• Группа: Guests

Собирём инфу по данной теме?

АРХЕТИПЫ

Архетипы - прообразы базисных особенностей личности. Термин восходит к представлениям о прототипе строения, лежащем в основе реально существующих форм организмов (прарастение, праязык, праживотное). Понятие архетипа может быть распространено на морфологию (конституцию), поведение, сознание и так далее. Культуральные прототипы связаны с поискам истоков данного этноса и культуры. Психодиагностические единицы, например типологии личности [всякие сангвинники, холерики и т.д. прим. NL8] , также являются архетипами.

Согласно аналитической психологии существуют три основных составных части индивидуальной личности, которые встречаются в сновидениях как отдельные фигуры, - иногда они похожи на знакомых людей, иногда выступают как воображаемые характеры или символические олицетворения. Чаще они воспринимаются как нечто значимое и существенное с чертами загадочности. В фантазиях и сновидениях эти образы нередко бывают осевыми и посещают нас на протяжении многих лет. Они определяют принятие или аверсию (отвержение) нами других людей и себя. На архетипы указывают отдельные сюжеты, число которых ограничено (до шестнадцати), и множество вариаций. Такие сюжеты относятся к мифологемам. Предполагается что, каждая мифологема связана с определённой стилистикой поведения - бихевиоремой, которая выступает как интуитивное стремление к конкретной стихии, цвету, интересам, внешнему образу. Каждый, даже искусственно созданный, имидж сводится к архетипу.

Негативная сторона личности получила название его Тени, она является олицетворением недостатков и слабостей [!!! C точки зрения сознания. Часто в недостатках могут оказаться таланты. Вообще, это просто вытесненая сторона личности, не обяз. злая и плохая. Следите за поступающей инфой. прим. NL8. ]. Теневые стороны можно обнаружить в Оно (деструктивные желания), Эго (неверное отношение к себе и окружающим) и Сверх Я (негативная мораль).

Анима, или, когда речь идёт о женщине, Анимус, являются воплощением противоположного пола в бессознательном: у мужчин это всё женское и эмоциональное; у женщины - её мужские атрибуты.

Самость - высший потенциал, который индивид способен достигнуть и который может общаться с ним через сновидения. Таким образом, Самость - неопределённая фигура, потенциальное становление чего-либо в будущем.

Противоположности могут быть интегрированы в личности, и благодаря этому человек может стать целостной, многосторонней реальной Самостью. Несмотря на неоднозначный характер компонентов сознания, утрата любого из них, в том числе Тени, приводит к глубоко деструктивным переживаниям. Неспособность осознания Тени выражается как игнорирование собственной негативности и неверный прогноз собственных поступков, а также поведения других людей.
Так как основным качеством внутреннего психического состояния является энергия, каждое из сновидений представляет различные точки её приложения и указывает на степень выраженности данной энергии. Фактически - это энергия инстинктов, обусловленная конечным числом гормонов, которое может синтезировать наш организм [Это только одна из точек зрения на источник энергии. прим. NL8.].

При подходе к архетипам важно рассматривать сюжет сна от начала до конца, при этом каждый архетип будет имеет собственную территорию, без вторжения на территории других. Постоянный конфликт вдоль этих границ укрепляет характер, а все части (Анимус, Анима, Тень), первоначально дифференцированные в онтогенезе, в конце концов интегрируются в целостную личность, ядром которой является Самость.

Воплощением такой Самости является стилистика завершённого, кристаллизованного сюжета фантазии или сновидения. В этих случаях обычно личная мифологема соответствует по своей окраске культуральной. Тогда возникает ощущение понимания и принятия Мира. Мысли, сомнения, эгоцентризм, эгоизм в большей степени относятся к Эго-эгоцентризму - неистинной Самости, поскольку истинная Самость интегрирует личность в целом и носит социальное звучание.

«Я» в сновидениях и фантазиях. Эго является лишь частью целостной Самости, и его конфликты с другими силами внутри личности доминируют в сновидениях. Наиболее устойчивым свойством Эго является преувеличение собственной личности, а также поглощение всех аспектов Самости. Это приводит к ригидному, искажённому и материалистическому взгляду на действительность, то есть игнорируются потенциальные возможности и духовная сфера. Так возникает эгоцентризм, недоверие к другим, слабое принятие любви.

В результате данного процесса в сновидении открываются огромные пространства, перспективы и происходит экспансия деструктивной энергии бессознательного (шторм, буря). При слабости Эго возникает подчиняемость и неуверенность. С другой стороны, Эго, являясь основным рецептивным органом (сознательного и бессознательно), то есть своеобразным гидом реальности, может находиться в реальной опасности. В этом случае Эго вынуждено защищаться с помощью ригидности, отказа от части себя, с помощью построения интеллектуальных конструкций.

ТЕНЬ

Вытесненная сторона индивида, часть его никогда не развитого потенциала, сторон характера, которые всегда недооцениваются и нередко фрустрированы. Каждый имеет свою индивидуальную Тень, и она почти всегда является наихудшей стороной личности. Существуют редкие исключения из этого правила, встречающиеся у индивидов, сознание которых подразумевает, что Тень индивида является олицетворением лучшей стороны. Сенситивный альтруист, следовательно, будет иметь брутальную эгоцентрическую Тень, отважный индивид - трусливую Тень. Осознание Тени - путь большего понимания других, интуитивного восприятия отношений в группах.

Осознание Тени часто приводит в чувство нормальные инстинкты, видимые реакции, творческие импульсы, которые преданы забвению сознательным. Недооценка себя подразумевает большой потенциал развития именно благодаря Тени. В сновидениях Тень выступает как фигура того же пола, но с необычными для индивида поступками.

Тёмная сторона нас самих не может быть истреблена одним лишь игнорированием. Одним из наиболее очевидных путей открытия внутренних качеств является навязчивое и сверхэмоциональное неприятие (например гомосексуальности, алкоголизма, демонстративности) или сверхценная оценка данных качеств у других людей. Существует множество описаний ошибочных проекций личности, которые разрушались во внешнем мире войной или борьбой, а во внутреннем мире бредом или паранойей. Бред является фактической внутренней борьбой против неосознанной Тени.

Архетипы и Бессознательное

В работе со снами и в Активном Воображении концепция архетипов частенько напоминает о себе; а потому имеет смысл обсудить эту важную концепцию сейчас, в начале данного в этой книге материала. В результате, когда примеры архетипических образов будут возникать в нашем исследовании, мы будем лучше подготовлены к тому, чтобы понять их значение. Сейчас мы обратимся к основным идеям, содержащимся в концепции архетипов; ниже, когда мы дойдем до примеров конкретных снов и практических мер, у нас будет возможность углубить наше понимание этого предмета.

Дерзкая идея Юнга о психологических архетипах является одним из наиболее значительных его вкладов в современную мысль. Она широко применяется не только в психологии, но и оказала большое влияние на многих ученых, работающих в таких дисциплинах, как антропология, история культуры, мифология, теология, сравнительное религиоведение и литературное толкование. Это объясняется тем, что Юнг доказал присутствие архетипов в их символической форме не только в снах отдельных людей, но также и а мифологии, истории культуры, религиозных символах и обрядах, и во всех продуктах человеческого воображения, каковыми являются литература и искусство.

Идея архетипов очень древняя. Она близка концепции Платона об утке существующих в божественном разуме идеальных формах - образах, которые определяют в какой именно форме появится на свет материальный мир. Но мы обязаны Юнгу концепцией психологических архетипов - характерных обрядов, которые изначально существуют в коллективной душе человеческой расы и вечно повторяют себя в душах индивидуальных человеческих существ, определяя основные способы нашего функционирования как психологических существ.

Юнг осознал существование архетипов, когда заметил, что символы, возникающие в человеческих сновидениях, зачастую точно соответствуют образам из древних мифов, искусства, религии, из тех времен и мест, о которых сновидящий никак не мог ничего знать. Он начал догадываться, что в человеческом бессознательном существуют обладающие определенным универсальным смыслом некие первичные символы, которые могут спонтанно вырваться из бессознательного в любое время и в любом месте, без всякой культурной преемственности.

В то же самое время Юнг заметил, что эти, как он их назвал, "первичные образы" образуют биологическую схему, в соответствии с которой формируется основная психологическая структура человека. Мы можем считать их естественными "чертежами", которые диктуют форму нашей внутренней умственной структуры, или базовыми формами, которые определяют нашу роль, ценности, поведение, творческие способности и тип восприятия, ощущения и мышления.

Поскольку эти типы встроены в базовый коллективный субстрат человеческой души, они не нуждаются ни в культурной, ни во временной, ни в пространственной преемственности. Они спонтанно, в любое время и в любом месте, поднимаются из бессознательного и возникают в снах, видениях, воображении любого индивидуума. И поскольку они являются универсальными, принадлежащими всему человечеству, образами, их символизм вызывает одинаковые чувства, поднимает одинаковые вопросы и порождает одинаковое поведение, где бы они не возникли и не вторглись в жизнь индивидуума или целой цивилизации.

у Юнга мы читаем: "Термин "архетип" употреблял еще Филон Иудейский, говоря о Боге-Образе в человеке. Этот же термин можно найти и у Иренея, который писал: "Творец мира не создавал вещей сам по себе, он копировал их с архетипов, находившихся вне его..." "Архетип" -это объясняющий парафраз платоновской идеал-формы. В нашем случае этот термин очень уместен, потому что он говорит нам..., что мы имеем дело с архаическими, или - я бы сказал -первичными типами, то есть с универсальными образами, которые существуют с самого начала времен".*

"Бессознательное оказывает определяющее влияние, которое, вне зависимости от традиций, гарантирует каждой отдельной личности сходство или даже полное совпадение ощущений, а также способа их представления в своем воображении. Одним из основных доказательств этого является практически всемирная параллельность между мифологическими знаками, которые, в силу того, что они являются первичными образами, я назвал архетипами".

Jung. Collected Works, v.9 p.5-6.

"Мы можем только предполагать, что человеческое поведение является результатом тех схем функционирования, которые я назвал первичными образами. Термин "образ" обозначает не только форму имеющей место деятельности, но и типичную ситуацию, в которой происходит эта деятельность. Эти образы являются "первичными", если они характерны для всего вида, а если они когда-либо были "сотворены", то их создание должно совпадать, по крайней мере, с появлением самого вида. Они являются "человеческими качествами" человеческого существа, специфической формой его деятельности".

" Jung. Collected Works.v.9/?./18. " Там же. р. 153.

Гость_Night_Light_8_*

• Группа: Guests

Архетипы, а это следует из самого их названия, связаны с типами (типами в смысле характерных черт или набора качеств, которые снова и снова появляются вместе, складываясь в узнаваемые, непроизвольно повторяющиеся схемы). "Добродетельная девушка" - это тип, "мудрая и добрая королева" - это тип, "храбрый воин" - это тип, "пуританин" - это тип. Почти ни одно человеческое существо не соответствует полностью какому бы то ни было типу, поскольку типы, по самой их природе, являются идеализированными моделями характерных черт и схем поведения. В литературе и наших снах мы находим персонажи, полностью соответствующие типу, но реальные человеческие существа являются комбинациями многих типов, соединившихся для того, чтобы образовать одно колоритное, непоследовательное, многогранное человеческое существо.

Если мы отыщем путь назад к первичной схеме, породившей все эти универсальные типы, которые мы инстинктивно признаем чертами личности, потенциально существующими во всех нас, тем первичным образом, который существовал в разуме первого человеческого существа точно также, как в вашем или моем разуме, тогда мы, в определенном смысле, отыщем также и оригинал типа (первый тип, клише), с которой была отпечатана страница.

Корневое слово arche no гречески означает "первый", a type означает "впечатление, отпечаток или схему". Стало быть, психологические архетипы являются пред сущими "первыми образами", сложившимися в базовый чертеж основных динамических компонентов человеческой личности. Если мы приглядимся к этим типам, то мы найдем, что это именно их комбинация сделала человеческие существа отличными от других существ. Будучи членами человеческой расы, мы унаследовали их от рождения.

Не все образы, которые приходят к нам в наших снах, являются архетипами. Для начала нам следует заметить, что бессознательное состоит из энергии и слагает себя в различные энергетические системы (или то, что мы можем называть "формами энергии"). Этими формами энергии могут быть чувства, оценки, системы ценностей или целые личности, живущие внутри нас. Вообще-то, внутри любого из нас на уровне бессознательного сосуществует много разных личностей. Вот эти внутренние "личности" и являются "персонажами" наших снов.

Среди тех форм энергии, которые в виде образов являются нам в наших снах, есть и архетипы. Но гораздо большее их количество архетипами не являются и не соответствуют универсальным схемам; это просто личные энергетические системы сновидящего. Многие люди, впервые услышав об архетипах и ужасных символах, в которых они проявляются, попадают в затруднительное положение. Они могут подумать, что каждый образ из их снов являет собой архетип. у них может сложиться впечатление, что где-то имеется полный список всех архетипов, и смысл любого возникшего во сне символа можно понять, отыскав в этом списке наиболее подходящий архетип и совместив его с данным символом.

Обе точки зрения неверны. Количество архетипов, вероятно, не поддается исчислению, и точно так же не поддается исчислению количество свойств и характерных схем, повсеместно существующих в человеческом сообществе. Определение архетипа заключается в ощущении принадлежности ко всемирной человеческой энергетической системе, видении могучего символа, возникающего из глубины нашей коллективной человеческой природы; оно не заключается в чтении составленного кем-то списка типов. В этой области мы не только имеем право, мы просто обязаны привести в действие наше творческое воображение. Мы свободны давать архетипам те названия, которые имеют значение для нас как личностей. Ниже мы еще поговорим об этом.

Несколько примеров должны помочь получить более ясное представление о том, каким образом мы сталкиваемся с архетипами. С самого начала истории, во всех цивилизациях и религиях идея души возникала непроизвольно. Человек всегда интуитивно догадывался о существовании внутри него невидимого, но деятельного существа. В поэтических и религиозных аллегориях мужчины часто говорили о душе, как о женском начале. Иногда душа представлялась как внутренняя женщина, вступившая в брак с Христом или имеющая возможность общаться с Богом. Иногда мужчины представляли себе женщину-музу, вдохновлявшую их на создание поэтических, литературных, живописных, музыкальных и скульптурных произведений или же дарящую им необычайную восприимчивость. Женщины же, наоборот, часто представляли себе душу как мужское начало, дающее мудрость и силу.

Юнг обнаружил, что у "души", о которой говорит религия, есть психологический двойник, специфическая и объективная часть внутренней души, действующая подобно "душе" религии и поэзии и выполняющая все вышеперечисленные функции. В мужских снах душа появляется в образе женщины. В женских, как правило, - в образе мужчины. Чтобы провести границу между этим объективным психологическим существом и религиозным представлением о нем, Юнг назвал женскую фигуру из мужских снов Anima, а мужскую фигуру из женских снов - Animus. На латыни эти слова обозначают, соответственно, "душа" и "дух".

В последующих главах мы приведем несколько примеров появления анимы и animus в снах и воображении. Суть в том, что основной характерной чертой архетипа является его универсальность, его способность к созданию структур или форм энергии, существующих повсеместно, в психологических структурах всех мужчин и женщин. В этом и заключается суть души как объективного существа, так и универсального символа. Она является частью нашего человеческого наследия, частью того, что делает нас людьми.

Душа не только существует во всех людях, как внутренняя реальность, но она и порождает универсальный набор символов - различных образов "души" и "духа" - посредством которых она себя и проявляет. Поэтому в снах большинства мужчин, а также в созданных ими мифах, легендах, религиях и произведениях искусства, мы находим один и тот же набор символов. То же самое можно сказать и о женском универсальном символизме духа.

Если архетип можно легко определить как внутреннюю структуру, то в случае с anima или animus их можно определить как признаваемое всеми людьми универсальное качество или свойственный всем людям образ ощущения и поведения. Например: женщине может присниться встреча с богом или богиней любви. Любовь - это архетип; это изначально свойственная человеку тенденция, часть изначальной схемы нашего человеческого образа ощущения, налаживания связей и действий в отношении других людей. Она присутствует в каждой личности и в каждой цивилизации. Она настолько универсальна, что об этом даже и не нужно говорить.

Женщина, которой снится этот архетип, пронизан не только одним желанием любить. Как и всем нам, ей свойственны и ненависть, и злоба, скрытые где-то в ее полной личности. Но в своем сне она встречается с образом, представляющим архетип любви - любви, как всемирной, надличностной силы, вырывающейся из первичной души нашего вида.

В присутствии этого образа, если только женщина сможет увидеть, что он представляет собой универсальную всемирную энергию любви, которая испытывает ее и воздействует на нее, она сможет лучше понять свои чувства, эмоции и поведение.

Выше мы говорили о том, что в человеческом бессознательном существует бесчисленное количество архетипов. Чтобы понять, действительно ли в нашем сне нам явился архетип, мы должны почувствовать, не таится ли за данным образом какой-нибудь универсальный человеческий инстинкт или схема поведения, или же узнать в этом символе один из тех первичных образов, которые обозначают вечные и вездесущие человеческие качества.

Нам не нужно знать, какие из этих образов были официально утверждены Юнгом в качестве архетипов. Нам не нужно знать, какие названия дали этим образам юнгианцы, хотя это было бы небесполезно.

Названия архетипам юнгианцы подбирают, как правило, из мифов и древних религий, потому что именно там эти образы впервые появились, причем, зачастую, в наиболее яркой и легко запоминающейся форме. Например, архетип героического путешествия, в ходе которого судьба подвергает человека всевозможным испытаниям, часто называют "одиссеей", ибо самым ярким образом подобного путешествия является путешествие Одиссея. Но все такого рода названия являются до определенной степени произвольными. Мы все свободны использовать наш здравый смысл, наши чувства и наше воображение, чтобы решить, имеем ли мы дело с архетипом; мы свободны называть эти образы так, как нам это кажется наиболее уместным.

Много лет тому назад молодой выпускник университета пришел ко мне, чтобы поработать над своими снами, и в его снах начала постоянно появляться мужская фигура. Студент непроизвольно придумал свое собственное название этому дружелюбному спутнику, являвшему собой универсальный характер. Он назвал его "соплеменником".

Сновидящий и его "соплеменник" принадлежали к древнему европейскому племени викингов. В некоторых снах они выступали в роли воинов и сражались бок о бок. В других снах они выступали в роли врачевателей. В одном из снов они повстречали прекрасную таинственную женщину в белом одеянии, которая стала подругой жизни сновидящего. Вместе они прошли через все испытания и открытия, встречающиеся на пути молодого мужчины. Дружба сновидящего с его внутренней фигурой была настолько тесной и казалась настолько реальной, что он чувствовал себя одиноким, если эта фигура несколько ночей подряд не являлась ему в его снах.

Нет никаких сомнений в том, что "соплеменник" является архетипом и соответствует архетипу "соплеменницы" в женских структурах. Юношам и девушкам часто снятся такие фигуры -одного с ними возраста и пола, верно и бескорыстно помогающие им преодолевать воздвигаемые жизнью препятствия. И этот образ соответствует объективной реальности, потому что энергетическая система действительно живет внутри личности, ее сила и сознание принимают участие в развитии человека так, как о том повествует образ. у женщины "соплеменница" является архетипом женского сознания, который усиливает ее ощущение себя как женщины, и укрепляет ее личность, когда она достигает зрелого возраста.

Может быть, вам легче будет понять, каким образом личности из наших снов соответствуют великим силам человеческой природы, если вы сравните архетипы с древнегреческой концепцией богов. Греки представляли богов как силы, взаимодействующие с жизнью индивидуального человека. Эти силы присутствовали в жизни каждого человека, и, в то же самое время, были всемирны, вечны и существовали вне пределов конкретной жизни или конкретного времени. Этих "богов" можно было вполне назвать "энергетическими полями", воздействующими на человеческую расу. И, в то же время, их образы представляют собой интегрированные личности, которые подобны "персонажам" из наших снов, облаченным в ауру великой силы и соответствующим какому-нибудь великому типу человека.

По этой причине Юнг и сказал, что герои и боги греческого пантеона были, на самом деле, символами, которые можно с абсолютной уверенностью приравнять к архетипам. Эти образы выражали универсальные, первичные типы, из которых состоит человеческая личность.

Строго говоря, архетипы являются не силами, а, скорее, предсущими образами, которые придают типичную форму силам, находящимся внутри нас. Тем не менее, когда мы сталкиваемся с образами архетипов, мы всегда чувствуем силу, которая была трансформирована в этот образ. Мы чувствуем, что мы получили доступ не только к символическому типу, но также к огромному резервуару сверхчеловеческой силы, находящейся в коллективном бессознательном человечества. Мы можем чувствовать архетип как заряд энергии. Возникает такое ощущение, будто он находится вне нас, словно он является чем-то, с чем должен взаимодействовать осознающий разум. Когда мы видим архетипы за работой как силы, которые движут нами и влияют на нас, мы начинаем понимать, почему греки и другие древние народы воспринимали их как сверхъестественные силы.

Поскольку сформированные архетипами энергетические системы надличностны, универсальны, соответствуют вневременной и изначальной реальностям, в наших снах мы воспринимаем архетипы как богов. Мы воспринимаем их как Великие Силы. Они то помогают, то угрожают нам, то укрепляют, то подавляют нас, то освобождают, то закабаляют нас, что зависит от того, на каком этапе эволюции мы находимся и что с нами происходит. Мы ощущаем их как великие, сверхъестественные, вечные энергии, которые мы не в состоянии контролировать, несмотря на то, что они являются частью нашей жизни и природы.

Как и в большинстве других психологических концепций, в идее архетипов есть много такого, что связано с обычной повседневной жизнью. В нашей повседневной жизни мы ощущаем работу архетипов, хотя и не отдаем себе отчета, что это именно их работа.

Например, если мы знаем женщину, которая боролась, когда у нее не было никаких шансов на победу и проявила при этом сверхчеловеческую храбрость, мы говорим: "Она -героиня. Она вела себя героически". Даже не думая об этом, мы признаем, что в этой женщине живет архетип героини, составляющий часть ее характера, и что она живет в соответствии с этим универсальным типом, который мы инстинктивно знаем.

О другом нашем знакомом мы можем сказать, что он ведет себя, как "скряга". Мы имеем в виду, что архетип циничного жадины - еще один тип или схема личности, существование которых мы все признаем - проявляется в мироощущении и поведении этого человека.

Архетип героя или героини живет в каждом из нас. Точно так же, как и архетип жадины. Именно поэтому мы моментально узнаем их в других людях. у некоторых людей определенный архетип выражен особенно ярко, что называется "все на лице написано". у других людей архетипы являются потенциальными возможностями, пребывающими в бессознательном. Например, героический архетип может подняться на поверхность данной конкретной личности только тогда, когда того требует какая-нибудь критическая ситуация или когда данную личность вдохновляет любовь или преданность.

Никто из нас не является чем-то одним. Мы - не односторонние создания; мы -замысловатые комбинации бесконечного количества архетипов. Каждый из нас отчасти герой и отчасти трус, отчасти взрослый и отчасти ребенок, отчасти святой и отчасти преступник. Научившись определять эти живущие в нас великие архетипические символы, научившись чтить их, как естественные человеческие черты, научившись конструктивно использовать энергию каждого из них, мы превратим внутреннюю работу в великую одиссею духа.

Бессознательное часто представляет архетипы в божественном, царственном, магическом или мифическим образе. Если в вашем сне появляется архетип универсальной героини, он может принять облик какой-нибудь легендарной личности типа Жанны ДАрк. На ней могут быть сверкающие доспехи и в руках магический меч. В общем, будет какой-то символ, говорящий о высоком происхождении и власти.

Даже если специфическое, внушающее благоговение божественное или волшебное существо не присутствует во сне, у сновидящего может возникнуть ощущение, что он смотрит на прототипический пример универсального типа, качества или происшествия: Мать Матерей, Отец-Время, война-Армагеддон, любовь, которая включает в себя весь любовный опыт человечества.

(Anima; Anima) [лат. душа] - бессознательная, женская сторона личности мужчины; персонифицируется в сновидениях образами женщин, варьируя от проститутки и совратительницы до духовного проводника (Мудрости). являет принципЭроса, так как развитие анимы у мужчины отражено в том, как он относится к женщинам. Идентификация с анимой проявляется как переменчивость в настроении, утрата мужественности (обабивание) и сверхчувствительность. Как и анимус у женщин, содержание мужской анимы определяется комбинацией архетипических образов, содержащихся в той или иной культуре, в которой пребывает мужчина, а также мужским опытом общения с женщинами, в особенности с матерью. Архетипическая анима проявляется в четырех главных образах, которые мужчина проецирует на женщин. Ева воплощена в Матери-Земле. Она может появиться в сновидениях мужчины в виде сельской женщины-крестьянки, убирающей урожай, готовящей пищу или ухаживающей за детьми. Положительный аспект Евы олицетворяет жизне-поддерживающее начало (питание, забота), отрицательный --сдерживает развитие, ограничивает, например перекармливает. Елена представляет соблазнительницу, сексуальный объект. В сновидении это может быть образ фотомодели из журнала или героини фильма, телесериала. В положительной форме Елена выступает как источник радости и восхищения, в отрицательной,- она оказывается фигурой, манипулирующей своим шармом в ущерб другим (сновидцу). (Ср.: Куда плывете вы? Когда бы не Елена, Что Троя вам одна, ахейские мужи? Мандельштам О. Камень.). Мария - чистая девственница, духовная мать. В снах она может оказаться всеми уважаемой школьной учительницей, наставником. Положительно Мария - личность независимая, цельная, знающая себе цену, защищающая свои интересы; в отрицательном смысле она ведет себя отчужденно, держится в стороне и требует высоких достижений за счет личных отношений. София - образ мудрости. В снах она появляется пожилой зрелой женщиной. Положительная сторона такой фигуры самоочевидна; отрицательная - выступает в использовании мудрости или знания в злых разрушительных целях. В качестве психического компонента анима размещена ниже порога сознания, комплементарна персоне и состоит с ней в компенсаторных взаимоотношениях.Персона - идеальная картина мужчины, каким он должен быть, внутренне скомпенсирована женской слабостью, и в той степени, в какой мужчина играет роль сильного снаружи, внутри он оказывается слабой женщиной, т. е. анимой, поскольку именно анима реагирует на персону. Но так как внутренний мир темен и невидим, и так как мужчина, чем меньше он способен признать свою слабость, тем больше отождествляется с персоной, то антипод персоны - анима остается в совершенной темноте и оказывается полностью спроектированной, а нашего героя можно обнаружить под каблуком у своей жены (CW 7, par. 309; см. также ПБ, с. 261).Иначе, под анимой понимается внутренняя установка, которая требует такой же самостоятельности, что и установка внешняя - персона.Опыт показывает нам, что анима обыкновенно содержит все те общечеловеческие свойства, которых лишена сознательная установка. Тиран, преследуемый кошмарными снами, мрачными предчувствиями и внутренними страхами, является типичной фигурой. С внешней стороны, бесцеремонный, жесткий и недоступный, он внутренне реагирует на любую тень, подвержен каждому капризу, словно является слабым и болезненно впечатлительным существом. Следовательно, его анима несет в себе те общечеловеческие свойства болезненной впечатлительности и слабости, которых совершенно лишена его внешняя установка, его персона. Если персона интеллектуальна, то анима определенно сентиментальна (ПТ, пар. 703).Характерно, что в тех случаях, когда человек отождествляет себя со своей персоной, он, фактически, одержим анимой с сопутствующими симптомами. Психологическим приоритетом первой половины жизни для мужчины является стремление освободиться от чар материнской анимы. В более позднем возрасте недостаток сознательной связи с анимой сопровождается симптомами, характерными для потери души.Молодые люди могут пережить полную утрату анимы без всякого ущерба. На этой стадии развития для мужчины главное - быть мужчиной После середины жизни, однако, постоянная потеря анимы означает снижение жизненности, гибкости, подвижности и человеческой доброты. В результате, как правило, наблюдается преждевременная ригидность, сварливость, стереотипность, фанатическая односторонность, упрямство, педантичность и помимо этого, еще безропотность, утомляемость, неряшливость, безответственность, и в конечном итоге, детская раздражительность со склонностью к алкоголю (CW 9i, par. 146a).

Определения, значения слова в других словарях:

Клиническая психология. Словарь под ред. Н.Д. Твороговой

Анима, анимус (от лат. anima - душа и animus - дух) - понятия аналитической психологии К. Г. Юнга, посредством которых он обозначал наследуемые бессознательные, архетипические многосторонние психические образы и формы души, представляющие женский архетип в психике мужчины (анима...

Энн и Барри Уланов

Трансформация сексуальности: архетипический мир Анимы и Анимуса

Часть I. Мост Анима/Анимус

Глава 1

Анима и Анимус

Я против использования термина «система». Если бы моей целью было создание системы, то я, наверняка, разработал бы более основательные и философские понятия, чем те, которые я применяю. Например, анима и анимус. Ни один здраво мыслящий философ не стал бы использовать такие иррациональные и нескладные идеи. Когда вещи складываются воедино, они не всегда выстраиваются в философскую систему: иногда, это просто факты, которые соответствуют друг другу. Мифологические мотивы являются фактами: они никогда не меняются; меняются лишь теории. 1

Мы приводим данное высказывание Юнга в самом начале книги, чтобы подчеркнуть возможные разночтения в обсуждаемой теме. Если даже сам Юнг считал свои идеи сумбурными, то что же ожидает на этом пути других исследователей, авторов и читателей? Если, как отмечает Юнг, сама теория подвержена постоянным изменениям, то зачем изучать ее настолько подробно и глубоко?

Ответ очевиден. Любая психологическая теория, даже самая лучшая, строится на неопределенности: содержание теории меняется так же, как и сам исследователь, который делает из нее выводы. Мы предлагаем своего рода карты для построения нашего жизненного опыта – не более и не менее. Страна, проводниками в которую служат Анима мужчины/Анимус женщины, является одновременно беспокойной и безмятежной, наполненной то взрывными, то невысказанными эмоциями. Она может строиться вокруг личности или направлять нас за пределы Эго, чтобы помочь нам найти самих себя, что, вероятно, является наибольшей жертвой для Эго. Совершая путешествие по такой стране, необходимо иметь путеводные карты.

Используя теорию Анимы/Анимуса на своих лекциях, практических занятиях, а также при создании безопасной среды для клинической практики, где данные идеи больше служат инструментом, нежели темой для обсуждения, мы обнаружили, насколько противоречивой она может быть. Содержание данного материала носит настолько личный и глубинный характер, что позволяет быстро выявить наши давние незажившие раны, скрытые глубоко в бессознательном. Сильнее всего нас задевает именно то, что заставляет чувствовать себя наиболее уязвимым, обманутым и преданным. На этом этапе появляются наши самые активные защиты, направленные на минимизацию чувства вины или еще более разрушительных эмоций, вызывающих ощущение хаоса в собственной жизни. Тихое недовольство перерастает в ярость. Мы высказываем свою точку зрения, приходим к определенным умозаключениям. Одновременно, благодаря полученному опыту, мы испытываем сильное волнение, предвкушая возможность вновь почувствовать себя живым и полностью пробужденным. Мы оказываемся в самом сердце своих идеалов, стремлений к единению и воссоединению, к жизни, наполненной любовью и страстью к тому, что наиболее значимо для нас.

В преддверии грядущих глобальных изменений вокруг нас, такие реакции присущи не столько отдельному человеку, сколько являются коллективными. Все наше беспокойство преобразуется в страхи, обусловленные половой ролью: мы чувствуем себя потерянными, увлеченными, раскрепощенными, разгневанными; снимаются запреты, уходит напряжение, так как мы освобождаемся от прежних сексуальных стереотипов, но при этом мы глубоко обеспокоены появлением новых. Сложность человеческой души, не желающей ограничиваться только анатомией тела, проявляется вновь и вновь. Именно в период серьезных изменений, влияющих на переживаемый опыт тела, души, отношений с другими людьми, правительством и Богом, Юнг высказывает свои «нескладные идеи» об Аниме и Анимусе.

По сути, идеи, обобщенные Юнгом в концепции архетипов Анимы и Анимуса, являются не столько «нескладными», сколько не совсем удобно выраженными, но необходимыми, так как материал, изложенный в данной книге, представляет собой систему нестандартных задач в отношении общепринятых представлений о половой идентичности и сексуальности, отказ от расхожих утверждений и признания все более сложного характера переживаний и осознания. Устоявшиеся общепринятые представления
о сексуальной роли человека не выдерживают проверку концепцией Анимы/Анимуса, поскольку, несмотря на стремление самого Юнга сократить типологизацию, теория Анимы/Анимуса не позволяет провести ни четкое
и понятное разделение «маскулинных» и «фемининных» качеств, ни категориальное разделение на юнгианские принципы «Логоса» у мужчин и «Эроса» у женщин. 2

Если использовать язык Анимы и Анимуса, то мы действительно говорим о маскулинном и фемининном способах существования, но не имеем в виду исключительное обладание мужскими или женскими качествами. Мы настаиваем на проявлении очевидных маскулинных черт и способов существования в женщинах, и, напротив, явных ярко выраженных фемининных характеристик в мужчинах, как бы эти характеристики не отрицались и не подавлялись. Тем не менее, это вовсе не означает превратиться в андрогинное существо в итоге. Чем лучше мы понимаем свои Аниму/Анимус, тем осознаннее и легче мы существуем в границах своего тела, тем увереннее мы выражаем свою сексуальную идентичность. Мужчины становятся более маскулинными, а женщины – более фемининными, когда они не просто принимают качества противоположного пола в себе, но и получают удовольствие от непрерывного внутреннего диалога, характеризующего жизнь Анимы/Анимуса.

Так как внутренний диалог определяет многое в нашей жизни, нам порой бывает чрезвычайно сложно найти этому внешнее описание и выражение. Сейчас мы живем в мире «языковых игр» Л. Витгенштейна, где в каждой отдельной игре, в которую мы играем, нет каких-либо установленных правил или языка с четкой грамматикой и синтаксисом. Более того, значительная часть этой игры проходит за пределами языка слов, жестов, тела и других поведенческих привычек, поддающихся описанию. Тем не менее, внутреннее царство можно обнаружить. Юнг там был. Многие практики и теоретики последовали за ним в самые темные и самые светлые уголки мира Анимы/Анимуса, приходя к собственным открытиям на этой огромной территории, привнося свои идеи, оспаривающие то или иное описание, совершенствуя наши знания об устройстве внутреннего мира – там, где это возможно – и вселяя в нас беспокойство своими судьбоносными выводами о том, что часть этого мира сексуальной идентичности находится за пределами описания.

Сталкиваясь с трудностями, многие просто сдаются, приходя
к умозаключению, что это слишком сложно. Теорию со всеми
ее составляющими признают несостоятельной. Или, в лучшем случае, предлагают пересмотреть схему, в которой Анима/Анимус по-прежнему остаются значимыми категориями половой идентичности и сексуального поведения, но без их явного преобладания в мужчине или женщине. Так, любой человек представляет собой совокупность качеств Анимы/Анимуса. Согласно ревизионистскому учению, движение мужчины навстречу своей женской части, Аниме, аналогично его чувствам по отношению к Анимусу, подобно тому, как и женщину притягивает Анима, равно как и Анимус.
В итоге, несмотря на некоторые полезные инсайты, данная теория не вносит значимого вклада в исследование Анимы/Анимуса, а лишь подчеркивает, что, как и в случае со всеми теориями подобного масштаба, проблемы только увеличиваются с пониманием. В случае с данной конкретной теорией они должны постоянно проявляться, так как она, как никакая другая, строится вокруг миров сознательного и бессознательного, в которых мы получаем опыт величайших радостей, печалей и почти всех промежуточных состояний бытия.

При всех своих несовершенствах теория Юнга занимает место наравне
с концепциями Эдипова комплекса З. Фрейда, депрессивной позиции
М. Кляйн, ложного и истинного «Я» Д. Винникотта, Самости (Сэлф)
Х. Кохута, первичной по отношению к инстинктивным влечениям (драйвам). Посредством образов, символов, теоретических постулатов Юнг открывает нам доступ к нашей собственной сексуальности, не такой, какой она должна быть, или же какой мы хотим ее видеть, но именно той, которая действительно затрагивает основы нашей личностной сущности. Юнг показывает, что мы не можем спрашивать, какой женщиной или каким мужчиной мы являемся, а тем более отвечать на данный вопрос, если мы при этом не спрашиваем, каким образом, с позиции сексуальности, в нас существует другой, противоположный нашей осознаваемой сексуальной идентичности. Анима мужчины/Анимус женщины являются образом, порождаемым бессознательным, который связывает нас с нашим собственным внутренним миром. Это наш образ, в большинстве случаев, противоположного пола, и он всегда противоположен нашей сексуальной идентичности. Личность, достигающая целостности, является контрсексуальной личностью, стремящейся соединить внутри себя энергии мужского и женского проявлений человеческой индивидуальности. Мы не являемся или тем, или другим. Мы – смесь самих себя и другого , двух противоположных полов. Таким образом выглядит Анима/Анимус с теоретической точки зрения. Как это ощущается внутри? Какие «мотивы» и факторы», выражаясь научным языком, здесь складываются воедино?

Говоря об Аниме/Анимусе, мы имеем в виду все наши сексуальные
и духовные переживания, наш жизненный опыт. Мы говорим
о компульсивных привязанностях к другим, об ощущении сильнейшей потерянности, о связи с нашими внутренними фемининными глубинами. Мы чувствуем, что должны разворошить груду жизненных установок, чтобы отыскать путь к спокойному месту в древнем лесу или на берегу моря,
к глубинному мифическому образу шумерской богини урожая или прекрасным линиям и изгибам Венеры Виллендорфской. Мы говорим
о поиске нашей маскулинности, погребенной в труднопроходимых лесах современного мира, в его агрессивной активности, или в более спокойных попытках найти связь с другими людьми.

В данной работе затрагивается тема близких сексуальных отношений
с существующим партнером, в которых мы делаем все возможное, чтобы научиться отстаивать самое лучшее в Другом, вместо того, чтобы защищать свою собственную Самость. Нас волнует вопрос: «Как дольше сохранить огонь страсти и не увязнуть в скучных, холодных, созависимых отношениях?» Мы начинаем анализировать наши отношения со священником, наставником или психоаналитиком, и без того уже достаточно близкие и доверительные, которые вдруг наполняются сексуальным волнением. Как нам тогда оставаться благочестивыми? Как избежать опасности сгореть дотла? Всем нам знакомы такие моменты, когда мы испытываем потребность взаимодействовать с другим человеком абсолютно открыто, быть готовым ко всему. Мы также знаем, как плохо мы справлялись с такими ситуациями, лишь делая вид, но никогда не проживая их в полной мере, раз за разом становясь всё менее и менее уязвимыми и, в конце концов, циничными, навсегда лишая себя надежды установить подобную связь с другим. Здесь не нужны обобщения: у нас имеется бесчисленное количество примеров из повседневной жизни и клинической практики, показывающих, как Анима/Анимус влияют на взаимодействие между людьми и отношения с самим собой. 3

Примеры

За завтраком с друзьями домохозяйка, недавно возобновившая учебу, чтобы получить диплом, жалуется на проблемы с астрономией. Ее муж, дипломированный специалист, пытается ей помочь. Женщина протестует
и отмахивается, всем своим видом показывая, что она просто не может понять его объяснения. В ее взгляде читается нежелание воспринимать его слова и сосредоточить на них свое внимание. Супруг пытается достучаться до нее всеми возможными способами, но тщетно. Женщина замыкается в себе. Муж с раздражением берет глубокую тарелку и говорит громко, пытаясь достучаться до жены: «Вот это планета!» Она отвечает: «У тебя всегда были сложности с выражением чувств!» Уязвленный, он становится угрюмым. Она же ощущает себя глупой.

81-летняя женщина впервые пришла на психоанализ. Хотя внешне она прожила достаточно «легкую жизнь», внутренне, по ее словам, ей пришлось довольно сложно: «Внутри меня есть кто-то больший, требовательный, задающий высокую планку, которой я не могу соответствовать, а то, что связано с любовью или значимой работой, словно заморожено во мне. Я не могу этого достичь». Женщина рассказывает свой сон, в котором она потеряла кошелек со всем содержимым. Какой-то мужчина говорит, что ее кошелек находится в чулане, и дает ей связку ключей. Во сне она протестует: «Но я же не знаю, какой именно ключ подойдет!» Таким образом женщина проявляет свою пассивность, которая настолько владеет ею, что она не может взять то, что ей предлагают и использовать это себе на пользу.

Актриса заявляет, что играет «из мужской части себя» и делает это наилучшим образом только тогда, когда у нее есть стабильные хорошие отношения с мужчиной. В таком случае «есть место и для проявления моей женской части». При отсутствии же отношений начинаются проблемы в работе, так как актриса не позволяет себе быть успешной, испытывая страх, что это убьет ее женскую часть: «Я стану мужчиной». Поэтому ее преследуют неудачи в карьере, ведь она всегда упускает звездные роли, испытывая страх перед тем, какую цену ей придется за это заплатить.

Мужчина, сомневающийся в своей сексуальной ориентации, рассуждает, что в отношениях с мужчинами он исходит из своей «женской части», но при этом беспокоится, «найдется ли место его мужской части». В отношениях с женщинами он чувствует, что должен выполнять мужскую роль, но считает это истощающим для себя. Другой мужчина, отвергая его гомосексуальные чувства, поясняет, что ищет в партнере «мужественность», которой, по его мнению, ему не хватает, и он находит эту мужественность в более молодых, мускулистых, привлекательных мужчинах.

Мужчина за тридцать испытывает маниакальное влечение к девочкам-подросткам. Он много и усердно работал, чтобы добиться успеха в жизни,
в профессии, в браке и достичь высокого положения в обществе. Он говорит, что «упустил период своей юности», поясняя, что был вынужден забыть мечтательную, поэтическую, идеалистическую часть себя для того, чтобы выжить и побороть свою тягу к наркотикам и алкоголю, присущую всем членам его семьи. Он успешно справился с этим и сформировал вполне сильное Эго. Однако сейчас потерянные кусочки его жизни требуют пристального внимания к себе. Ведь юные девочки, к которым он испытывает влечение, находятся именно в том возрасте, в котором ему пришлось отгородиться от собственной души.

Женщина, не желающая принимать свою власть и продолжающая вести себя, как девочка, хотя ей уже далеко за 30, влюбляется в мужчину вдвое моложе себя. Тем самым она вынуждена выйти из детской зависимой модели поведения и признать свою власть как взрослой женщины, которой она,
по сути, и является.

Женщина-ученый много работала над сложным экспериментом, чувствуя, что вкалывает «как мужчина». Она ожидала от своего близкого друга «похвалы», а тот не понял. У нее портится настроение, и она хочет, чтобы друг улучшил его – убил дракона ее депрессии и освободил ее из одинокого заточения. Друг снова не замечает ее сигнал. Женщина понимает, что ей под силу и самой освободить себя. Она знает: что бы ни делал мужчина, этого ей всегда будет недостаточно. Но она бездействует, ожидая инициативы от него. Он же ощущает, что подруга ведет себя, как его мать – исполненная невысказанных ожиданий и негативных упреков.

Женщина, квалифицированный специалист по созданию эффективной мотивации, успешно вдохновляющая других работать сообща, неожиданно заболевает и обнаруживает, что, когда ей самой нужна воодушевляющая энергия от других, ее просто игнорируют. «Это как мужчина, выступающий с речью: он обращается к аудитории, к другим, ко всем, кроме меня. Он никогда не обращается ко мне, не протягивает мне руку помощи. Мне не помогают свои идеалы, мне нужны идеалы других».

Женщина приходит в негодование, когда мужчина, который очень стремился с ней встретиться, затем ведет себя так, будто она сама навязалась к нему со свиданием. В его глазах она выглядит придирчивой и капризной женщиной, перед которой он испытывает ужас страх. Когда она приходит на свидание, он только и делает, что говорит о своей работе, усталости и жалуется на проблемы с зубами. Когда она не проявляет участия, он обвиняет ее в бессердечности. В конце концов, она принимает свой гнев как имеющий отношение к его поведению, а не к ней самой.

Мужчина обнаруживает, что сердечное и открытое принятие его собственной женой где-то глубоко внутри уравновешивает и усмиряет его импульсивность и нагловатую напористость. Она в свою очередь признается, что его решимость побуждает ее к высказыванию собственных взглядов и мыслей. Остроумие и хорошее чувство юмора другой женщины смягчает нудную жертвенность и всепоглощающий комплекс вины ее мужа. Популярная радиопрограмма, высмеивая стереотипные половые роли, упоминает секрет, известный лишь самым близким парам, этакий дружественный обмен идентичностями: «В Лейк-Уобегон все женщины сильные, а все мужчины – красивые».

Монахиня-девственница в своих молитвах слышит голос Бога. Он требует, чтобы она больше испытывала к Нему сильное желание, нежели хранила свою непорочность, так как Он хочет, чтобы она «стала цельной и страстной женщиной». Так женщина сталкивается с пугающей, невероятной мыслью, что мнение Бога о целостности – более откровенное, чем наше собственное.

Мужчина изводит своих коллег по работе, придумывая для них бессмысленные задания. Он поглощает энергию и время других людей. «Как будто у него нет пениса!» – жалуется одна из женщин. – «Ему нечего больше демонстрировать. Он образует вакуум, поглощающий нас всех». У коллег копится ярость на него.

Женщина-писатель, испытывающая творческий кризис, приходит к своему наставнику за советом. Она рассказывает свой сон о трех электроприборах, которые воткнули в одну розетку, тем самым перегрузив ее. Она полагает, ей нужно отсоединить одно из устройств, что означает устранить что-то из своей жизни, чтобы освободить пространство для работы. Однако наставник улавливает некоторое её раздражение, упрямый отказ получать: «Почему бы не взять дополнительный шнур, найти дополнительные способы подсоединения к току, вместо того, чтобы отказываться от чего-то важного в жизни?». Женщина, не задумываясь, отвечает: «Но как это сделать?», и любое свое внутреннее стремление найти связь между инсайтом и действием перенаправляет на наставника, как бы говоря ему: «Будьте этим шнуром». Наставник чувствует, что это – разговор между тремя участниками: ими двумя и третьим, критикующим голосом внутри женщины, который блокирует весь доступ к идеям и подпитывающей их энергии.

Потрясенный мужчина c болью говорит, что не представляет, что он является частью обмана, о котором читает в газетах – о тайных связях Джона Ф. Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Заводить интрижку на стороне и обманывать свою жену – это противоречит всему, во что он верит. При этом он вынужден искать недостающую часть себя, которая заняла место в аспекте «другой женщины» в его собственной жизни. Он потерял доступ к той части себя всюду, включая свой брак. Эта его часть – юная, уязвимая и беззащитная, также отвечает за его связь с жизнью. Размышление о том, что он может ее потерять, наводит его на мысли о самоубийстве.

Два человека находят друг друга, подобно животным, которые вышли на открытое пространство и внезапно обнаружили самку или самца той же видовой группы. Они не думали, что возможна такая любовь и страсть. Ради нее они проходят сквозь боль и жизненные потрясения и страдают от чувства вины, причиняя боль другим, даже детям, для того, чтобы прийти к единению. 4

Люди оказываются соучастниками сговора с правительством, которое забирает все больше и больше власти. Невмешательство существует наряду с их верой в демократию. 5 Откуда берется такое нежелание оказать сопротивление? Внешний враг, которого мы знаем, обладающий безграничной властью и силой, борется с еще более худшим, неясным или даже бессознательным, присутствующим с детства глубинным внутренним страхом, всегда отрицаемым страхом перед обожаемой Великой матерью, от которой мы полностью зависим. Тоталитарное государство одновременно и определяет, и ограничивает то, чего мы боимся в такой фантазии.

Существует бесчисленное множество примеров в каждой психоаналитической практике, юнгианской или какой-либо иной. Их можно найти и в литературе, изобразительном искусстве, кино, театре. Даже музыка подтверждает теорию Анимы/Анимуса, и не только биографиями композиторов или исполнителей. Мы идем к сексуальному пониманию методом проб и ошибок, пытаемся осмыслить сексуальность, какие бы сферы она ни затронула: тело, разум или душу, являющиеся нашим Эго и Самостью. По мере того, как мы это делаем, как рассматриваем примеры, мы видим, насколько точны и уместны понятия Анимы и Анимуса, насколько удивительное сочетание их величественности и неопределенности объясняет смысл, по крайней мере в целом, наших сексуальных жизней и помогает обозначить территорию, в рамках которой мы проживаем эти жизни.

Происхождение слова анима связано с разумом, как с местом обитания мыслей и чувств, с воздухом, который мы вдыхаем, с движениями от легкого дуновения ветерка до ураганов, сметающих все на своем пути. Аниму можно рассматривать как дыхание жизни или сущность, наделенную им. Она вдыхает в нас жизнь. Она выступает в поддержку всего сущего и самой жизни, наполненной любовью – «meae carissimae animae», «мои дорогие души», как называл это Цицерон, используя слово «анима» практически во всех ее смыслах.

Слово анимус в в чем-то схоже по значению. Оно также выражает основополагающий, жизненно важный принцип, обозначает дух, рациональное жизненное начало в людях, поставленное в сравнение или в противоположность телу. Как и древнееврейское слово ruach , оно охватывает все масштабные смыслы жизни, души, разума, тела, духа, интеллекта, чувствительности, воли, умственных способностей, воображения, мечты, рассудительности, чувства, сознания, осознанности, все отражения значения и ассоциации, которые окружают движение воздуха, ветра, дыхания.

Важным при применении данных слов относительно наших сексуальных жизней является то, что они связывают материальный и нематериальный миры. Они, как и мы, сложены из плоти и духа. Они являются архетипами, а потому идут далеко в прошлое, присутствуют в наших жизнях ежеминутно, день за днем, по мере того, как мы их проживаем; они затрагивают будущее, по крайней мере, в виде смутного намека о том, что ожидает нас впереди. Один из способов их описать, применимый для всех архетипов, но в особенности для данной пары – это кольца вокруг человеческого дерева. Из них мы можем многое узнать о своем прошлом, насколько глубоко оно уходит, что в нас осталось в виде отметин от их пламени. В них мы можем увидеть предоставляемые нам шансы, наши возможности, ограничения, наши устремления, препятствия.

В теории Анимы/Анимуса всегда присутствует имеющая цель предубежденность, стремление объяснить истоки, корни, попытаться обозначить или, по крайней мере, описать их. Не предложить, а скорее обозначить то, что ассоциируется, ощущается как дом. Как загадочно говорил Юнг: «Жизнь – это лучшая в своем роде телеология (учение о целесообразности бытия); это врожденное стремление к цели, тогда как живой организм – система направляемых целей, стремящихся к самореализации». 6 Самореализация в жизни Анимы/Анимуса является ничем иным, как признанием нашего Эго, зато сколько это дает! Ведь мы видим, что наше имя, по отношению к внутреннему «другому», является, по большому счету, указанием на источник, является объяснением наших корней, если наше Эго достаточно устойчивое, если имя, которое мы идентифицируем как свое собственное, действительно принадлежит нам. Это является непременным условием для начала самопринятия. Это то, как мы начинаем находить, организовывать и сохранять себя. Это тот момент, когда мы вступаем на важный и длинный путь, чтобы пересечь мост, соединяющий Эго и Самость.

Мост

Мы все поддаемся влиянию архетипов Анимы/Анимуса, их действий, а также влечений, трудностей и откровений, которые они вызывают в нас. Они присутствуют внутри нас и в общении между нами. Они оказывают влияние на нашу сексуальную жизнь, на наш духовный поиск: они вдохновляют нас на творчество и подпитывают наши патологии. Они могут мешать или содействовать улучшению наших отношений с детьми, коллегами по работе, институтами государственной власти. «Факты» и «мотивы», которые, по словам Юнга, никогда не меняются – это фигуры Анимы/Анимуса, обращающиеся к нам из глубины нас самих и издалека за пределами нас.

Наша контрсексуальность, Анима или Анимус, образует мост между нашим Эго – центром нашей сознательной личности – и Самостью – центром нашей души, сознательной и бессознательной. Карта Анимы и Анимуса прокладывает маршруты к получению определенного опыта Самостью, которые способствуют осознанию себя в жизни и дают нам возможность посмотреть в глаза реальности. Действия фигур Анимы и Анимуса направлены на постройку моста, по которому содержание Самости может прийти по адресу к Эго. Они ставят перед нами вопросы относительно самого нашего существования. Когда возникают эти вопросы, кажется, что они исходят от Другого, существующего как бы вне нас, который говорит фактически следующее: «Ты должен разобраться со мной, дать мне ответы, ты можешь принимать или даже отвергать меня, но я здесь и ты не сможешь сбежать от меня». 7

Как и в случаях с мужчиной, испытывающим влечение к девочкам-подросткам, и писательницей с внутренним творческим блоком, эти «фигуры» не поддаются уговорам или переубеждениям. Как говорит Юнг: «Понятия являются номинальными и подлежащими обмену ценностями, а образы являются жизнью». 8 Мы не можем просто отмахнуться от образов Анимы/Анимуса, которые восстают, чтобы встретиться с нами лицом к лицу в глубине наших снов, или в близости наших сексуальных встреч, или в глубинных течениях нашей личной и культурной жизни. Они делятся с нами знаниями о Самости, благодаря чему мы ощущаем, что жизнь стоит того, чтобы жить, когда в такие моменты они накладывают отпечаток на наше восприятие самого факта бытия. Эти смыслы Самости являются вопросами жизни и смерти; они ставят перед нами важнейшие вопросы. 9

Не имеют значения наша раса, вера, принадлежность к социальному классу; не важно, состоим ли мы в браке, или одиноки, холосты или разведены, гетеросексуальны или гомосексуальны, молоды или стары. Мы все должны встать лицом к другому, конфронтирующему с нашей осознаваемой половой идентичностью, с отправной точки противоположной сексуальности. Перед нами всеми стоит задача соединить эти части нас вместе, чтобы создать для себя опознаваемую личность, со всеми позитивными возможностями и неизбежными страданиями.

Сталкиваясь с данным заданием, мы все, каждый из нас, знаем те различия, что разделяют нас – случайные, судьбоносные, непохожие на других, наши собственные личные обстоятельства. Мы выросли без отца? Мы выбрали холостяцкую жизнь или родили детей? Мы находимся в ловушке культурных понятий нашего общества о половой идентичности, демократичных или иерархичных понятий «мужских-женских» отношений? Мы не живем в вакууме. Семейная история, история расы, времени, места, в котором мы живем, каждая мельчайшая деталь нашей жизни становится частью этой задачи, делая нас способными или неспособными для этого, позволяя нам понимать ее особые условия, требования, экстраординарные способности.

Делая акцент на роли Анимы/Анимуса как проводников, мы расширяем понятие Юнга об этих архетипических фигурах, как «непрошенных гостях», которые приковывают наше внимание через непреодолимое влечение к героям наших снов и фантазий, через навязчивые проекции на других людей. Юнг говорит, что мы персонифицируем архетипы Анимы/Анимуса в нашем сознании, «превращая их в проводников к нашему бессознательному». 10 Альтернативный вариант – «мы не используем их целенаправленно как функции, а потому они остаются персонифицированными комплексами». 11

В той мере, в какой мы активно, сознательно пытаемся понять архетип Анимы/Анимуса, «персонифицированная фигура Анимы/Анимуса исчезает. Затем она начинает выполнять функцию отношений сознательного и бессознательного».

Тогда куда же ведет нас этот мост? Прямо к Самости, направляя нас, по мере того, как бессознательное и сознательное сближаются между собой, к встрече с реальностью, которая становится доступной нам, когда наша душа открыта навстречу этому опыту. Мы становимся пластичными, открытыми, честными сами с собой, привнося нечто ценное в нашу жизнь с другими. Например, есть удивительный случай женщины, которой приснился мужчина, выходящий из морских глубин с лекарством от неизлечимой болезни. После рассказа о своем открытии окружающим людям, он подошел к сновидице и поцеловал ее в губы, сказав, что будет любить ее вечно. 12 Это была фигура Анимуса, открывающая её к исцелению самой себя. Именно через такую связь с тем, что исцеляет и любит одного, исцеляется и весь мир.

Юнг был не один среди психологов, признающих такие «факты» и «мотивы», которые он описал как «мост Анимы/Анимуса». Фрейд указывает на нечто подобное, говоря о бисексуальной природе всех людей, которую мы проживаем индивидуально через свои собственные комбинации мужской и женской идентификации, разрешенные или неразрешенные конфликты Эдипова комплекса. Кляйн раскрывает мужскую и женскую позиции, которые каждый из наc проходит не только в процессе развития, но и сохраняет как набор стереотипов о себе и других. Винникотт формулирует свои идеи о женской и мужской частях, которые присущи всем нам, а Гантрип утверждает, приводя примеры, что женская часть всегда является тем, что запускает в нас начало работы как личностей, этаким первоэлементом нашего личностного роста. 13 Все теоретики говорят о нашей потребности соединить эти части вместе. Разрешение Эдипова комплекса, например, может привести к обретению целостности. Целостность, по мнению Винникотта, является результатом интеграции наших различных представлений о материнстве и проявляется в осознании женщиной своей способности быть одновременно вдохновляющей, легкой и надежной и иметь потребность в постоянном напряжении.

Мы нуждаемся в таких теориях, ведь они требуют от нас соблюдения того, что является для наших жизней центральным, по сути, женщины и мужчины, и фантазия, во плоти и духе. Акцентирование внимание на теории обеспечивает некоторую безопасность в наших реальных отношениях с другими людьми, как с детьми, так и со взрослыми. Теория позволяет увидеть себя в определенном культурном контексте, в действиях сознательного и бессознательного в наше собственное время.

Теория Анимы/Анимуса может применяться неправильно. Она может увести нас в оторванную от жизни, причудливую область всеобщих распространенных мифов, где мужчины и женщины превращаются в богов и богинь, и упустить из виду персональные и исторические жизненные аспекты в их земной реальности. Идеи Юнга о Аниме/Анимусе не имеют ничего общего с тенденцией мифологизировать наши ранние «объектные отношения», путать, как сказал Винникотт, глубинное с древним. 14

Фигуры Анимы и Анимуса определенно берут свое начало из души (нашей психики), Юнг советует нам уделять пристальное внимание образам из наших глубинных фантазий. Они являются сложными и пугающими, так как олицетворяют собой вечные символы, которые могут вступить в конфликт с любым событием, ситуацией или человеком из нашей жизни и привести к травме.

Пристальное внимание и серьезное отношение к нашим фантазиям может освободить нас от оков так называемого «плохого объекта». 15 Например, женщина жаловалась на то, что мужчины относятся к ней, как к вещи, которую удобно иметь под рукой, эксплуатируя ее в сексуальном плане или проявляя к ней жалость. Она решила читать православную молитву Иисусу Христу «Господи, Боже, прости меня, грешную» по сто раз. Изумленная, сбитая с толку, но при этом освобожденная, она рассказала следующее: «Святой Дух снизошел на меня, как пламя, сжигающее меня изнутри». Она поняла, что сама до этого рассматривала мужчин как товар: «Они были для меня предметами, которые должны были меня любить, поддерживать, давать ощущение безопасности. Все было перевернуто с ног на голову. Это было подобно откровению». 16 Ее фантазия об идеальных мужчинах неизбежно приводила к ее разочарованию в реальных мужчинах. Если мы увидим нашу фантазию тем, чем она, по сути, является, то мы не превратимся в ангелов, но, тем не менее, значительно уменьшим наши трудности.

Архетип и стереотип

Признание роли фантазии в наших отношениях расширяет наше понимание того, как функционируют Анима и Анимус, чтобы соединить опыт нашего Эго и Самости. Это также делает более понятным для нас различия между концепциями Юнга и других теоретиков в этой области. Используя терминологию Юнга, у нас есть способ говорить о духовном компоненте сексуальности и частей, соединяющих сознательное и бессознательное, в нашей борьбе за идентичность.

Отыскать свою идентичность среди множества существующих противоречий, с которыми она сталкивается, означает идти вглубь себя, в свое бессознательное. Мы должны выйти за пределы нашего собственного прошлого, наших воспоминаний и воспоминаний наших близких и отправиться в коллективное бессознательное – объективную психику – находящееся в основе жизни всего человечества. Мы должны пережить перемещение Эго за пределы его собственного мира в область Самости – территорию, определяемую своими собственными потребностями и целями. Юнг обозначил это как «бессознательное царство психики… место, где в полной мере проявляет себя живой дух, являющийся нечто большим, чем сам человек». 17 Анима и Анимус добровольно или насильно приводят нас к встрече с Духом.

Фигуры Анимы и Анимуса воспринимаются Эго как «другой», одновременно знакомый и незнакомый нам. Этот «некто» является человеком противоположного с нами пола. Сексуальность выступает в роли метафоры непохожести; духовное сокрыто в сексуальном. Анима/Анимус могут существовать в нас лишь в виде образа, а не как часть тела. Но они открывают в нас пространство, где оба пола могут встретиться в воображении. 18

Назначение моста Анимы/Анимуса – установить связь между Эго и Самостью, а не привести к их слиянию. Контрсексуальные архетипы являются пограничными фигурами, ведущими нас от одной точки сексуальности к противоположной, от личного к коллективному, от сознательного к архетипическому, от Эго к Cамости. То, что кажется духовным, вне зависимости, живем ли мы с чувством осознания или с ощущением пустоты, например, проявляется вперемешку с сексуальным, точно также, как мы, наша физическая оболочка, сосуществуем в мире с другими. Что кажется личным, оказывается общественным, так как наши трудности в установлении связи с Другим в своем собственном центре позволяют также обнаружить связи с центром, находящимся далеко за пределами нас. В этой борьбе мы ощущаем себя совершающими путешествие не в одиночестве, а, скорее, в тесной связи с другими людьми – женщина, например, с другими женщинами и женственностью, и в то же самое время, как мужчина, отождествляющаяся с мужской взглядами, почти в шкуре мужчины. Точно также мы знаем, что противоположный пол, каким бы мы его не ощущали, чувствует такую же связь с нами.

Духовное может развить наше сексуальное виденье в полноценный и гибкий, вдумчивый взгляд на все виды отношений. Сексуальное может вовлечь духовное в самое что ни на есть конкретное реальное взаимодействие с другим реальным человеком. Два понятия, которые Юнг связывает с Анимусом и Анимой – логос , способность распознавать правду, и эрос , связь с жизнью – могут стать здесь полезными. Мы увидим, что, устанавливая связь с образом Анимы или Анимуса, мы сможем воплотить «принцип» в себе, логос, живший в жизни, в тело (извне в себя). Мы точно знаем истину, согласно которой мы живем, что будоражит кровь и заставляет сердце биться чаще. Нам известно, что эрос в духе так же, как и в теле, является проявлением сексуальности, в основе которой наша связь с самим бытием. Таким образом, сексуальность одновременно ведет нас к вочеловечиванию и подталкивает нас за пределы границ идентичности нашего Эго, ведет к осознанию своей инаковости и к нашему центру.

Духовная функция сексуальных реакций заключается в том, чтобы провести нас к чему-то большему и всеобъемлющему, чем Эго, к тому, что Юнг называет Самостью. Однако здесь нужно быть осторожными, так как область Анимы/Анимуса, где секс и дух переплетаются, разрешают противоречия и гармонично соединяются, также может быть и местом, где разбиваются сердце и душа, где впадают в зависимость и ощущают себя вынужденными делать то, что идет в разрез с их собственными интересами. Мы привыкли бояться этого места, где мы можем сильно страдать, чувствовать себя преданными и обманутыми. В качестве защиты, мы даем глупые клятвы не только против тех, кто предал нас, но и в отношении самих себя, наказывая себя за то, что позволили себе настолько раскрыться.

Однако содержание наших клятв практически не имеет значения: мы прикоснулись к источнику эротического знания, мы побывали в месте, где встречаются сексуальное и духовное. Мы можем отрицать это себе и другим. Мы можем подавлять это с помощью вытеснения из сознания или, благодаря особому умению нашего времени сводить все переживания к максимально возможному минимуму, так что там, где духовное соединяется с сексуальным, мы словно стираем это из своего сознания и сводим все исключительно к физиологии. Экстаз – это выработка гормонов, не более того. Сомнение, незавершенность, боль, которые появляются там, где ищут встречи личностей, а находят лишь обмен физиологическими жидкостями – все можно объяснить неумелостью или недостатком вашего опыта или опыта вашего партнера.

Однако энергия Анимы/Анимуса остается. Чего-то не хватает, какого-то первобытного понимания, более глубокого эротического знания, неизвестного тем, кто живет в зоне сексуального соперничества, для кого любовь – не более, чем эвфемизм полового акта. Но даже они где-то глубоко внутри инстинктивно чувствуют, что у каждого из нас есть не только физическое тело, но и нечто большее, что они хотят обнаружить, испытать, научится распознавать и использовать.

Это эротическое знание, о котором мы узнаем в ходе диалога между нашей сексуальной идентичностью и внутренней частью, Анимусом или Анимой, что позволяет нам познать сложность человеческой личности. Мы также признаем то, что полученные знания являются принципиально важными для нас. Данный процесс может стать следствием сексуальной встречи с другим человеком на любом уровне физического взаимодействия, вне зависимости от степени нашей удовлетворенности или удовлетворенности партнера, или может быть следствием встреч в фантазиях, снах, намеренных или случайных конфронтаций. Мы можем признавать или отрицать, что вовлечены в важный внутренний обмен. Однако, не подлежит сомнению, что были глубоко затронуты наши чувства, наше Эго и Самость были задеты, как будто в наше воображение кто-то вторгся. Мы встретились с тем, что находится за пределами достижения или недостижения физического удовольствия, вынужденного пребывания в тусклой серой реальности, напоминающей промежуточный пункт на пути к познанию самости; с тем, что вышло нам навстречу, предъявило требования и удивило нас поразительной степенью интенсивности возникших чувств.

Навязчивость данного возбуждения такова, что мучает нас денно и нощно. Это, как иногда нам кажется, и есть любовь. Так оно и, правда, может быть. Несомненно, в такие моменты мы понимаем, что встретили того, кто будет иметь власть над нами, подобно тому, как бог Любви в «Новой Жизни» явился в видении Данте. «Владыка с ужасным лицом», окутанный ореолом огненной страсти, отдает пылающее сердце поэта на съедение Даме, покорившей его, – ужасающий символический акт, который она, тем не менее, совершает. В этой сцене «Новой Жизни», девушка, по сути, отвергает его, что полностью преображает Данте. Она всего лишь одна из тех молодых женщин, которыми он ненадолго увлекался на своем пути к судьбоносной встрече с Беатриче Портинари, его благословенной возлюбленной, которая вдохновит Данте на написание данного шедевра и чей образ в реальности и воображении приведет к созданию «Божественной Комедии». 19

Неважно, что испытываемая нами страсть не приведет к созданию произведения масштабов Данте. И не стоит осуждать себя за то, что сила наших переживаний во многом вызвана чисто физиологическими причинами. Ведь внутренний мир со всеми мыслями, чувствами и образами настолько велик, что вмещает в себя практически все: от великолепного аллегоричного слога Данте до самых низменных инстинктов. В каждом случае мы задаем вопросы и пытаемся на них ответить, что требует определенной внутренней работы. Когда наше существо настолько глубоко затронуто, нам уже недостаточно отодвинуть этот опыт в сторону. Мы можем не обратить на это намеренного внимания: в нашей сознательной жизни эти чувства могут нас потревожить не более, чем воспоминания об ароматном куске запеченного мяса со специями. Но внутри нас послание получено. Анима/Анимус реагируют: начинается некий внутренний диалог. Мы вошли в мир духа, который заодно имеет общие границы с сексуальным царством, характеризующимся непрерывным потоком людей, т.е. переживаний, привязанностей, эмоций, мыслей, образов, выраженных подсознательных чувств, текущим туда-сюда.

Наглядным примером является Шахерезада. Без ее участия, султан из известной сказки «Тысяча и одна ночь» исполнил бы свое обещание казнить каждую женщину, с которой он переспал. Она остановила его, обратившись к его воображению, рассказывая сказки в течение тысячи ночей. Она постепенно раскрыла в нем пространство глубоких внутренних размышлений. 20 Пока мы сопротивляемся появлению внутри каждого из нас Шахерезады – помощника – мы будем продолжать видеть по всему миру газетные заголовки о женщинах, нанимающих киллера для убийства мужа, о мужчинах, забивающих своих возлюбленных до смерти, о педофилах, о гомосексуалистах, убивающих своих сексуальных партнеров, об изнасилованиях, презрении мужчин и женщин друг к другу. Прикоснувшись к нашему духу и сексуальности, Анима и Анимус оставляют на всем обществе свои отпечатки, иногда кровавые.

Критики Юнга, обвиняющие его теорию контрсексуальности в создании новых сексуальных стереотипов или всего лишь в отражении существующих предрассудков его собственного культурного контекста, совершенно упускают из виду пугающую силу влияния архетипов, о чем настойчиво предупреждал Юнг. 21 Это так легко пропустить. «Чтобы понять уникальный феномен архетипа, нужно большое количество практического опыта,» – поясняет Юнг, напоминая, что «нуминозное качество, необходимое для распознания архетипа, является столь же непредсказуемым и неопределенным, как и выражение человеческих глаз, очевидное, но при этом не поддающееся описанию». 22

При поверхностном знакомстве с теорией Юнга, возражения против концепции Анимы/Анимуса, рассматриваемых лишь как перечисление стереотипов, могут показаться обоснованными. Вырывая куски из контекста, можно сделать вывод, что Юнг приравнивает Эрос к чувствам, Аниме, женщинам, а Логос – к размышлениям, Анимусу, мужчинам. Оба пола, таким образом, становятся разделенными, подобно материи и духу, чувствам и мыслям, домашней и общественной жизни, действию и пассивности, вторжению и принятию. В отдельных отрывках можно прийти к умозаключению, что женщинам присуще лишь диффузное сознание, подобное Инь, а потому им необходим маскулинный дух Анимуса, чтобы взаимодействовать с пассивным образом мышления. Мужчины же обладают энергичным сознанием Янь, нуждающимся для баланса в эмоциональности и пассивности Анимы. Данные категории, как представляется, не зависят от типологии личности и игнорируют силу влияния навязанных культурных установок в отношении полов.

Метафоры Юнга в таких абзацах кажутся абсолютными понятиями, а его собственные эмоциональные реакции, такие, как негативные реакции на женский Анимус, – нашли отражение в самих определениях. Функция Анимуса, как видится, заключается лишь в том, чтобы разрушать, сводить с ума, упрекать. Из-за смешения понятий формы бытия, состоящего из связей, отношений и взаимоотношений, получается, будто все женщины являются экспертами в вопросе взаимоотношений, тогда как все мужчины абсолютно в них не разбираются.

Многие юнгианцы отмечают, насколько легко можно превратить понятия о Аниме и Анимусе в стереотипы. Некоторые предположили, что в нашем понимании Анима и Анимус – два вида сознания, присущего всем нам. 23 К сожалению, их попытка освободить нас от ограничивающих стереотипов, лишь приводит нас к другому набору устоявшихся понятий, в котором Анима и Анимус всегда имеют одно и тоже содержание, вне зависимости от того, где или в ком они проявляются. Однако сущность Анимы/Анимуса как проводников между Самостью и Эго всегда индивидуальна. Они не позволяют свести все лишь к культурно-обусловленным предрассудкам или любым понятиям ограничивающего сексизма. Упрощенный образ мыслей совершенно не позволяет увидеть всемирно-историческую значимость аналитических выводов Юнга, какой бы сложной, или по собственному выражению Юнга «нескладной», ни казалась их формулировка.

Кроме того, при более внимательном прочтении и глубоком понимании выводов данной теории можно обнаружить, что сущность архетипов противоречит системной завершенности и ослаблению стереотипных представлений. Если использовать типологию архетипов, как это достаточно легко сделать в отношении Анимы и Анимуса, то она сведет на нет все другие типологии. Сексуальные стереотипы не cмогут выдержать тщательный архетипический анализ, который, объединяя в себе симметрии и ассиметрии и запросто допуская возможность соединения противоположностей внутри каждого из нас, неизменно противоречит обобщенному подходу к мужчинам и женщинам. Неоднозначность такого взгляда всегда предпочтительнее однозначности; там, где речь идет о сексуальном поведении, наделять все окончательными смыслами было бы неверно.

Это вовсе не означает, что оценочные суждения не применимы в отношении мира Анимы/Анимуса. Архетипы зачастую сами по себе являются носителями ценностей, но тех, которые берут свое начало у истоков или ищут истину Бытия, а не тех, которые соответствуют какой-либо идеологии или модному прочтению верности и безошибочности. В отношении понятий Анимы и Анимуса, как и всех других архетипических категорий, мы против использования устоявшихся определений и считаем ранее сформированные мнения неприемлемыми, какими бы логичными для понимания архетипов они не казались.

Если в архетипическом мире Анимы/Анимуса и существует типология, то она основана на здравом смысле, это практичное деление на следующие компоненты: отец, мать, дочь, сын, брат, сестра, муж, жена. Существуют очевидные фантазийные образы: герой, героиня, любовник, возлюбленный, злодей, воплощение добра, неистовая сексуальность. Смысл идеальных образов в сочетании с более глубоким осознанием реальности в подобном очеловечивании Анимы/Анимуса, польза от которых примерно такая же, как от театральной программы, в которой кратко прописаны действующие лица, – вовсе не препятствовать нашему пониманию своих партнеров, детей, братьев и сестер, а лишь связать их с миллионами других, кто играл эти роли в прошлом и оставил нам четкие указания на то, какие существуют варианты их проигрывания. Чтобы понять, чему нас здесь должно научить прошлое, мы должны избегать упрощенных сексуальных противопоставлений в отношении мужчин и женщин с использованием отвлеченных категорий, как, например, возмутительное наделение женщин интуицией в сравнении с интеллектуальными способностями мужчин, или противопоставление мужских агрессивных характеристик и женских миротворческих качеств. Такие трактовки здесь совершенно неприемлемы, как и устаревшее глупое наделение женщин непостоянством, а мужчин надежностью, излишней озабоченностью своим внешним видом у женщин и отсутствием какого-либо интереса к своей внешности и грубостью у мужчин; или же женская слабость, приравненная к беспомощности, скомпенсированная мужской физической силой и смекалкой. Лучшее, что можно сказать о такого рода обобщенных утверждениях, – это то, что они предлагают статистическое обобщение ролей, в которых архетипические истины были заменены экономическими, социальными и сексистскими поверхностными суждениями.

Ни мужчины, ни женщины никогда не являются чем-то одним, и даже если они обладают сочетанием каких-либо черт, то никак не связанных с набором ролевых характеристик на основе стереотипов. Женщины бывали охотницами и воительницами, а мужчины заботились о детях. Мужчины были ухоженными, нежными, интуитивными, непостоянными, пассивными. Женщины были грубыми, бестактными, небрежными, агрессивными, интеллектуальными, уверенными и надежными, выполняя, казалось бы, традиционные роли. Как мужчины, так и женщины, на протяжении всего этого времени были и являются нечто большим и меньшим, чем прежде считалось, и гораздо более интересными с позиции сложных архетипических идентичностей, нежели с позиции упрощенных стереотипов. 24

Содержание Анимы и Анимуса не является неизменным; они представляют динамическую функцию или процесс. Когда мы наклеиваем ярлык Анимуса на людей, как если бы он всегда означал одно и то же, мы на самом деле описываем серьезные дисфункции моста, расстройство. Анимус, в случае женщины, никогда не может подходить под упрощенную генерализацию; он всегда проявляется сугубо индивидуально. История женщины-профессора, подготовка которой выходит за рамки докторантуры, служит наглядным примером. Она обнаружила, что ее Анимус постоянно проявляется, будь то во сне или в реальности, в образах крупных, молчаливых, спокойных, абсолютно невербальных мужчин, тихо стоящих рядом с ней или нежно ложащихся на нее, «заземляя» ее, чтобы связать ее с ее глубинным женским «Я». Другая женщина, абсолютно не умевшая четко и ясно выражать свои мысли, вышла замуж за мужчину по причине его блестящего умения много говорить. Спустя годы, она пришла на психоанализ, так как боялась убить его, если он не заткнется и не будет слушать ее.

Функция Анимы/Анимуса всегда одна и та же: выстроить мост между Эго и Самостью. Содержание же того, как мы движемся по мосту, различно в каждом отдельном случае и сугубо индивидуально для каждого из нас, хотя мы часто описываем их в общих чертах, как берущих начало в точке отправления, являющейся точной противоположностью нашей осознаваемой сексуальной идентичности.

Джун Сингер и Клэр Дуглас в своих работах предлагают одинаково интересный способ понять теорию Анимы/Анимуса и отстоять ее конструктивность, оригинальность и отсутствие дискриминационных идей. Используя описания Юнгом самого себя в терминах Личности № 1 и Личности № 2, они объясняют определенные ограничивающие аспекты юнгианских идеей теории Анимы и Анимуса опытом его первоначального «Я», ребенка из многопоколенной семьи пасторов в швейцарском обществе, заклеймленного присущим этому обществу женоненавистничеством, являющегося сыном отца, страдающего от потери веры, и неуравновешенной матери, мучавшейся от тяжелой депрессии в период раннего детства Юнга, но которая также предлагала невероятные выводы и хотя бы временами проявляла веселый, богатый материнский нрав. Там, где находит свое отражение Личность № 1, в теории Анимы/Анимуса преобладает традиционный образ мыслей. С Личностью № 2 проявляется радикальная оригинальность, по мере того, как Юнг работает, чтобы освободить понимание контрсексуальности от гендерных стереотипов того времени, указывая на важность интеграции различий в идентичность, непохожести в целостность, вне зависимости от того, соответствует ли это социально-предписанным нормам или нет. Логос и Эрос находят свое место. Нашему характерному, наиболее развитому способу эго-функционирования должен сопутствовать наш наименее проявленный, слаборазвитый способ функционирования, представленный нам фигурами Анимы/Анимуса – образов из наших снов, или прорывающихся в наши действия в самые неподходящие моменты. Мы должны каким-то образом интегрировать в нашу осознаваемую сексуальную идентичность ту противоположную идентичность, которая находится в нашем бессознательном.

У Юнга представлен разнообразный спектр способов, как люди представляют себя миру, а также задачи, стоящие перед всеми нами, заключающиеся в соединении всех наших частей вместе с целью психологически истинной самопрезентации. Юнг акцентировал внимание на важности данной задачи, на уровне архетипического аспекта Анимы и Анимуса, что откроет перед нами изначальные хтонические ресурсы человеческой психики. Новые и старые силы, новые и старые образы возрождаются, чтобы бросить нам вызов и обновить формы сексуального и духовного слияния, и тем самым вывести нас за рамки самопожертвенных банальностей групповой идентичности к приносящим большее удовольствие, более продуктивным, гибким, щедрым, содержательным формам общества.

Юнг помогает нам деконструировать нашу чрезмерно человеческую склонность превращать новые идеи в конкретную систему правил. Мы стремимся воплотить то, что является оригинальным и новым в нашей жизни, но слишком быстро отказываемся от того, с чем не можем легко справиться или понять. То, что поначалу воспринимается спокойно, мы затем закрепляем, и в конечном итоге ужесточаем свои поведенческие модели, превращая их в жесткий свод правил и предписаний, регулирующих наше поведение в социальной, сексуальной или религиозной жизни. Первоначальный набор знаний становится единственным предписанным способом, так же, как и связанные с ним символы мужского и женского становятся нашей определяющей типологией.

Юнг помогает нам признать то, что, принимая таким образом один набор знаков, символов и переживаний, мы скрываемся от возможности переживать и понимать другие, опасаясь яркого огня, сверкающего камня, проблесков света, глубокой благодатной тьмы. Мы воспринимаем лишь быстро уловимые части того, что предлагает себя в виде сексуального и духовного опыта, и закрепляем эти части во всех сферах реальности. Здесь Юнг идет методом проб и ошибок тому, чтобы сообщить, как в его понимании проявляется невероятный, потрясающий шок от влияния этой целостности. «Мы можем осознать, – говорит он, – что каждый из нас состоит из разных частей – их совокупности, которые мы идентифицируем и называем разными именами – а все ряды совокупностей составляют совокупность совокупностей, которые мы определяем и обозначаем целостностью».

Мы все, каждый из нас, внутри своих совокупностей, сталкиваемся с объективным другим, существующим прямо в центре нашей субъективности. При дальнейшем исследовании структур нашего сложного существа мы различаем объективный Субъект, который существует в сердце нашей субъективности, видит нас всегда, отражает нас, слышит нас, уважает нас как субъектов. Разделение между «мной» и «тобой», «нами» и «ими» разрушается. Вместо этого мы обнаруживаем сочетания «себя-себя», «нас-нас», связывающие множество уважаемых и любимых людей, которые могут угодить в ловушки воображения и философствования мистического богословия. Святые пишут об этом по-своему странно и удивительно. Святая Тереза Авильская говорит о его Величестве, который занимает место в центре наших душ. Мартин Бубер использует понятие «Ты», проявляющееся в каждом лице, превалируя над «Я». Майстер Экхарт проникает в великое, не имеющее названия, молчание внутри и за пределами Божества и его имен. Юнг говорит о Самости и архетипах Анимы/Анимуса, строящих мост к нам.

Рассматривая архетипы Анимы и Анимуса в таких больших масштабах, как мост Самости к каждому из нас, как индивидуумов и членов групп, Юнг возвращался к исходному и более широкому понятию архетипа.

Само слово он нашел в работах Святого Августина, а вместе с ним и большое количество ассоциаций, восходящих к греческим корням слова, и его использование Платоном, Аристотелем и досократическими философами. Когда речь идет об архетипах, мы имеем дело с отправной точкой, с основополагающими принципами, в каком-то смысле с высшей ступенью, основанными на некой первичной материи (Urstoff ), лежащей в основе вещей.

Все, что передает греческое слово arc h e , варьируется по смыслу и ассоциациям от абсолютных начал, происхождения всего сущего до суверенности и полномочий, «вершков и корешков», судей и высших должностных лиц. Мы находимся в нематериальной среде платонических идей, где в конечной точке materia prima Аристотеля (первоматерия, первоначало) жаждет обрести форму, по его выражению, как женщина желает обрести мужчину. Мало что имеет принципиальное значение, но не подпадает под категорию архетипа в древнем мире – четыре элемента, которые составляют материальный мир (земля, воздух, вода, огонь), этапы человеческого развития от далекого archai до современных сложностей, рождения и возрождения, от каждого действия сознания до переселения душ.

Пожалуй, самым полным и полезным словесным воплощением понятия arche , а потому и архетипов, является интерпретация Анаксимандра Милетского. Этот «родственник, ученик и преемник» Фалеса Милетского, считающегося первым греческим философом, был полон решимости, насколько мы можем судить даже из тех дошедших до нас фрагментов его рассуждений, систематизировать человеческий опыт, что делает его понимание первоначальной сущности как apeiron (апейрон, «бесконечное, беспредельное») еще более убедительным. Это есть «принцип и элемент существующих вещей», так как согласно некоторым трудам Анаксимандра, апейрон, «является первопричиной становления и разрушения мира». Он не сводится ни к воде, ни к каким-либо другим элементам. Он вечен и един; он окружает все миры и является источником всего.

Итак, начало и источник всего сущего – Неопределенность, ибо именно это и есть апейрон. Мы исходим в данном толковании из понятий безграничности, бесконечности, неопределенности, беспредельности, необъятности. Это структуры архетипов метафизики Юнга. Это то, что пробуждается в нас, когда мы переходим через мост Анимы/Анимуса от Эго к Самости, мир без границ, не только по своему происхождению (истокам), но и продолжающемуся бытию.

Глава 1. Анима и Анимус

1. C. G. Jung, Letters , ed. Gerhart Adler and Aniela Jaffe, trans. R. F. C. Hull (Princeton: Princeton University Press, 1975), 2:192.
2. «Логос», в понимании Юнга, представляет упорядоченность у источника; в качестве подтверждения его архетипической важности приводятся первые слова из Евангелия от Иоанна, In principium erat verbum , «В начале было слово». «Эрос» – это принцип психической взаимосвязи (формы бытия, состоящей из связей и отношений).
3. Все примеры из психоаналитической практики Энн Уланов используются с согласия пациентов, за что авторы выражают свою благодарность.
4. См. A. B. Ulanov, “For Better and for Worse”, Psychoanalytic Review 76 (Winter 1986).
5. См. D. W. Winnicott, “The Meaning of the Word ‘Democracy’,” in Home Is Where We Start From (New York: Norton, 1986), 252-253.
6. C. G. Jung, The Structure and Dynamics of the Psyche , vol. 8 of The Collected Works of C. G. Jung , trans. R. F. C. Hull (New York: Pantheon, 1960), 406, para. 798 (hereafter cited as CW).
7. Карл Барт высказывает аналогичное мнение в отношении классификации по половому признаку и приводит веские аргументы против использования типологий с жестко фиксированной структурой. Церковная догматика : Избранное . [Church Dogmatics: A Selection (Edinburgh: T. & T. Clark, 1961), 194-204)]
8. C. G. Jung, Mysterium Coniunctionis , CW 14, trans. R. F. C. Hull (New York: Pantheon, 1963), 180, para. 226.
9. В ходе лекций по данной теме в Чапел-Хилл, штат Северная Каролина, несколько лет назад один из слушателей задал нам вопрос, чем содержание Самости отличается, например, от наполнения Тени. Мы пояснили, что Самость касается вопросов жизни и смерти. Однако аналогия моста применима и по отношению к Тени и прочим сложным пcихическим комплексам, таким как Персона, однако в этих случаях существует совершенно другое ощущение того, как cодержимое обращается к нам. Содержимое Самости, проводником которого выступает Анима/Анимус, не сталкивает нас с Плохим в себе (или с Хорошим, для тех из нас, кто изначально считает себя плохим); наполнение Самости ставит под вопрос само наше существование. Подробнее, см. A. B. Ulanov, “Disguises of the Anima,” Gender and Soul in Psychotherapy , ed. Nathan Schwartz-Salant and Murray Stein (Wilmette, 111.: Chiron, 1992), 49, n. 2.
10. C. G. Jung, Two Essays in Analytical Psychology , CW 7, trans. R. F. C. Hull (Princeton: Princeton Univ. Press, 1953), 181, para. 399. См. также Jung’s “Concerning Rebirth” in The Archetype and the Collective Unconscious, CW 9:1, 124, trans. R. F. C. Hull (New York: Pantheon, 1959) para. 223: “They serve as bridges to the unconscious”; and Dream Analysis: A Seminar of C. G. Jung 1928-1930 , ed. William McGuire (Princeton: Princeton Univ. Press, 1984), 337, 486.
11. Jung, Two Essays , CW 1, 224, para. 370. См. Также “The Secret of the Golden Flower,” in Alchemical Studies, CW 13, trans. R. F. C. Hull (Princeton: Princeton University Press, 1967), 42, para. 62.
12. См. A. B. Ulanov, The Feminine in Jungian Psychology and in Chris­tian Theology (Evanston, 111.: Northwestern University Press, 1971), 256-257.
13. См. Sigmund Freud, The Ego and the Id , trans. Joan Riviere and James Strachey (New York: Norton, 1960), 21, 23. См. также Freud’s Three Essays on the Theory of Sexuality , Standard Edition, vol. 7, trans. James Strachey (London: Hogarth Press, 1974), 220n; Melanie Klein, Envy and Gratitude and Other Works , 1946-1963 (New York: Delacorte, 1975), 82, 135, 169, 306, 307; D. W. Winnicott, Playing and Reality (London: Tavis­tock, 1971), 72-75, 80-84; Harry Guntrip, Schizoid Phenomena, Object Relations and the Self (New York: International Universities Press, 1969), 250ff., 257ff.; and Janine Chasseguet-Smirgel, Sexuality and Mind: The Role of the Father and the Mother in the Psyche (New York: New York Univ. Press, 1986), 42-43.
14. D. W. Winnicott, “On the Kleinian Contribution,” в The Maturational Processes and the Facilitating Environment (New York: International Universities Press, 1965), 177.
15. См. для примера, Jeffrey Seinfeld, The Bad Object: Healing the Nega­tive Therapeutic Reaction in Psychotherapy (Northvale, N.J.: Jason Aron­son, 1990).
16. A. B. Ulanov, The Wisdom of the Psyche (Cambridge: Cowley, 1987), 21.
17. 1 Jung, Letters 1:490.
18. См. A. B. Ulanov, The Feminine , 36; см. также В. K. Fowles, “Thoughts About the Tomgirl,” Journal of Analytical Psychology 23, no. 2 (1978): 161-175; Andrew Samuels, “Beyond the Pleasure Principle: A Post- Jungian Viewpoint,” Harvest 34 (1988-89).
19. Рекомендуется прочесть «Новую Жизнь » перед и после прочтения «Божественной комедии », чтобы осознать смысл соединения естественного и божественного, которым Данте наделил свою Аниму, а также увидеть величественную психологическую реальность Беатриче Портинари подтвержденной в литературно-духовной структуре.
20. См. Ann Ulanov and Barry Ulanov, The Witch and the Clown: Two Archetypes of Human Sexuality (Wilmette, 111.: Chiron, 1987), 250-254.
21. См. Для примера, Naomi Goldenberg, “A Feminist Critique of Jung,” Signs: A Journal of Women in Culture and Society 2, no. 2 (1976); Jean Baker Miller, Toward a New Psychology of Women (Boston: Beacon, 1976); R. R. Reuther, Sexism and God-Talk: Toward a Feminist Theology (Boston: Beacon, 1983).
22. Jung, Letters 2:490. См. также Jung’s discussion of archetypes in CW 8:136-138, 201, 213, paras. 277-282, 398, 417.
23. См. Gaston Bachelard, The Poetics of Reverie , trans. Daniel Russell (New York: Orion, 1969), chap. 2. См. также James Hillman, “On Psycholog­ical Femininity,” в The Myth of Analysis (San Francisco: Harper, 1972); and Verena Kast, The Nature of Loving: Patterns of Human Relationship , trans. Boris Matthews (Wilmette, 111.: Chiron, 1986), chap. 8.
24. “Каждое заболевание – это уникальныйпроцесс, присущий конкретному человеку, а индивидуальные случаи всегда отличаются друг от друга,” – писала о Юнге М.-Л. Фон Франц в своей книге «Избавление от колдовства в волшебных сказках» . [ The Psychological Meaning of Redemption Motifs in Fairy Tales (Toronto: Inner City Books, 1980), 8.]
25. См. C. G. Jung, Memories, Dreams, Reflections , ed. Aniela Jaffe, trans. Richard Winston and Clara Winston (New York: Pantheon, 1963), 19-20, 33, 45. См. также Claire Douglas, The Woman in the Mirror: Analyti­cal Psychology and the Feminine (Boston: Sigo, 1990), 148-149, 176, 199; and June Singer, Androgyny: Toward a New Theory of Sexuality (Boston: Sigo, 1989), 257-258. Винникотт объясняет Личности № 1 и Личности № 2 Юнга как свидетельство того, что Юнг страдал от ранней детской шизофрении, но впоследствии смог излечиться; см. данный очерк в Memories, Dreams, Reflections in Interna­tional Journal of Psychoanalysis 45 (1964) :2-3.

Думаю, не является новостью то, что мы воспринимаем мир дуально — через противоположные полюса, составляющие, тем не менее, единое целое. Одна из таких дуальностей — сознательное/бессознательное. Другая — мужское/женское. И, поскольку мужчина сознательно определяет себя как мужчину, из этого следует, что в его бессознательном есть женское начало, как бы парадоксально это не выглядело. И наоборот, у женщины в бессознательном есть мужское начало. Эта идея не нова и принадлежит не мне. В практику психологии первым её ввёл Карл Густав Юнг, назвав эти стороны человеческой психики «Анима» и «Анимус». «Анима» на латыни означает «душа», а слово «Анимус» — мужская форма этого слова. Анима — это женское начало в мужчине, а Анимус — мужское начало в женщине.

Если вы незнакомы с этими понятиями юнгианской психологии, и уже собрались поискать в интернете, что это, вы можете прочитать статью Татьяны Ребеко «Архетипы Анима и Анимус ». Статья неоднозначная, и лично я многое вижу не так, как в ней описано, но в качестве теоретического экскурса в аналитическую психологию Юнга это может быть полезно. Я же перейду к практике.

Анима и Анимус на практике

А с практикой у большинства всё очень плохо. Для воспитанного в нашем патриархальном обществе мужчины осознать и принять в себе женщину — немыслимо, абсурдно, неприемлимо, для некоторых даже оскорбительно, сама мысль об этом вызывает или смущение, или возмущение, но в любом случае — отрицание и неприятие (я не буду сейчас рассматривать людей с расстройствами гендера — у них другая крайность). Мужские качества в женщине в нашем обществе не столь порицаемы, как женские в мужчине, но дело в том, что здесь речь идёт не о каких-то конкретных мужских или женских качествах или социальных ролях, а о началах , или, в терминологии Юнга, архетипах. И, становясь мужеподобными, женщины не находят в себе мужское начало, как второй полюс, а просто подавляют свою женственность, заменив её псевдомужественностью. Таким образом, оба пола полностью отказывают себе в познании своих внутренних противоположных начал и подавляют их.

А ведь, на самом деле, мы прекрасно знакомы с этими своими частями. Процитирую:

Это знакомство произошло в тот самый миг, когда мы впервые «влюбились по уши». В этот миг женщина познает своего Анимуса, а мужчина с восхищением открывает в себе Аниму, ибо истоки восхищения находятся только в бессознательном, и больше нашему сознанию взять его просто неоткуда. Влюблённость — это на самом деле ничто иное, как пробуждение любви к нашему собственному внутреннему «Я». Тот, другой человек, благодаря которому (и к которому) мы испытали это чувство, конечно, имеет какой-то такой нос или рот, который резонирует с образом нашей Анимы/Анимуса. В нём действительно нашлось нечто, сделавшее возможной проекцию этого нашего внутреннего образа на него. Однако это «нечто» настолько же исчезающе мало, практически невесомо в сравнении с нашими собственными переживаниями, как если сравнить картину и крючок, на котором она висит. Опыт показывает, что такая влюблённость редко длится дольше шести месяцев. Потом чудный образ тускнеет, покрывается трещинами, сквозь которые начинают проступать черты все менее приятные, и далеко не такие прекрасные, как прежде. Вначале мы готовы пойти на любые уступки, чтобы только восстановить и сохранить прежний образ, однако, рано или поздно, наступает момент, когда мы в сердцах бросаем своему сказочному принцу или принцессе: «Ты очень изменился!», само собой, подразумевая при этом перемену к худшему. Мы браним его за «притворство», чувствуя себя обманутыми и разочарованными, и думаем, что наконец-то познали его подлинную натуру. На самом деле, наш партнёр не изменился за это время ни на йоту, просто наша способность проецировать на него свои внутренние образы, уменьшаясь день ото дня, окончательно сошла на нет. Для очень многих это становится поводом бросить его и найти себе новый объект для переноса на него своих проекций, чтобы прожить ещё шесть месяцев в состоянии любовной эйфории. Но есть и люди, со временем научающиеся вникать в суть происходящего, и отличать образ от действительности. Для таких людей настоящая любовь начинается как раз тогда, когда влюблённость проходит.

Хайо Банцхаф, «Таро и путешествие героя»

Таким образом мы познаём «светлую» сторону своей Анимы или Анимуса. Но это ещё не всё.

«Тёмная» сторона Анимы и Анимуса

С учётом того, что Анима и Анимус — это бессознательные части нас, часто получается двойное отрицание и подавление, потому что, на самом деле, почти все мы боимся своего бессознательного, прежде всего потому, что именно в бессознательное мы вытеснили те стороны, грани и части себя, которые мы в себе не принимаем. Но они от этого никуда не исчезли, а просто перестали нами осознаваться. И мы наблюдаем только их противоположные осознаваемые полюса, называя одни из них своими «положительными качествами», а другие — «отрицательными», и тратим кучу сил и энергии на то, чтобы с ними что-то сделать (безрезультатно, конечно), на самом деле, не понимая ни что происходит, ни как с этим справиться. Что уж говорить о том случае, когда речь идёт о «неприемлимом» качестве «неприемлимой» стороны нас?

Например, если вы хотите наказывать других, это значит, что вы хотите наказывать себя. Но желание наказать себя не может существовать само по себе — у него есть второй полюс — желание Анимы быть наказанной (если мы говорим о мужчине). И этот полюс не является противопоставлением первому, напротив, вдвоём они составляют целое, как два полюса магнита составляют единый магнит. Именно поэтому можно годами ходить к психологам, делать те или иные практики, и тысячу раз говорить себе: «Я не нуждаюсь в том, чтобы себя наказывать» — но это будет бесполезно до тех пор, пока Анима одновременно не скажет в унисон: «Я не нуждаюсь в том, чтобы быть наказанной». Но как она может сделать это, если мужчина не признаёт не только того, что его Анима хочет быть наказанной, но даже её существования?

И ведь принять Аниму (мужчине) или Анимуса (женщине) — это не значит сказать себе: «Ну ок, во мне есть женское/мужское начало». Принять Аниму — значит почувствовать её, ощутить её в себе, испытать её эмоции и чувства. Принять Анимуса — значит понять его логику и ощутить его мнение. В обоих случаях это означает увидеть и ощутить себя и мир их способом, кардинально отличным от привычного. Это значит буквально стать ими. И для той части нас, которую обычно называют Эго, и которую мы ассоциируем с сознательной частью нас, это означает отказаться от себя. И именно так это может ощущаться, когда вы осмелитесь пойти навстречу своей второй половинке, которая всегда была внутри вас. Вы можете буквально ощутить себя не собой, ощутить себя кем-то абсолютно непривычным, кем-то противоположного пола. Не нужно пугаться — это нормально. Да вы и сами всё поймёте, если не позволите страху остановить вас на пороге.

Но сможете ли вы, признав существование Анимы/Анимуса, признать и её/его «тёмную» сторону? Ведь всё то негативное, что вы думали или думаете о противоположном поле, даже не обязательно сознательно (а точнее, особенно если не сознательно) — это и есть «тёмная сторона» вашей Анимы. Женщины — слабые, или мужчины — грубые? Это ваша слабость или ваша грубость. Все бабы — шлюхи, или все мужики — похотливые козлы? Познакомьтесь со своей внутренней шлюхой или с похотливым козлом. И помните — это вы сделали её/его такой/таким, загнав эту часть себя в самый тёмный угол своей психики, годами пиная, унижая, презирая и отрицая её.

Другой практический пример: если вы хотите, чтобы другие вам угождали (а ведь именно это часто кроется за фразой «хочу, чтобы было по-моему»), то этим вы отрицаете право других вам отказывать. Но тем самым вы отрицаете и своё собственное право отказывать. И под давлением вашего желания, чтобы вам угождали, формируется противоположный полюс в виде желания вашей подавленной Анимы угождать другим (и даже получать от этого болезненное удовольствие, раз уж вы заставляете её быть такой). Уже догадываетесь, как это может проявляться?

Ключ к пониманию

Подавленные части нас всегда стремятся достучаться до нашего сознания. В данном случае наиболее эффективно у них это получается делать через сны и сексуальные фантазии, особенно те, от которых нам самим стыдно, те, о которых мы никогда никому не расскажем, те, о которых мы сами боимся вспоминать после того, как нас «отпускает». Это те сны и фантазии, которые содержат всё то, что мы считаем порочным, отвратительным, неприемлимым, но какая-то часть нас сладострастно желает ещё и ещё, даже если вы сами себе в этом никогда не признаётесь.

Какая простая мысль — всё, что есть в ваших фантазиях — это и есть вы. Иначе откуда бы оно там взялось? Большинство людей предпочитают отрицать это, ассоциируя себя только с той частью фантазий, которая нравится их Эго. Но, на самом деле, эти сны и фантазии, а особенно их «неприемлимая» составляющая — ключ. Ключ к тому, чтобы наконец-то увидеть и признать то, что есть в нас самих. Ключ к тому, что наконец-то осознать противоположные полюса всех наших эмоций и желаний и увидеть их целиком и без иллюзии двойственности.

Установление контакта с Анимой или Анимусом

Юнг считал, что если мужчина не обретает контакт с Анимой до 35 лет, то он утрачивает всякую жизненность и у него наступает то, что он называл «потерей души». Я бы сказал немного иначе: без контакта с Анимой и, следовательно, со своим бессознательным, мужчина не знает своей души и не имеет никакого шанса о ней узнать. Аналогично для женщин и Анимуса. Иными словами, мы не имеем возможности обрести настоящую целостность до тех пор, пока не осознаем, не прекратим подавлять и не примем эти части нас.

Зато если вы осмелитесь это сделать... Вспомните самое сильное и самое светлое чувство любви, которое вы испытывали, когда впервые влюбились. То самое щемящее, восторженное, безграничное чувство. И представьте, что при этом нет никакой ревности, никакого желания обладать, никакого страха потери, никакого страха отказа, и никакого страха вообще — потому что вы одновременно чувствуете всё то же самое и в такой же степени от объекта влюблённости, который и есть вы сами (ваша Анима/Анимус). И это не имеет никакого отношения к самовлюблённости или нарциссизму, нет. И к раздвоению личности — тоже нет. Сознание при этом целостно, фактически, впервые по-настоящему целостно, поскольку человек перестаёт отрицать часть себя, и речь идёт не об эгоистичной любви Эго к Эго, а о чистой, настоящей любви между мужским и женским началом самого себя. И это чувство остаётся с вами навсегда — потому что вы уже не можете себя разлюбить. Можно жить, не любя себя — всем нам это, к сожалению, удалось, после того как нас в детстве отучили принимать и любить себя (все мы умели это неосознанно). Но пройдя этот путь к целостности осознанно, вы уже никогда себя не разлюбите.

Кроме того, принятие своего второго начала как бы замыкает те самые два полюса, между которыми начинает течь бесконечный поток любви, и внутри включается «реактор», который даёт такое невероятное количество энергии, что все предыдущие состояния «энергонасыщенности» воспринимаются примерно как свет лампочки по сравнению с солнцем.

И ещё, Анима мужчины или Анимус женщины — это их проводник в бессознательное. До тех пор, пока этот контакт внутри себя не установлен — путь туда закрыт. Иногда эта дверь приоткрывается — потому, что даже неосознаваемые Анима или Анимус всё равно безусловно и безгранично любят нас, и всегда пытаются нам помочь. Когда же они осознаны и приняты — это становится огромной поддержкой и помощью в любых жизненных ситуациях, и, в конечном итоге, ключом к личной силе — к настоящей силе, исходящей из настоящей целостности. Ключом к собственной бессмертной душе.