины. В ее дневнике девять страниц, на шести из которых даты смерти близких ей людей — матери, бабушки, сестры, брата и двух дядей. Почти вся семья Тани Савичевой погибла во время ленинградской блокады в период с декабря 1941 года по май 1942 года.

Во время блокады Таня жила в доме № 13/6 на 2-й линии Васильевского острова. К началу блокады девочка закончила три класса школы. В четвертый класс Савичева пошла только 3 ноября 1941 года, когда в Ленинграде были открыты 103 школы. Однако с началом зимы занятия практически прекратились.

28 декабря 1941 года первой умерла ее сестра Женя. К тому времени в городе остановился транспорт, поэтому сестра Тани по заснеженным улицам пешком ходила семь километров на завод, на котором она работала. Часто она даже ночевала на предприятии, потому что работала в две смены. Однажды она не пришла на работу. К ней домой отправилась старшая сестра Нина. На ее руках Женя и скончалась от голода. Склонившись над гробом, мать Мария Игнатьевна произнесла пророческую фразу: «Вот мы тебя хороним, Женечка. А кто и как нас хоронить будет?».

В начале 1942 года в Ленинграде открылись столовые для детей в возрасте от восьми до двенадцати лет. Таня ходила в них вплоть до 22 января. 23 января ей исполнилось двенадцать лет, вследствие чего по меркам блокадного города в семье Савичевых «детей не стало» и отныне Таня получала такую же норму хлеба, как и взрослый человек.

Тогда же дистрофией тяжело заболела бабушка Тани Евдокия Григорьевна. Она отказалась от госпитализации, сказав, что там и без нее много больных. 25 января бабушка умерла. Перед смертью бабушка очень просила, чтобы не выбрасывали её карточку, потому что её можно было использовать ещё до конца месяца. Так делали многие в Ленинграде, и это на какое-то время поддерживало жизнь родственников и близких умершего. Чтобы исключить такое «незаконное пользование» карточками, впоследствии была введена перерегистрация в середине каждого месяца. Поэтому в свидетельстве о смерти, которое Мария Игнатьевна получила в райсобесе, стоит другое число — 1 февраля.

Брат Лека работал на Адмиралтейском заводе, несмотря на голод, он выдерживал по две смены. Умер молодой человек от голода 17 марта в заводском стационаре.

К апрелю в городе начались целые эпидемии многих заболеваний, вызванных голодом, в частности, цинги и туберкулеза. 13 апреля от него умер дядя Вася.

В апреле же была прекращена эвакуация ленинградцев по Дороге жизни, в начале мая открылись 137 школ, куда пошло 64 тысячи детей, большинство из которых страдали цингой и дистрофией. Таня Савичева не смогла пойти в школу, потому что заботилась о маме и дяде Леше.

10 мая умер дядя Леша, которой был сражен запущенной дистрофией, при которой уже даже не госпитализировали.

Через три дня умерла мама Тани Мария Игнатьевна.

Тогда же девочка сделала запись «Савичевы умерли». Однако она не знала, что ее сестра Нина успела эвакуироваться по Дороге жизни вместе со своим предприятием. Поскольку письма не доходили, она не могла сообщить о себе родным. Нина умерла в августе прошлого года в возрасте 94 лет. Брат Миша, которого считали погибшим на фронте, также выжил, прибившись под Псковом к партизанскому отряду.

После смерти мамы Таня пошла к соседям этажом ниже. Там жила ее сверстница Вера Николенко. Ее мать и отец и вывезли на кладбище тело Марии Игнатьевны. Таня с ними не пошла, потому что была очень слаба. Она всего одну ночь побыла в семье Николенко, рассказала о том, что у нее остались семейные драгоценности, и она будет менять их на хлеб. Утром она ушла и больше соседи ее не видели.

Пошла Таня к бабушкиной племяннице тете Дусе. Пока она работала на заводе, Таня гуляла на улице, чтобы дышать свежим воздухом и легче переносить дистрофию. Из-за озноба девочка, как и многие другие жители Ленинграда, ходили в мае в зимней одежде.

От друга брата Леки Василия Крылова, Таня узнала, что сестра Нина жива и живет в Тверской области, куда ее отправили в госпиталь.

Опеку над Таней тетя Дуся вскоре сняла, поэтому девочку определили в детский дом, который готовился к эвакуации в Горьковскую область. Под бомбежками 125 детей добрались до места назначения только в августе. Там детей, несмотря на отсутствие продуктов питания и медикаментов, выхаживали простые горьковчане. Они же обнаружили у Тани туберкулез, поэтому ее отправили на карантин. Она слабла буквально на глазах, по свидетельству ухаживавшей за ней медсестры, она ходила по стенке и на костылях. В марте 1944 года ее отправили в дом инвалидов, а через два месяца в инфекционную больницу.

Таня умерла 1 июля 1944 года от костного туберкулеза, туберкулеза кишечника, цинги, дистрофии. Также незадолго до смерти девочка полностью ослепла. Похоронена она была рядом с могилой родных медсестры Анны Журкиной, которая ухаживала за Таней в последние дни.

Ее дневники были найдены ее сестрой Ниной у тети Дуси. Позже они были представлены в экспозиции выставки «Героическая оборона Ленинграда». Дневник сегодня выставлен в музее истории Ленинграда, а его копия — в витрине одного из павильонов Пискарёвского мемориального кладбища. В ближайшее время планируется впервые за последние тридцать пять лет показать оригинал, но в закрытом виде.

Обычная ленинградская девочка Таня Савичева стала известна на весь мир благодаря своему дневнику, который она вела в 1941 - 1942 гг. во время блокады Ленинграда. Эта книжечка стала одним из главных символов тех страшных событий.

Место и дата рождения

Родилась Таня Савичева 23 января 1930 года в небольшом селе под названием Дворищи. Это местечко находилось рядом с Родители воспитали и вырастили ее в Ленинграде, где она провела почти всю свою недолгую жизнь. Сами старшие Савичевы происходили из северной столицы. Мать девочки Мария Игнатьевна решила рожать в глухом селе из-за того, что там жила ее сестра, чей муж был профессиональным врачом. Он исполнил роль акушера и помог благополучно принять роды.

Таня Савичева была восьмым ребенком в своей большой и дружной семье. Она приходилась младшей всем своим братьям и сестрам. Трое из них умерли еще до рождения девочки в детском возрасте в 1916 году из-за эпидемии скарлатины. Так, у Тани к началу блокады осталось две старших сестры (Евгения и Нина) и брата (Леонид и Михаил).

Семья Савичевых

Отец Тани был нэпманом - то есть бывшим предпринимателем. Еще в царское время Николай Савичев владел пекарней, кондитерской и даже кинотеатром. Когда к власти пришли большевики, все эти предприятия были национализированы. Николай Родионович не только лишился всего своего имущества, но и стал лишенцем - его понизили в избирательных правах, как социально неблагонадежного.

В 30-е годы семью Савичевых даже ненадолго выселили из Ленинграда, хотя скоро им удалось вернуться в родной город. Тем не менее, Николай всех этих потрясений не выдержал и скончался в 1936-м. Его дети не имели права учиться в университетах или вступить в коммунистическую партию. Старшие братья и сестры работали на различных заводах и предприятиях Ленинграда. Один из них - Леонид, увлекался музыкой, из-за чего в доме Савичевых было много инструментов и постоянно проходили самодеятельные веселые концерты. Младшая Таня особенно доверительно относилась к своему дяде Василию (брату отца).

Начало блокады

В мае 1941 года Таня Савичева закончила 3 класс. Летом семья хотела отправиться в село Дворищи на отдых. Однако 22 июня стало известно о нападении немцев на Советский Союз. Тогда все взрослые Савичевы решили остаться в Ленинграде и помогать в тылу Красной армии. Мужчины отправились в военкомат, однако получили отказ. У брата Леонида было плохое зрение, а дяди Василий и Алексей не подходили по возрасту. В армии оказался только Михаил. После взятия немцами Пскова в июле 1941 года он стал партизаном в тылу врага.

Старшая сестра Нина тогда же отправилась рыть окопы недалеко от Ленинграда, а Женя начала сдавать кровь, необходимую для переливания раненым солдатам. Блокадный дневник Тани Савичевой не рассказывает этих подробностей. В нем всего лишь на девяти страницах уместились короткие заметки девочки о смерти своих близких. Все детали о судьбе семьи Савичевых стали известны гораздо позже, когда дневник ребенка стал одним из главных символов той страшной блокады.

Смерть Евгении

Первой в семье Савичевых умерла Женя. Она сильно подорвала свое здоровье из-за регулярной сдачи крови на пункте переливания. Кроме того, старшая сестра Тани продолжала работать на своем заводе. Иногда она оставалась ночевать прямо там, чтобы сэкономить силы на дополнительные смены. Дело было в том, что в конце 1941 года в Ленинграде остановился весь общественный транспорт. Связано это было с тем, что улицы занесло огромными сугробами, которые некому было убирать. Чтобы попасть на работу, Евгении приходилось каждый день пешком проходить огромные расстояния в несколько километров. Стресс и отсутствие отдыха сильно повлияли на ее организм. 28 декабря 1941 года Женя умерла на руках своей сестры Нины, пришедшей навестить ее после того, как ее не обнаружили на работе. Тогда же блокадный дневник Тани Савичевой пополнился первой записью.

Первая запись

Первоначально дневник Тани Савичевой из блокадного Ленинграда был записной книжкой ее сестры Нины. Девушка использовала ее на своей работе. Нина была конструктором-чертежником. Поэтому ее книжка наполовину была исписана разной технической информацией о котлах и трубопроводах.

Дневник Тани Савичевой начинался почти в самом ее конце. Вторая часть книги была разделена по алфавиту для удобства навигации. Девочка, делая первую запись, остановилась на странице, помеченной буквой «Ж». Там дневник Тани Савичевой из блокадного Ленинграда навечно сохранил воспоминание о том, что Женя умерла 28 декабря в 12 часов утра.

Новый 1942-й

Несмотря на то, что уже в первые месяцы окружения города погибло много людей, как ни в чем не бывало продолжалась блокада Ленинграда. Дневник Тани Савичевой уместил в себя несколько пометок о самых страшных событиях для ее семьи. Девочка делала свои записи с помощью обычного цветного карандаша.

В январе 1942 года бабушке Тани по материнской линии Евдокии Григорьевне Федоровой был поставлен диагноз дистрофии. Этот приговор стал обычным явлением в любом доме, в каждой квартире и семье. В Ленинград перестал поступать провиант из соседних областей, а внутренние запасы быстро истощались. Кроме того, немцы с помощью авианалетов в самом начале блокады уничтожили ангары, где хранился хлеб. Поэтому неудивительно, что старая 74-летняя бабушка Тани умерла от истощения одной из первых. Она ушла из жизни 25 января 1942 года всего через два дня после дня рождения девочки.

Последние записи

Следующим после бабушки Евдокии от дистрофии умер Леонид. В семье его ласково звали Лекой. 24-летний молодой человек был ровесником Октябрьской революции. Он работал на Адмиралтейском заводе. Предприятие находилось совсем недалеко от дома Савичевых, но Лека все равно почти не бывал там, а каждый день оставался ночевать на предприятии, чтобы попасть на вторую смену. Леонид ушел из жизни 17 марта. Дневник Тани Савичевой сохранил весть об этой смерти на одной из своих страниц.

В апреле не стало дяди Васи, а в мае - дяди Леши. Братьев отца Тани похоронили на Всего через три дня после дяди Леши умерла мама девочки Мария Савичева. Это случилось 13 мая 1942 года. Тогда же Таня оставила в своем дневнике три последних записи - «Савичевы умерли», «Умерли все», «Осталась одна Таня».

Девочка не знала о том, что Миша и Нина выжили. Старший брат воевал на фронте и был партизаном, из-за чего о нем долгое время не было вестей. Он стал инвалидом и в мирное время передвигался только на коляске. Нина, работая на своем ленинградском заводе, была спешно эвакуирована, и так и не смогла вовремя оповестить семью о своем спасении.

Сестра уже после войны первой обнаружила записную книжку. Нина отправила ее на выставку, описывавшую дни, в которые шла блокада Ленинграда. Дневник Тани Савичевой стал известен на всю страну именно после этого.

Скитания девочки

После смерти матери Таня осталась одна. Сначала она ушла к соседям Николаенко, жившим в том же доме этажом выше. Отец этого семейства организовал похороны матери Тани. Сама девочка не смогла присутствовать на церемонии, из-за того что была слишком слаба. На следующий день Таня отправилась к Евдокии Арсеньевой, приходившейся племянницей ее бабушке. Уходя из родного дома, девочка забрала шкатулку, в которой хранилась разная мелочь (в том числе свидетельства о смерти родственников и дневник).

Женщина оформила опекунство над младшей Савичевой. Евдокия работала на заводе и часто оставляла девочку дома одну. Та уже страдала от дистрофии, вызванной недоеданием, из-за чего даже с наступлением весны не расставалась с зимней одеждой (так как чувствовала постоянный озноб). В июне 1942 года Таню обнаружил Василий Крылов - давний друг ее семьи. Ему удалось привезти письма от старшей сестры Нины, бывшей в эвакуации.

Эвакуация

Летом 1942 года Савичева Татьяна Николаевна вместе с еще сотней детей была отправлена в детский дом в Горьковской области. Там в тылу было безопасно. О детях заботился многочисленный персонал. Но к тому времени здоровье Тани было безнадежно подорвано. Она была физически истощена из-за долгого недоедания. Кроме того, девочка заболела туберкулезом, из-за чего ее изолировали от ровесников.

Здоровье ребенка догорало очень медленно. Весной 1944 года ее отправили в дом инвалидов. Там туберкулез перешел в последнюю стадию своего прогресса. Болезнь наложилась на дистрофию, нервное расстройство и цингу. Девочка умерла 1 июля 1944 года. В последние дни жизни она окончательно ослепла. Так даже спустя два года после эвакуации убивала своих пленников блокада. Дневник Тани Савичевой стал коротким, но одним из самых впечатляющих и емких свидетельств ужасов, которые пришлось пережить жителям Ленинграда.

Двенадцатилетняя ленинградка Таня Савичева начала вести свой дневник чуть раньше Анны Франк, жертвы Холокоста. Они были почти ровесницами и писали об одном и том же — об ужасе фашизма. И погибли эти две девочки, не дождавшись Победы: Таня – в июле 1944, Анна – в марте 1945 года. «Дневник Анны Франк» был опубликован после войны и рассказал о своем авторе всему миру. «Дневник Тани Савичевой» не был издан, в нем всего 9 страшных записей о гибели ее большой семьи в блокадном Ленинграде. Эта маленькая записная книжка была предъявлена на , в качестве документа, обвиняющего фашизм.

Дневник Тани Савичевой выставлен в Музее истории Ленинграда (Санкт-Петербург), его копия — в витрине мемориала Пискаревского кладбища, где покоятся 570 тысяч жителей города, умерших во время 900-дневной фашистской блокады (1941-1943 гг.), и на Поклонной горе в Москве.

Детская рука, теряющая силы от голода, писала неровно, скупо. Хрупкая душа, пораженная невыносимыми страданиями, была уже не способна на живые эмоции. Таня просто фиксировала реальные факты своего бытия — трагические «визиты смерти» в родной дом. И когда читаешь это, цепенеешь:

«28 декабря 1941 года. Женя умерла в 12.00 утра 1941 года».
«Бабушка умерла 25 января в 3 часа 1942 г.».
«Лека умер 17 марта в 5 часов утра. 1942 г.».
«Дядя Вася умер 13 апреля в 2 часа ночи. 1942 год».
«Дядя Леша, 10 мая в 4 часа дня. 1942 год».
«Мама – 13 мая в 7 часов 30 минут утра. 1942 г.»
«Савичевы умерли». «Умерли все». «Осталась одна Таня».

…Она была дочерью пекаря и белошвейки, младшей в семье, всеми любимой. Большие серые глаза под русой челкой, кофточка-матроска, чистый, звонкий «ангельский» голос, обещавший певческое будущее.

Савичевы все были музыкально одарены. И мать, Мария Игнатьевна, даже создала небольшой семейный ансамбль: два брата, Лека и Миша, играли на гитаре, мандолине и банджо, Таня пела, остальные поддерживали хором.

Отец, Николай Родионович, рано умер, и мать крутилась юлой, чтобы поднять на ноги пятерых детей. У белошвейки ленинградского Дома моды было много заказов, она неплохо зарабатывала. Искусные вышивки украшали уютный дом Савичевых — нарядные занавески, салфетки, скатерти.

С детских лет вышивала и Таня — все цветы, цветы…

Лето 1941-го года Савичевы собирались провести в деревне под Гдовом, у Чудского озера, но уехать успел только Миша. Утро 22-го июня, принесшее войну, изменило планы. Сплоченная семья Савичевых решила остаться в Ленинграде, держаться вместе, помогать фронту. Мать-белошвейка шила обмундирование для бойцов. Лека, из-за плохого зрения, в армию не попал и работал строгальщиком на Адмиралтейском заводе, сестра Женя точила корпуса для мин, Нина была мобилизована на оборонные работы. Василий и Алексей Савичевы, два дяди Тани, несли службу в ПВО.

Таня тоже не сидела сложа руки. Вместе с другими ребятами она помогала взрослым тушить «зажигалки», рыть траншеи. Но кольцо блокады быстро сжималось — по плану Гитлера, Ленинград следовало «задушить голодом и сровнять с лица земли». Однажды не вернулась с работы Нина. В этот день был сильный обстрел, дома беспокоились и ждали. Но когда прошли все сроки, мать отдала Тане, в память о сестре, ее маленькую записную книжку, в которой девочка и стала делать свои записи.

Сестра Женя умерла прямо на заводе. Работала по 2 смены, а потом еще сдавала кровь, и сил не хватило. Скоро отвезли на Пискаревское кладбище и бабушку – сердце не выдержало. В «Истории Адмиралтейского завода» есть такие строки: «Леонид Савичев работал очень старательно, хотя и был истощен. Однажды он не пришел на смену — в цех сообщили, что он умер…».

Таня все чаще открывала свою записную книжку – один за другим ушли из жизни ее дяди, а потом и мама. Однажды девочка подведет страшный итог: «Савичевы умерли все. Осталась одна Таня».

Таня так и не узнала, что не все Савичевы погибли, их род продолжается. Сестра Нина была спасена и вывезена в тыл. В 1945-м году она вернулась в родной город, в родной дом, и среди голых стен, осколков и штукатурки нашла записную книжку с Таниными записями. Оправился после тяжелого ранения на фронте и брат Миша.

Таню же, потерявшую сознание от голода, обнаружили служащие специальных санитарных команд, обходившие ленинградские дома. Жизнь едва теплилась в ней. Вместе со 140 другими истощенными голодом ленинградскими детьми девочку эвакуировали в Горьковскую (ныне – Нижегородская) область, в поселок Шатки. Жители несли детям, кто что мог, откармливали и согревали сиротские души. Многие из детей окрепли, встали на ноги. Но Таня так и не поднялась. Врачи в течение 2-х лет сражались за жизнь юной ленинградки, но гибельные процессы в ее организме оказались необратимыми. У Тани тряслись руки и ноги, ее мучили страшные головные боли. 1 июля 1944 года Таня Савичева скончалась. Ее похоронили на поселковом кладбище, где она и покоится под мраморным надгробием. Рядом — стена с барельефом девочки и страничками из ее дневника. Танины записи вырезаны и на сером камне памятника «Цветок жизни», под Санкт-Петербургом, на 3-ем километре блокадной «Дороги Жизни».

Таня Савичева родилась 25 января, в день поминовения святой мученицы Татианы. Оставшиеся в живых Савичевы, их дети и внуки, обязательно собираются за общим столом и поют «Балладу о Тане Савичевой» (композитор Е. Дога, слова В. Гина), которая впервые прозвучала на концерте народной артистки Эдиты Пьехи: «Таня, Таня… твое имя — как набат на всех наречиях…»

Нельзя сердцу прекращать помнить, иначе — пресечется род наш человеческий.

Таню Савичеву - девочку, которая не дожила и до 15 лет, всегда вспоминают в связи с блокадой Ленинграда. Она - символ тех страданий, которые перенесли все его жители. Её дневник, состоящий всего из девяти записей, передает весь ужас и чувство безнадежности, которые охватывали её душу, когда один за другим уходили все её близкие.

Таня (Татьяна Николаевна) Савичева родилась 23 января (по другим данным - 25 января) 1930 года в селе Дворищи под Гдовом (Псковская область), а выросла, как и ее братья и сестры, в Ленинграде. Таня была пятым и самым младшим ребёнком в семье — у нее было две сестры и два брата.

Летом 1941 года Савичевы собирались уехать из Ленинграда, но не успели, война застала их врасплох. Им ничего не оставалось кроме того, чтобы остаться в блокадном городе и помогать по мере сил фронту, надеясь на окончание этого ужаса. Записная книжка досталась Тане в память о старшей сестре Нине, пропавшей без вести во время обстрела. В семье её все считали погибшей. Тогда Таня и стала делать свои страшные записи.

Таню нашли в её доме служащие санитарных команд, обходившие ленинградские дома в поисках выживших. Её вывезли в поселок Шатки Горьковской области вместе со многими сиротами, такими как она, но спасти девочку уже не удалось.

Таня Савичева умерла 1 июля 1944 года в поселке Шатки, так и не дожив до Победы, так и не узнав, что ее сестра Нина и брат Миша живы, что она не одна.

Дневник Тани стал одним из доказательств обвинения на Нюрнбергском процессе, а сегодня он выставлен в музее истории Ленинграда, его копия — в витрине одного из павильонов Пискаревского мемориального кладбища. Сама же Таня навсегда осталась в памяти тех, кто выжил в эти страшные годы.

Блокада Ленинграда длилась с 8 сентября 1941 по 27 января 1944 года. В осаждённом городе от голода погибли более шестисот тысяч человек. Символом этих 872 дней стала небольшая записная книжка. На каждом её листе крупным детским почерком - всего по одному предложению: констатация смерти близких. 13 мая 1942 года была сделана последняя запись: «Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня ». О трагедии одной семьи как трагедии нации - в материале RT.

В семье Николая Родионовича и Марии Игнатьевны Савичевых было восемь детей, Таня - самая младшая. В её скорбный дневник попали только сестра Женя и брат Леонид. Двое других детей, Нина и Михаил, считались пропавшими, а ещё трое погибли в младенчестве.

Отец Тани, Николай Родионович, умер незадолго до войны, в 1936 году. Ещё до революции он открыл пекарню, булочную и кинотеатр, которые приносили неплохой доход. После сворачивания советской властью новой экономической политики Николай Савичев лишился своих предприятий и был выслан из Ленинграда. Однако на свою беду семья всё-таки смогла вернуться в родной город.

Первой жертвой войны в семье Савичевых стала Женя - самый старший ребёнок Николая Родионовича и Марии Игнатьевны. Она родилась в 1909 году, успела выйти замуж и развестись. После замужества Женя покинула отчий дом на 2-ой линии Васильевского острова и переехала на Моховую. Она осталась жить в новой квартире и после развода. Здесь же Евгения Николаевна Савичева скончалась 28 декабря 1941 года.

Женя работала в архиве Невского машиностроительного завода. Она, как и сотни тысяч других работников тыла, каждый день совершала настоящий подвиг - не только трудилась сверхурочно (иногда - по две смены подряд), но в это тяжёлое, голодное время сдавала кровь для бойцов Красной Армии.

Это и стало одной из причин её гибели зимой 1941 года. В Ленинграде ударили сильные морозы, которые горожанам пришлось переживать без отопления, электричества и общественного транспорта. Женя, обессилившая от работы и постоянной сдачи крови, два раза в день преодолевала путь между домом и заводом длиной в 7 км. Она шла и в страшный мороз, и в метель, неизменно проваливаясь в глубокие сугробы, которые никто не убирал. Иногда Женя оставалась на ночь на заводе, но отдыха ей это не приносило: старшая из детей Савичевых брала себе дополнительную смену.

Женя не пришла на работу лишь однажды, в самом конце декабря 1941 года. Её сестра Нина , работавшая на том же заводе конструктором, начала беспокоиться. Воскресным утром 28 декабря она, отпросившись со смены, побежала на Моховую. Нина Савичева нашла свою сестру уже при смерти.

Женя очень боялась, что ей в глаза попадёт земля, если её станут хоронить без гроба, поэтому Савичевы отдали две буханки хлеба и папиросы из своих скудных запасов, чтобы найти гроб и похоронить Женю на Смоленском кладбище.

В день похорон Мария Игнатьевна Савичева сказала над могилой дочери: «Вот мы тебя хороним, Женечка. А кто и как нас хоронить будет?». В день смерти Жени её сестра Таня начала свой скорбный дневник. Она взяла блокнот Нины и перелистнула страницы, где старшая сестра описывала строение паровых котлов. На каждом листе блокнота стояла буква алфавита. Таня нашла в пустой половине книжечки букву «ж» и синим карандашом написала: «Женя умерла 28 дек. в 12.30 час. утра 1941 г.». Короткое предложение заняло всю страницу: девочка писала крупным неровным почерком, помещая на строчке по одному-два слова.

22 июня 1941 года исполнилось 74 года матери Марии Игнатьевны - Евдокии Григорьевне Фёдоровой. В начале января Таниной бабушке поставили диагноз - последняя степень алиментарной дистрофии. Это означало, что недостаток веса у Евдокии Григорьевны превышал 30%, и без срочной госпитализации шансов выжить у неё не было. Но от больницы она отказалась, сказав, что все палаты и так забиты. Евдокия Григорьевна умерла 25 января 1942 года - через два дня после 12-летия Тани. Точное место захоронения Евдокии Григорьевны неизвестно - к этому моменту умерших уже редко хоронили отдельно, чаще всего они попадали в братские могилы. Вероятнее всего, Евдокия Григорьевна оказалась в одной из таких могил на Пискарёвском кладбище.

Перед смертью бабушка попросила не хоронить её до начала февраля - таким образом, у Савичевых сохранялась январская продовольственная карточка Евдокии Григорьевны, по которой можно было получать продукты ещё несколько оставшихся в январе дней.

Умирающие в ленинградской блокаде люди часто завещали свои карточки родственникам. Чтобы остановить раздачу продуктов мертвецам, власти города ввели дополнительную регистрацию в середине каждого месяца.

25 января в дневнике Тани появилась ещё одна запись: «Бабушка умерла 25 янв. 3 ч. дня 1942 г.». Официальной датой смерти Евдокии Григорьевны Фёдоровой стало 1 февраля 1942 года - день, когда закончился срок действия её продовольственной карточки.

Старший брат Тани Леонид (или Лёка, как называли его родные) был ровесником революции и характер имел соответствующий. В военкомат он помчался сразу после того, как узнал о начале войны, но на фронт его не взяли - слишком сильная близорукость. Да и в тылу Леонид был куда полезнее: старший сын в семье Савичевых был талантливым инженером. Если бы не ссылка отца, он мог бы получить высшее образование и достичь успеха на выбранном поприще, но сыну «лишенца» позволили закончить только фабрично-заводское училище. По воспоминаниям Нины Савичевой, Леонид однажды смастерил приёмник и пообещал сестре, что когда-нибудь она сможет сидеть дома и смотреть спектакли из любого театра в мире. Нина действительно дожила до этого времени.

Кроме того, юноша был музыкально одарён. В семье Савичевых поощряли занятия музыкой, поэтому у Леонида и его друзей даже был собственный струнный оркестр. Возможно, и это увлечение переросло бы в нечто большее, если бы не блокада Ленинграда.

Судьба Леонида во многом повторяет судьбу Жени Савичевой. Тоже завод, тоже изнурительная работа, не кончающаяся ни днём ни ночью. На родном Адмиралтейском заводе молодого Савичева очень ценили: юноша был не только способным, но старательным и исполнительным. Как и сестра Женя, он не пришёл на работу лишь однажды - в тот день, когда оказался в заводском стационаре с дистрофией. Младшая сестра, от горя и слабости делая ошибки в дневнике, напишет: «Лёка умер 17 марта в 5 часутра в 1942 г.». Леониду Савичеву было всего 24 года.

У отца Тани, Николая Родионовича, было пять братьев и сестра. Три брата жили в том же доме на 2-ой линии Васильевского острова, но этажом выше. Двое из них - Василий и Алексей - дожили до войны. В тяжёлое блокадное время все Савичевы решили жить в одной квартире, чтобы помогать друг другу.

В 1941 году Василию Савичеву было 56 лет. В годы Первой мировой он воевал и получил боевую награду, потом вместе с братьями содержал булочную. После того, как предприятие Савичевых закрыли, он стал директором магазина «Букинист», где и проработал до конца своих дней.

Василий Савичев, как и его племянник Леонид, стремился попасть на фронт, но, несмотря на боевой опыт, добровольцем его не взяли - по возрасту.

Дядя Вася, как и другие члены семьи, обожал маленькую Таню. Страшной зимой 1941-1942 годов он растапливал печку своей библиотекой, но одну книгу, «Мифы Древней Греции», не тронул - подарил племяннице. «Дядя Вася умер в 13 апр 2 ч ночь 1942 г.», - напишет Таня, путаясь в предлогах и падежах. По злой иронии судьбы именно в это время в душах ленинградцев затеплилась надежда: была увеличена норма хлеба, открывались бани, начали ходить трамваи. «Дядя Лёша 10 мая в 4 ч дня 1942 г.»

Алексей Савичев был гораздо старше своих братьев Николая и Василия - к началу войны ему исполнился 71 год. Несмотря на преклонный возраст Алексей Родионович хотел оказаться в боевом строю. Разумеется, в добровольцы его не взяли.

Алексей Савичев выполнял ту же работу, что и остальные, гораздо более молодые члены семьи. Строил баррикады, рыл траншеи, дежурил на крышах. Как и тысячи других ленинградцев, он умер от последней стадии дистрофии. В записи о смерти дяди Лёши измученная, тяжело больная и совершенно обессиленная Таня пропустила слово «умер». Вероятно, оно стало невыносимым для разбитого страданием ребёнка.

Весной 1942 года Мария Игнатьевна уже была тяжело больна цингой. Таня бегала на рынок, пыталась достать для матери лук, - девочка не верила, что неизменно добрая, сильная и выносливая мама может умереть и оставить её одну. Но сама Мария Игнатьевна понимала, что скоро это произойдёт, и наказала дочери после её смерти идти к дальней родственнице, тёте Дусе.

Мария Игнатьевна после краха предприятий мужа начала работать в швейной Артели имени 1 мая, где вскоре стала лучшей вышивальщицей. Она очень любила музыку. В доме было множество самых разнообразных инструментов, от банджо до пианино, и Савичевы устраивали домашние концерты. Мальчики, Михаил и Леонид, играли, девочки, Нина и Таня, пели. С войной все развлечения закончились: Мария Игнатьевна стала шить форму для фронтовиков и выходить на оборонительные дежурства.

Запись о смерти горячо любимой мамы - самая сбивчивая в дневнике. Таня снова пропускает слово «умерла» и путается в предлогах. 13 мая 1942 года разбитая цингой, дистрофией и туберкулёзом Таня Савичева покинула родной дом. На один день её приютили соседи - семья Николаенко. Они и похоронили Марию Игнатьевну.

«Савичевы умерли. Умерли все»

Таня ничего не знала о судьбах сестры Нины и брата Михаила. Нина пропала в последний день зимы 1942 года. Она работала вместе с Женей, и путь от завода до дома был для неё так же труден. Нина всё чаще оставалась ночевать на работе, а 28 февраля пропала. В тот день в городе был сильный обстрел, и родные посчитали Нину погибшей. На самом деле девушка оказалась в эвакуации: весь завод в срочном порядке отправили за Ладожское озеро, и она не успела послать весточку родным. Нина долго болела, потом работала в Калининской области и ничего не могла узнать о своей семье - в блокадный Ленинград письма не ходили. Но девушка не переставала писать и ждать, что в один прекрасный день ответ всё же придёт.

Нина Николаевна Савичева вернулась в Ленинград в августе 1945 года. Война уже закончилась, но легально попасть в город всё ещё было очень сложно, поэтому Нину провезли «контрабандой» в грузовике. Только тогда она узнала, что случилось с её семьёй.

Михаил был единственным членом семьи, не попавшим в блокаду. За день до начала войны он уехал в Кингисепп . Михаил оказался на оккупированной немцами территории и ушёл в лес к партизанам. Воевал долго, до января 1944 года. После тяжёлого ранения его отправили в освобождённый Ленинград. Война сделала его инвалидом, он передвигался на костылях. Вернувшись в родной город, Михаил начал наводить справки о родных. Ему удалось узнать всё о судьбе своей семьи раньше, чем Нине. Узнав, что никого из родных в Ленинграде больше нет, он навсегда покинул город и переехал в Сланцы , в Ленинградской области . Он устроился на почту, где проработал всю жизнь.

«Осталась одна Таня»

Таня не смогла похоронить маму - была слишком слаба. Дочь соседей Вера так вспоминает последний путь Марии Игнатьевны:

«За мостом через Смоленку находился огромный ангар. Туда свозили трупы со всего Васильевского острова. Мы занесли туда тело и оставили. Помню, там была гора трупов. Когда туда вошли, раздался жуткий стон. Это из горла кого-то из мёртвых выходил воздух… Мне стало очень страшно».

На следующее утро Таня, взяв из дома все ценные вещи, пошла к тёте Дусе. Евдокия Петровна Арсеньева была племянницей Таниной бабушки. Тяжёлое детство сделало её замкнутой и нелюдимой, но Таню она взяла к себе. Евдокия Петровна перевезла на сохранение многие вещи Савичевых и пыталась выходить Таню. Но тщетно. Единственным шансом на спасение для девочки стала эвакуация и срочная медицинская помощь. Евдокия Петровна сняла с себя опекунство и определила Таню в детский дом №48.

В Горьковской области детей выходили. В посёлок Красный Бор приехало 125 юных пассажиров, 124 из них пережили войну. Умерла только Таня Савичева.

Практически все дети страдали от последствий тяжёлой голодовки, но не болели инфекционными заболеваниями. Из 125 человек трое болели чесоткой, один - стоматитом, но эти недуги не входили в разряд смертельно опасных. Тяжело больным ребёнком оказалась только Таня Савичева: в детстве она болела туберкулёзом позвоночника, который вновь дал о себе знать.

Девочку изолировали от других детей, рядом с ней мог находиться только один человек - медсестра Нина Михайловна Серёдкина. Со стороны могло показаться, что Таня выздоравливает - постепенно она начинала ходить с костылями, а потом и вовсе стала обходиться без них, держась за стену. Но на самом деле, болезнь только прогрессировала. В мае 1944 года Таню Савичеву переводят в Шатковскую районную больницу, откуда она уже не выйдет.

«Я хорошо помню эту девочку, - вспоминает медсестра Шатковской больницы Анна Журкина. - Худенькое личико, широко открытые глаза. День и ночь я не отходила от Танечки, но болезнь была неумолима, и она вырвала её из моих рук. Я не могу без слез вспоминать это…»

Это случилось 1 июля 1944 года. Короткая запись, «Савичева Т. Н. Понетаевка. Туберкулез кишок. Умерла 01.07.44», и заброшенная могилка - вот и всё, что осталось после смерти Тани Савичевой. Лишь много лет спустя её дневник прогремит на весь мир, её образ воссоздадут в памятниках, и её могилу обнаружат.

Она так и не стала взрослой

Существует легенда, что дневник Тани Савичевой был использован в Нюрнбергском процессе в качестве одного из главных документов обвинения, но вряд ли это так: все документы Нюрнбергского процесса хранятся в специальном архиве, а дневник Тани Савичевой выставлен в Музее истории Ленинграда. Но неофициально он действительно стал одним из главных обвинительных документов Второй мировой войны. Его со слезами на глазах вспоминают так же, как дневник Анны Франк или журавликов Садако Сасаки . Память о дневнике Тани Савичевой увековечивают, чтобы никто не забыл о сотнях тысяч детей, у которых отобрали право стать взрослыми.