Ф. Достоевский - интимная жизнь гения Енко К

РАСТЛЕНИЕ МАЛОЛЕТНЕЙ (Из романа «БЕСЫ»)

РАСТЛЕНИЕ МАЛОЛЕТНЕЙ

(Из романа «БЕСЫ»)

«От Ставрогина.

Я, Николай Ставрогин, отставной офицер в 186 - году жил в Петербурге, предаваясь разврату, в котором не находил удовольствия. У меня было тогда в продолжение некоторого времени три квартиры. В одной из (них) проживал я сам в номерах со столом и прислугою, где находилась тогда и Марья Лебядкина, ныне законная жена моя. Другие же обе квартиры мои я нанял тогда помесячно для интриги: в одной принимал одну любившую меня даму, а в другой её горничную и некоторое время был очень занят намерением свести их обеих так, чтобы барыня и девка у меня встретились при моих приятелях и при муже. Зная оба характера, ожидал себе от этой глупой шутки большого удовольствия.

Приготовляя исподволь эту встречу, я должен был чаще посещать одну из сих квартир в большом доме в Гороховой, так как сюда приходила та горничная. Тут у меня была одна лишь комната, в четвертом этаже, нанятая от мещан из русских. Сами они помещались рядом в другой, теснее, и до того, что дверь разделявшая всегда стояла отворенною, чего я и хотел. Муж у кого-то был в конторе и уходил с утра до ночи. Жена, баба лет сорока, что-то разрезывала и сшивала из старого в новое и тоже нередко уходила из дому относить, что нашила. Я оставался один с их дочерью, думаю, лет четырнадцати, совсем ребенком на вид. Ее звали Матрешей. Мать её любила, но часто била и по их привычке ужасно кричала на неё по-бабьи. Эта девочка мне прислуживала и убирала у меня за ширмами.

Однажды у меня со стола пропал перочинный ножик, который мне вовсе был не нужен и валялся так. Я сказал хозяйке, никак не думая о том, что она высечет дочь. Но та только что кричала на ребенка (я жил просто, и они со мной не церемонились) за пропажу какой-то тряпки, подозревая, что та её стащила, и даже отодрала за волосы. Когда же эта самая тряпка нашлась под скатертью, девочка не захотела сказать ни слова в попрек и смотрела молча. Я это заметил и тут же в первый раз хорошо заметил лицо ребенка, а до тех пор оно лишь мелькало. Она была белобрысая и весноватая, лицо обыкновенное, но очень много детского и тихого, чрезвычайно тихого. Матери не понравилось, что дочь не попрекнула за битье даром, и она замахнулась на неё кулаком, но не ударила; тут как раз подоспел мой ножик. В самом деле, кроме нас троих, никого не было, а ко мне за ширмы входила только девочка. Баба остервенилась, потому что в первый раз прибила несправедливо, бросилась к венику, нарвала из него прутьев и высекла ребенка до рубцов, на моих глазах. Матреша от розог не кричала, но как-то странно всхлипывала при каждом ударе. И потом очень всхлипывала, целый час.

Но прежде того было вот что: в ту самую минуту, когда хозяйка бросилась к венику, чтобы надергать розог, я нашел ножик на моей кровати, куда он как-нибудь упал со стола. Мне тотчас пришло в голову не объявлять, для того чтоб её высекли. Решился я мгновенно; в такие минуты у меня всегда прерывается дыхание. Но я намерен рассказать все в более твердых словах, чтоб уж ничего более не оставалось скрытого.

Всякое чрезвычайно позорное, без меры унизительное, подлое и, главное, смешное положение, в каковых мне случалось бывать в моей жизни, всегда возбуждало во мне, рядом с безмерным гневом, неимоверное наслаждение. Точно так же и в минуты преступлений, и в минуты опасности жизни. Если б я что-нибудь крал, то я бы чувствовал при совершении кражи упоение от сознания глубины моей подлости. Не подлость я любил (тут рассудок мой бывал совершенно цел), но упоение мне нравилось от мучительного сознания низости. Равно всякий раз, когда я, стоя на барьере, выжидал выстрела противника, то ощущал то же самое позорное и неистовое ощущение, а однажды чрезвычайно сильно. Сознаюсь, что часто я сам искал его, потому что оно для меня сильнее всех в этом роде. Когда я получал пощечины (а я получил их две в мою жизнь), то и тут это было, несмотря на ужасный гнев. Но если сдержать при этом гнев, то наслаждение превысит все, что можно вообразить. Никогда я не говорил о том никому, даже намеком, и скрывал как стыд и позор. Но когда меня раз больно били в кабаке в Петербурге и таскали за волосы, я не чувствовал этого ощущения, а только неимоверный гнев, не быв пьян, и лишь дрался.

…Когда кончилась экзекуция, я положил ножик в жилетный карман и, выйдя, выбросил на улицу, далеко от дому, так, чтобы никто никогда не узнал. Потом я выждал два дня. Девочка, поплакав, стала ещё молчаливее; на меня же, я убежден, не имела злобного чувства. Впрочем, наверно, был некоторый стыд, за то, что её наказали в таком виде при мне, она не кричала, а только всхлипывала под ударами, конечно потому, что тут стоял я и все видел. Но и в стыде этом она, как ребенок, винила, наверно, одну себя. До сих пор она, может быть, только боялась меня, но не лично, а как постояльца, человека чужого, и, кажется, была очень робка.

Вот тогда-то в эти два дня я и задал себе раз вопрос, могу ли я бросить и уйти от замышленного намерения, и я тотчас почувствовал, что могу, могу во всякое время и сию минуту. Я около того времени хотел убить себя от болезни равнодушия; впрочем, не знаю от чего. В эти же два-три дня непременно надо выждать, чтобы девочка все забыла.

Как только кончились три дня, я воротился в Гороховую. Мать куда-то собиралась с узлом; мещанина, разумеется, не было. Остались я и Матреша. Окна были отперты. В доме все жили мастеровые, и целый день изо всех этажей слышался стук молотков или песни. Мы пробыли уже с час. Матреша сидела в своей каморке, на скамеечке, ко мне спиной, и что-то копалась с иголкой. Наконец вдруг тихо запела, очень тихо; это с ней иногда бывало. Я вынул часы и посмотрел, который час, было два. У меня начинало биться сердце. Но тут я вдруг опять спросил себя: могу ли остановить? и тотчас же ответил себе, что могу. Я встал и начал к ней подкрадываться. У них на окнах стояло много герани, и солнце ужасно ярко светило. Я тихо сел подле на полу. Она вздрогнула и сначала неимоверно испугалась и вскочила. Я взял её руку и тихо поцеловал, принагнул её опять на скамейку и стал смотреть ей в глаза. То, что я поцеловал у ней руку, вдруг рассмешило её, как дитю, но только на одну секунду, потому что она стремительно вскочила в другой раз, и уже в таком испуге, что судорога прошла по лицу. Она смотрела на меня до ужаса неподвижными глазами, а губы стали дергаться, чтобы заплакать, но все-таки не закричала. Я опять стал целовать ей руки, взяв её к себя на колени, целовал ей лицо и ноги. Когда я поцеловал ноги, она вся отдернулась и улыбнулась как от стыда, но какою-то кривою улыбкой. Все лицо вспыхнуло стыдом. Я что-то все шептал ей. Наконец вдруг случилась такая странность, которую я никогда не забуду и которая привела меня в удивление: девочка обхватила меня за шею руками и начала вдруг ужасно целовать сама. Лицо её выражало совершенное восхищение.

Я чуть не встал и не ушел так это было мне неприятно в таком крошечном ребенке - от жалости. Но я преодолел внезапное чувство моего страха и остался. Когда все кончилось, она была смущена. Я не пробовал её разуверять и уже не ласкал её. Она глядела на меня, робко улыбаясь. Лицо её мне показалось вдруг глупым. Смущение быстро с каждою минутой овладевало ею все более и более. Наконец она закрыла лицо руками и стала в угол лицом к стене неподвижно. Я боялся, что она опять испугается, как давеча, и молча ушел из дому.

Полагаю, что все случившееся должно было ей представиться окончательно как беспредельное безобразие, со смертным ужасом. Несмотря на русские ругательства, которые она должна была слышать с пеленок, и всякие странные разговоры, я имею полное убеждение, что она ещё ничего не понимала. Наверное ей показалось в конце концов, что она сделала неимоверное преступление и в нем смертельно виновата, - „бога убила“.

В ту ночь я имел драку в кабаке. Но я проснулся у себя в номерах наутро, меня привез Лебядкин. Первая мысль по пробуждении была о том: сказала она или нет; это была минута настоящего страха, хоть и не очень ещё сильного. Я был очень весел в то утро и ужасно ко всем добр, и вся ватага была мною очень довольна. Но я бросил их всех и пошел в Гороховую. Я встретился с нею ещё внизу, в сенях. Она шла из лавочки, куда её посылали за цикорием. Увидев меня, она стрельнула в ужасном страхе вверх по лестнице. Когда я вошел, мать уже хлестнула её два раза по щеке за то, что вбежала в квартиру „сломя голову“, чем и прикрылась настоящая причина её испуга. Итак, все пока было спокойно. Она куда-то забилась и не входила все время, пока я был. Я пробыл с час и ушел.

К вечеру я опять почувствовал страх, но уже несравненно сильнее. Конечно, я мог отпереться, но меня могли и уличить. Мне мерещилась каторга. Я никогда не чувствовал страху и, кроме этого случая в моей жизни, ни прежде, ни после ничего не боялся. И уж особенно Сибири, хотя и мог быть сослан не однажды. Но в этот раз я был испуган и действительно чувствовал страх, не знаю почему, в первый раз в жизни, - ощущение очень мучительное. Кроме того, вечером, у меня в номерах, я возненавидел её до того, что решился убить. Главная ненависть моя была при воспоминании об её улыбке. Во мне рождалось презрение с непомерною гадливостью за то, как она бросилась после всего в угол и закрылась руками, меня взяло неизъяснимое бешенство, затем последовал озноб; когда же под утро стал наступать жар, меня опять одолел страх, но уже такой сильный, что я никакого мучения не знал сильней. Но я уже не ненавидел более девочку; по крайней мере до такого пароксизма, как с вечера, не доходило. Я заметил, что сильный страх совершенно прогоняет ненависть и чувство мщения.

Проснулся я около полудня, здоровый, и даже удивился некоторым из вчерашних ощущений. Я, однако же, был в дурном расположении духа и опять-таки принужден был пойти в Гороховую, несмотря на все отвращение. Помню, что мне ужасно хотелось бы в ту минуту иметь с кем-нибудь ссору, но только сериозную. Но, придя на Гороховую, я вдруг нашел у себя в комнате Нину Савельевну, ту горничную, которая уже с час ожидала меня. Эту девушку я совсем не любил, так что она пришла сама немного в страхе, не рассержусь ли я за незваный визит. Но я вдруг ей очень обрадовался. Она была недурна, но скромна и с манерами, которые любит мещанство, так что моя баба-хозяйка давно уже очень мне хвалила её. Я застал их обеих за кофеем, а хозяйку в чрезвычайном удовольствии от приятной беседы. В углу их каморки я заметил Матрешу. Она стояла и смотрела на мать и на гостью неподвижно. Когда я вошел, она не спряталась, как тогда, и не убежала. Мне только показалось, что она очень похудела и что у ней жар. Я приласкал Нину и запер дверь к хозяйке, чего давно не делал, так что Нина ушла совершенно обрадованная. Я её сам вывел и два дня не возвращался в Гороховую. Мне уже надоело.

Я решился все покончить, отказаться от квартиры и уехать из Петербурга. Но когда я пришел, чтоб отказаться от квартиры, я застал хозяйку в тревоге и в горе: Матреша была больна уже третий день, каждую ночь лежала в жару и ночь бредила. Разумеется, я спросил, об чем она бредит (мы говорили шепотом - в моей комнате). Она мне зашептала, что бредит „ужасти“: „Я, дескать, бога убила“. Я предложил привести доктора на мой счет, но она не захотела: „Бог даст, и так пройдет, не все лежит, днем-то выходит, сейчас в лавочку сбегала“. Я решился застать Матрешу одну, а как хозяйка проговорилась, что к пяти часам ей надо сходить на Петербургскую, что и положил воротиться вечером.

Я пообедал в трактире. Ровно в пять с четвертью воротился. Я входил всегда с своим ключом. Никого, кроме Матреши, не было. Она лежала в каморке за ширмами на материной кровати, и я видел, как она выглянула; но я сделал вид, что не замечаю. Все окна были отворены. Воздух был тепл, было даже жарко. Я походил по комнате и сел на диван. Все помню до последней минуты. Мне решительно доставляло удовольствие не заговаривать с Матрешей. Я ждал и просидел целый час, и вдруг она вскочила сама из-за ширм. Я слышал, как стукнули её обе ноги об пол, когда она вскочила с кровати, потом довольно скорые шаги, и она стала на пороге в мою комнату. Она глядела на меня молча. В эти четыре или пять дней, в которые я с того времени ни разу не видал её близко, действительно очень похудела. Лицо её как бы высохло, и голова, наверно, была горяча. Глаза стали большие и глядели на меня неподвижно, как бы с тупым любопытством, как мне показалось сначала. Я сидел в углу дивана, смотрел на неё и не трогался. И тут вдруг опять я почувствовал ненависть. Но очень скоро заметил, что она совсем меня не пугается, а, может быть, скорее в бреду. Но она и в бреду не была. Она вдруг часто закивала на меня головой, как кивают, когда очень укоряют, и вдруг подняла на меня свой маленький кулачок и начала грозить им мне с места. Первое мгновение мне это движение показалось смешным, но дальше я не мог его вынести: я встал и подвинулся к ней. На её лице было такое отчаяние, которое невозможно было видеть в лице ребенка. Она все махала на меня своим кулачонком с угрозой и все кивала, укоряя. Я подошел близко и осторожно заговорил, но увидел, что она не поймет. Потом вдруг она стремительно закрылась обеими руками, как тогда, отошла и стала к окну, ко мне спиной. Я оставил её, воротился в свою комнату и сел тоже у окна. Никак не пойму, почему я тогда не ушел и остался как будто ждать. Вскоре я опять услышал поспешные шаги её, она вышла в дверь на деревянную галерею, с которой и был сход вниз по лестнице, и я тотчас побежал к моей двери, приотворил и успел ещё подглядеть, как Матреша вошла в крошечный чулан вроде курятника, рядом с другим местом. Странная мысль блеснула в моем уме. Я притворил дверь - и к окну. Разумеется, мелькнувшей мысли верить ещё было нельзя; „но однако“… (Я все помню).

Через минуту я посмотрел на часы и заметил время. Надвигался вечер. Надо мной жужжала муха и все садилась мне на лицо. Я поймал, подержал в пальцах и выпустил за окно. Очень громко въехала внизу во двор какая-то телега. Очень громко (и давно уже) пел песню в углу двора в окне один мастеровой, портной. Он сидел за работой, и мне его было видно.

Мне пришло в голову, что так как меня никто не повстречал, когда я входил в ворота и подымался по лестнице, то, конечно, не надо, чтобы и теперь повстречали, когда я буду сходить вниз, и я отодвинул стул от окна. Затем взял книгу, но бросил и стал смотреть на крошечного красненького паучка на листке герани и забылся. Я все помню до последнего мгновения.

Я вдруг выхватил часы. Прошло двадцать минут с тех пор, как она вышла. Догадка принимала вид вероятности. Но я решился подождать ещё с четверть часа. Приходило тоже в голову, не воротилась ли она, а я, может быть, прослышал; но этого не могло и быть: была мертвая тишина, и я мог слышать писк каждой мушки. Вдруг у меня стало биться сердце. Я вынул часы: недоставало трех минут; я их высидел, хотя сердце билось до боли. Тут-то я встал, накрылся шляпой, застегнул пальто и осмотрелся в комнате, все ли на прежнем месте, не осталось ли следов, что я заходил? Стул я придвинул ближе к окну, как он стоял прежде. Наконец, тихо отворил дверь, запер её моим ключом и пошел к чуланчику. Он был приперт, но не заперт; я знал, что он не запирался, но я отворить не хотел, а поднялся на цыпочки и стал глядеть в щель. В это самое мгновение, подымаясь на цыпочки, я припомнил, что когда сидел у окна и смотрел на красного паучка и забылся, то думал о том, как я приподымусь на цыпочки и достану глазом до этой щелки. Вставляя здесь эту мелочь, хочу непременно доказать, до какой степени явственно я владел моими умственными способностями. Я долго глядел в щель, там было темно, но не совершенно. Наконец я разглядел, что было надо… все хотелось совершенно удостовериться.

Я решил наконец, что мне можно уйти, и спустился с лестницы. Я никого не встретил. Часа через три мы все, без сюртуков, пили в номерах чай и играли в старые карты, Лебядкин читал стихи. Много рассказывали и, как нарочно, все удачно и смешно, а не так, как всегда, глупо. Был и Кириллов. Никто не пил, хотя и стояла бутылка рому, но прикладывался один Лебядкин. Прохор Малов заметил, что „когда Николай Всеволодович довольны и не хандрят, то все наши веселы и умно говорят“. Я запомнил это тогда же.

Но часов уже в одиннадцать прибежала дворникова девочка от хозяйки, с Гороховой, с известием ко мне, что Матреша повесилась. Я пошел с девочкой и увидел, что хозяйка сама не знала, зачем посылала за мной. Она вопила и билась, была кутерьма, много народу, полицейские. Я постоял в сенях и ушел.

Меня почти не беспокоили, впрочем, спросили что следует. Но, кроме того, что девочка была больна и бывала в бреду в последние дни, так что я предлагал с своей стороны доктора на мой счет, я решительно ничего не мог показать. Спрашивали меня и про ножик; я сказал, что хозяйка высекла, но что это было ничего. Про то, что я приходил вечером, никто не узнал. Про результат медицинского свидетельства я ничего не слыхал.

С неделю я не заходил туда. Зашел, когда уже давно похоронили, чтобы сдать квартиру. Хозяйка все ещё плакала, хотя уже возилась с своим лоскутьем и с шитьем по-прежнему. „Это я за ваш ножик её обидела“, сказала она мне, но без большого укора. Я рассчитался под тем предлогом, что нельзя же мне теперь оставаться в такой квартире, чтоб принимать в ней Нину Савельевну. Она ещё раз похвалила Нину Савельевну на прощанье. Уходя, я подарил ей пять рублей сверх должного за квартиру…»

СЛАДОСТРАСТИЕ

(Из романа «Преступление и наказание»)

Это все вздор, - сказал Свидригайлов Раскольникову, намачивая полотенце и прикладывая его к голове, - а я вас одним словом могу осадить и все ваши подозрения в прах уничтожить. Знаете ль вы, например, что я женюсь?

Вы уже это мне и прежде говорили.

Говорил? Забыл. Но тогда я не мог говорить утвердительно, потому даже невесты ещё не видал; я только намеревался. Ну а теперь у меня уж есть невеста, и дело сделало… Эй, черт! Всего десять минут остается. Видите, смотрите на часы; а впрочем, я вам расскажу, потому это интересная вещица, моя женитьба-то… Я вас туда свезу, это правда, покажу невесту, но только не теперь… Вы эту Ресслих знаете? Вот эту самую Ресслих, у которой я теперь живу, - а? Слышите? Нет, вы что думаете, вот та самая, про которую говорят, что девчонка-то, в воде-то, зимой-то, - ну, слышите ли? Слышите ли? Ну, так она мне все это состряпала; тебе, говорит, так-то скучно, развлекись время. А я ведь человек мрачный, скучный. Вы думаете, веселый? Нет, мрачный: вреда не делаю, а сижу в углу; иной раз три дня не разговорят. А Ресслих эта шельма, я вам скажу, она ведь что в уме держит: я наскучу, жену-то брошу и уеду, а жена ей достанется, она её и пустит в оборот; в нашем слою то есть, да повыше. Есть, говорит она, Ресслих, один такой расслабленный отец, отставной чиновник, в кресле сидит и третий год ногами не двигается. Есть, говорит, и мать, дама рассудительная, мамаша-то. Сын где-то в губернии служит, не помогает. Дочь вышла замуж и не навещает, а на руках два маленьких племянника (своих-то мало), да взяли, не кончив курса, из гимназии девочку, дочь свою последнюю, через месяц только что шестнадцать лет минет, значит, через месяц её и выдать можно. Это за меня-то. Мы поехали; как это у них смешно; представляюсь: помещик, вдовец, известной фамилии, с такими-то связями, с капиталом, - на что ж, что мне пятьдесят, а той и шестнадцати нет? Кто ж на это смотрит? Ну а ведь заманчиво, а? Ведь заманчиво, ха-ха! Посмотрели бы вы, как я разговорился с папашей да с мамашей! Заплатить надо, чтобы только посмотреть на меня в это время. Выходит она, приседает, ну можете себе представить, ещё в коротеньком платьице, неразвернувшийся бутончик, краснеет, вспыхивает, как заря (сказали ей, конечно).

Не знаю, как вы насчет женских личик, но, по-моему, эти шестнадцать лет, эти детские ещё глазки, эта робость и слезинки стыдливости, по-моему, это лучше красоты, а она ещё к тому ж и собой картинка. Светленькие волоски, в маленькие локончики барашком взбитые, губки пухленькие, аленькие, ножки - прелесть!.. Ну, познакомились, я объявил, что спешу по домашним обстоятельствам, и на другой же день, третьего дня то есть, нас и благословили. С тех пор как приеду, так сейчас её к себе на колени, да так и не спускаю… Ну, вспыхивает, как заря, а я целую поминутно; мамаша-то, разумеется, внушает, что это, дескать, твой муж и что это так требуется, одним словом, малина! И это состояние теперешнее, жениховое, право, может быть, лучше и мужнего… Ха-ха! Я с нею раза два переговаривал - куда не глупа девчонка; иной раз так украдкой на меня взглянет - ажно прожжет. А знаете, у ней личико вроде Рафаэлевой Мадонны. Ведь у Сикстинской Мадонны лицо фантастическое, лицо скорбной юродивой, вам это не бросилось в глаза? Ну, так в этом роде. Только что нас благословили, я на другой день на полторы тысячи и привез: бриллиантовый убор один, жемчужный другой да серебряную дамскую туалетную шкатулку - вот такой величины, со всякими разностями, так даже у ней, у мадонны-то, личико зарделось. Посадил я её вчера на колени, да, должно быть, уж очень бесцеремонно, - вся вспыхнула и слезинки брызнули, да выдать-то не хочет, сама вся горит. Ушли все на минуту, мы с нею как есть одни остались, вдруг бросается мне на шею (сама в первый раз), обнимает меня обеими ручонками, целует и клянется, что она будет мне послушною, верною и доброю женой, что она сделает меня счастливым, что она употребит всю жизнь, всякую минуту своей жизни, всем, всем пожертвует, а за все это желает иметь от меня только одно мое уважение и более мне, говорит, «ничего, ничего не надо, никаких подарков!» Согласитесь сами, что выслушать подобное признание наедине от такого шестнадцатилетнего ангельчика, в тюлевом платьице, со взбитыми локончиками, с краскою девичьего стыда и со слезниками энтузиазма в глазах, - согласитесь сами, оно довольно заманчиво. Ведь заманчиво? Ведь стоит чего-нибудь, а? Ну, ведь стоит? Ну…ну слушайте… ну, поедемте к моей невесте… только не сейчас!

Одним словом, в вас эта чудовищная разница лет и развитий и возбуждает сладострастие! И неужели в самом деле так женитесь?

А что ж? Непременно. Всяк об себе сам промышляет и всех веселей тот и живет, кто всех лучше себя сумеет надуть. Ха-ха! Да что вы в добродетель-то так все дышлом въехали? Пощадите, батюшка, я человек грешный. Хе-хе-хе!

ТЕМНЫЙ РАЗВРАТ

(Из романа «Униженные и оскорбленные»)

Ровно в семь часов я был у Маслобоева. Он жил в Шестилавочной, в небольшом доме, во флигеле, в довольно неопрятной квартире о трех комнатах, впрочем не бедно меблированных. Виден был даже некоторый достаток и в то же время чрезвычайная нехозяйственность. Мне отворила прехорошенькая девушка лет девятнадцати, очень просто, но очень мило одетая, очень чистенькая и с предобрыми, веселыми глазками.

Я тотчас догадался, что это и есть та самая Александра Семеновна, о которой он упомянул вскользь давеча, подманивая меня с ней познакомиться. Она спросила: кто я, и, услышав фамилию, сказала, что он ждет меня, но что теперь спит в своей комнате, куда меня и повела. Маслобоев спал на прекрасном, мягком диване, накрытый своею грязною шинелью, с кожаной истертой подушкой в головах. Сон у него был очень чуткий; только что мы вошли, он тотчас же окликнул меня по имени.

А! Это ты? Жду. Сейчас во сне видел, что ты пришел и меня будишь. Значит, пора. Едем.

Куда едем?

К какой? Зачем?

К мадам Бубновой, затем чтобы её раскассировать. А какая красотка-то! - протянул он, обращаясь к Александре Семеновне, и даже поцеловал кончики пальцев при воспоминании о мадам Бубновой…

Тьфу ты с своей Бубновой! - и Александра Семеновна выбежала в величайшем негодовании.

Пора! идем! Прощайте, Александра Семеновна!

Мы вышли.

Видишь, Ваня, во-первых, сядем на этого извозчика. Так. А во-вторых, я давеча, как с тобой простился, кой-что ещё узнал и узнал уж не по догадкам, а в точности. Я ещё на Васильевском целый час оставался. Этот пузан - страшная каналья, грязный, гадкий, с вычурами и с разными подлыми вкусами. Эта Бубнова давно уж известна кой-какими проделками в этом же роде. Она на днях с одной девочкой из честного дома чуть не попалась. Эти кисейные платья, в которые она рядила эту сиротку (вот ты давеча рассказывал), не давали мне покоя; потому что я кой-что уже до этого слышал. Давеча я кой-что ещё разузнал, правда совершенно случайно, но, кажется, наверно. Сколько лет девочке?

По лицу лет тринадцать.

А по росту меньше. Ну, так она и сделает. Коли надо, скажет одиннадцать, а то пятнадцать. И так как у бедняжки ни защиты, ни семейства, то…

Неужели?

А ты что думал? Да уж мадам Бубнова из одного сострадания не взяла бы к себе сироту. А уж если пузан туда повадился, так уж так. Он с ней давеча утром виделся. А болвану Сизобрюхову обещана сегодня красавица, мужняя жена, чиновница и штаб-офицерка. Купецкие дети из кутящих до этого падки; всегда про чин спросят. Это как в латинской грамматике, помнишь: значение предпочитается окончанию. А впрочем, я еще, кажется, с давешнего пьян. Ну, а Бубнова такими делами заниматься не смей.

Она и полицию надуть хочет; да врешь! А потому я и пугну, так как она знает, что я по старой памяти… ну и прочее - понимаешь?

Я был страшно поражен. Все эти известия взволновали мою душу. Я все боялся, что мы опоздаем, и погонял извозчика.

Не беспокойся; меры приняты, - говорил Маслобоев. - Там Митрошка. Сизобрюхов ему поплатится деньгами, а пузатый подлец - натурой. Это ещё давеча решено было. Ну, а Бубнова на мой пай приходится… Потому она не смей…

Мы приехали и остановились у ресторации; но человека, называвшегося Митрошкой, там не было. Приказав извозчику нас дожидаться у крыльца ресторации, мы пошли к Бубновой. Митрошка поджидал нас у ворот. В окнах разливался яркий свет, и слышался пьяный, раскатистый смех Сизобрюхова.

Там они все, с четверть часа будет, - известил Митрошка. - Теперь самое время.

Да как же мы войдем? - спросил я.

Как гости, - возразил Маслобоев. - Она меня знает; да и Митрошку знает. Правда, все на запоре, да только не для нас.

Он тихо постучал в ворота, и они тотчас же отворились. Отворил дворник и перемигнулся с Митрошкой. Мы вошли тихо; в доме нас не слыхали. Дворник провел нас по лесенке и постучался. Его окликнули; он отвечал, что один: «дескать, надоть». Отворили, и мы все вошли разом. Дворник скрылся.

Ай, кто это? - закричала Бубнова, пьяная и растрепанная, стоявшая в крошечной передней со свечою в руках.

Кто? - подхватил Маслобоев. - Как же вы это, Анна Трифоновна, дорогих гостей не узнаете? Кто же, как не мы?.. Филипп Филиппыч.

Ах, Филипп Филиппыч! это вы-с… дорогие гости… Да как же вы-с… я-с… ничего-с… пожалуйте сюда-с.

И она совсем заметалась.

Куда сюда? Да тут перегородка… Нет, вы нас принимайте получше. Мы у вас холодненького выпьем, да машерочек нет ли?

Хозяйка мигом ободрилась.

Да для таких дорогих гостей из-под земли найду; из китайского государства выпишу.

Два слова, голубушка Анна Трифоновна: здесь Сизобрюхов?

З…здесь.

Так его-то мне и надобно. Как же он смел, подлец, без меня кутить!

Да он вас, верно, не позабыл. Все кого-то поджидал, верно, вас.

Маслобоев толкнул дверь, и мы очутились в небольшой комнате, в два окна, с геранями, плетеными стульями и с сквернейшими фортепианами; все как следовало. Но ещё прежде, чем мы вошли, ещё когда мы разговаривали в передней, Митрошка стушевался. Я после узнал, что он и не входил, а пережидал за дверью. Ему было кому потом отворить. Растрепанная и нарумяненная женщина, выглядывавшая давеча утром из-за плеча Бубновой, приходилась ему кума.

Сизобрюхов сидел на тоненьком диванчике под красное дерево, перед круглым столом, покрытым скатертью. На столе стояли две бутылки теплого шампанского, бутылка скверного рому; стояли тарелки с кондитерскими конфетами, пряниками и орехами трех сортов. За столом, напротив Сизобрюхова, сидело отвратительное существо лет сорока и рябое, в черном тафтяном платье и с бронзовыми браслетами и брошками. Это была штаб-офицерка, очевидно поддельная. Сизобрюхов был пьян и очень доволен. Пузатого его спутника с ним не было.

…В эту минуту страшный, пронзительный крик раздался где-то за несколькими дверями, за две или за три комнатки от той, в которой мы были. Я вздрогнул и тоже закричал. Я узнал этот крик: это был голос Елены. Тотчас же вслед за этим жалобным криком раздались другие крики, ругательства, возня и наконец ясные, звонкие, отчетливые удары ладонью руки по лицу. Это, вероятно, расправлялся Митрошка по своей части. Вдруг с силой отворилась дверь и Елена, бледная, с помутившимися глазами, в белом кисейном, но совершенно измятом и изорванном платье, с расчесанными, но разбившимися, как бы в борьбе, волосами, ворвалась в комнату. Я стоял против дверей, а она бросилась прямо ко мне и обхватила меня руками. Все вскочили, все переполошились. Визги и крики раздались при её появлении. Вслед за ней показался в дверях Митрошка, волоча за волосы своего пузатого недруга в самом растерзанном виде. Он доволок его до порога и вбросил к нам в комнату.

Вот он! Берите его! - произнес Митрошка с совершенно довольным видом.

Слушай, - проговорил Маслобоев, спокойно подходя ко мне и стукнув меня по плечу, - бери нашего извозчика, бери девочку и поезжай к себе, а здесь тебе больше нечего делать. Завтра уладим и остальное.

Я не заставил себе повторять два раза. Схватив за руку Елену, я вывел её из этого вертепа. Уж не знаю, как там у них кончилось. Нас не останавливали: хозяйка была поражена ужасом. Все произошло так скоро, что она и помешать не могла. Извозчик нас дожидался, и через двадцать минут я был уже на своей квартире.

Елена была как полумертвая. Я расстегнул крючки у её платья, спрыснул её водой и положил на диван. С ней начался жар и бред. Я глядел на её бледное личико, на бесцветные её губы, на её черные, сбившиеся на сторону, но расчесанные волосок к волоску и напомаженные волосы, на весь её туалет, на эти розовые бантики, ещё уцелевшие кой-где на платье, - и понял окончательно всю эту отвратительную историю. Бедная! Ей становилось все хуже и хуже. Я не отходил от нее…

Что вы тут все пишете? - с робкой улыбкой спросила Елена, тихонько подойдя к столу.

А так, Леночка, всякую всячину. За это мне деньги дают.

Просьбы?

Нет, не просьбы. - И я объяснил ей сколько мог, что описываю разные истории про разных людей: из этого выходят книги, которые называются повестями и романами. Она слушала с большим любопытством…

Ей что-то очень хотелось мне сказать, но она, очевидно, затруднялась и была в большом волнении. Под её вопросами что-то крылось.

А вам много за это платят? - спросила она наконец.

Да как случится. Иногда много, а иногда и ничего нет, потому что работа не работается. Эта работа трудная, Леночка.

Так вы не богатый?

Нет, не богатый.

Так я буду работать и вам помогать…

Она быстро взглянула на меня, вспыхнула, опустила глаза и, ступив ко мне два шага, вдруг обхватила меня обеими руками, а лицом крепко-крепко прижалась к моей груди. Я с изумлением смотрел на нее.

Я вас люблю… я не гордая, - проговорила она. - Вы сказали вчера, что я гордая. Нет, нет… я не такая… я вас люблю. Вы только один меня любите…

Но уже слезы задушали её. Минуту спустя они вырвались из её груди с такою силою, как вчера во время припадка. Она упала передо мной на колени, целовала мои руки, ноги…

Вы любите меня!.. - повторяла она, - вы только один, один!..

Она судорожно сжимала мои колени своими руками. Все чувство её, сдерживаемое столько времени, вдруг разом вырвалось наружу в неудержимом порыве, и мне стало понятно это странное упорство сердца, целомудренно таящего себя до времени и тем упорнее, тем суровее, чем сильнее потребность излить себя, высказаться, и все это до того неизбежного порыва, когда все существо вдруг до самозабвения отдается этой потребности любви, благодарности, ласкам, слезам…

Она рыдала до того, что с ней сделалась истерика. Насилу я развел её руки, обхватившие меня. Я поднял её и отнес на диван. Долго ещё она рыдала, укрыв лицо в подушки, как будто стыдясь смотреть на меня, но крепко стиснув мою руку в своей маленькой ручке и не отнимая её от своего сердца.

Мало-помалу она утихла, но все ещё не подымала ко мне своего лица. Раза два, мельком, её глаза скользнули по моему лицу, и в них было столько мягкости и какого-то пугливого и снова прятавшегося чувства. Наконец она покраснела и улыбнулась.

Легче ли тебе? - спросил я, - чувствительная ты моя Леночка, больное ты мое дитя?

Не Леночка, нет… - прошептала она, все ещё пряча от меня свое личико.

Не Леночка? Как же?

Нелли? Почему же непременно Нелли? Пожалуй, это очень хорошенькое имя. Так я тебя и буду звать, коли ты сама хочешь.

Так меня мамаша звала… И никто так меня не звал, никогда, кроме нее… И я не хотела сама, чтоб меня кто звал так, кроме мамаши… А вы зовите; я хочу… Я вас буду всегда любить, всегда любить…

«Любящее и гордое сердечко, - подумал я, - а как долго надо мне было заслужить, чтоб ты для меня стала… Нелли». Но теперь я уже знал, что её сердце предано мне навеки…

…Но в этот день, в продолжение нескольких часов, среди мук и судорожных рыданий, прерывавших рассказ её, она передала мне все, что наиболее волновало и мучило её в её воспоминаниях, и никогда не забуду я этого страшного рассказа.

Это была страшная история; это история покинутой женщины, пережившей свое счастье; больной, измученной и оставленной всеми; отвергнутой последним существом, на которое она могла надеяться, - отцом своим, оскорбленным когда-то ею и в свою очередь выжившим из ума от нестерпимых страданий и унижений. Это история женщины, доведенной до отчаяния; ходившей с своею девочкой, которую она считала ещё ребенком, по холодным, грязным петербургским улицам и просившей милостыню; женщины, умиравшей потом целые месяцы в сыром подвале и которой отец отказывал в прощении до последней минуты её жизни и только в последнюю минуту опомнившийся и прибежавший простить её, но уже заставший один холодный труп вместо той, которую любил больше всего на свете. Это был странный рассказ о таинственных, даже едва понятных отношениях выжившего из ума старика с его маленькой внучкой, уже понимавшей его, уже понимавшей, несмотря на свое детство, многое из того, до чего не развивается иной в целые годы своей обеспеченной и гладкой жизни. Мрачная это была история, одна из тех мрачных и мучительных историй, которые там часто и неприметно, почти таинственно, сбываются под тяжелым петербургским небом, в темных, потаенных закоулках огромного города, среди взбалмошного кипения жизни, тупого эгоизма, сталкивающихся интересов, угрюмого разврата, сокровенных преступлений, среди всего этого кромешного ада бессмысленной и ненормальной жизни…

Я торопился домой… Против самых ворот дома, в котором я квартировал, стоял фонарь. Только что я стал под ворота, вдруг от самого фонаря бросилась на меня какая-то странная фигура, так что я даже вскрикнул, какое-то живое существо, испуганное, дрожащее, полусумасшедшее, и с криком уцепилось за мои руки. Ужас охватил меня. Это была Нелли!

Нелли! Что с тобой? - закричал я. - Что ты!

Там, наверху… он сидит… у нас…

Кто такой? Пойдем; пойдем вместе со мной.

Не хочу, не хочу! Я подожду, пока он уйдет… в сенях… не хочу.

Я поднялся к себе с каким-то странным предчувствием, отворил дверь и увидел князя.

Он сидел у стола и читал роман. По крайней мере, книга была раскрыта.

Иван Петрович! - вскричал он с радостью. - Я так рад, что вы наконец воротились. Только что хотел было уезжать. Более часу вас ждал…

Погодите, - сказал я князю и вышел на лестницу. Нелли стояла тут, в темном углу.

Почему ты не хочешь идти, Нелли? Что он тебе сделал? Что с тобой говорил?

Ничего… Я не хочу, не хочу… - повторяла она, - я боюсь…

Как я её ни упрашивал - ничто не помогало. Я уговорился с ней, чтоб как только я выйду с князем, она бы вошла в комнату и заперлась.

И не пускай к себе никого, Нелли, как бы тебя ни упрашивали.

В вы с ним едете?

Она вздрогнула и схватила меня за руки, точно хотела упросить, чтоб я не ехал, но не сказала ни слова. Я решил расспросить её подробно завтра…

Мы вышли. Но я оставил его на лестнице, вошел в комнату, куда уже проскользнула Нелли, и ещё раз простился с нею. Она была ужасно взволнована. Лицо её посинело. Я боялся за нее; мне тяжко было её оставить.

Странная это у вас служанка, - говорил мне князь, сходя с лестницы. - Ведь эта маленькая девочка ваша служанка?

Нет… она так… живет у меня покамест.

Странная девочка. Я уверен, что она сумасшедшая. Представите себе, сначала отвечала мне хорошо, но потом, когда разглядела меня, бросилась ко мне, вскрикнула, задрожала, вцепилась в меня… что-то хочет сказать - не может. Признаюсь, я струсил, хотел уж бежать от нее, но она, слава богу, сама от меня убежала. Я был в изумлении. Как это вы уживаетесь?

У неё падучая болезнь, - отвечал я.

А, вот что! Ну, это не так удивительно… если она с припадками.

…- А знаете ли что, - сказал мне князь, садясь вместе со мною в коляску, - что если б нам теперь поужинать, а? Как вы думаете?

Право, не знаю, князь, - отвечал я, колеблясь, - я никогда не ужинаю…

Ну, разумеется, и поговорим за ужином, - прибавил он, пристально и хитро смотря мне прямо в глаза.

Я согласился.

Дело в шляпе. В Большую Морскую, к Б.

Я позволил везти себя, но в ресторане решился платить за себя сам.

Мы приехали. Князь взял особую комнату и со вкусом и знанием дела выбрал два-три блюда. Блюда были дорогие, равно как и бутылка тонкого столового вина, которую он велел принести. Все это было не по моему карману. Я посмотрел на карту и велел принести себе полрябчика и рюмку лафиту.

…Он налил мне полстакана из своей бутылки.

Вот видите, мой милый Иван Петрович, я ведь очень хорошо понимаю, что навязывать на дружбу неприлично.

Ведь не все же мы грубы и наглы с вами, как вы о нас воображаете; ну, я тоже очень хорошо понимаю, что вы сидите здесь со мной не из расположения ко мне, а оттого, что я обещался с вами поговорить. Не правда ли?..

…- Послушайте, князь, теперь поздно, и, право…

Что? Боже, какая нетерпимость! Да и куда спешить?..

Он видимо хмелел. Лицо его изменилось и приняло какое-то злобное выражение. Ему, очевидно, хотелось язвить, колоть, кусать, насмехаться. «Это отчасти и лучше, что он пьян, - подумал я, - пьяный всегда разболтает». Но он был себе на уме.

Друг мой, - начал он, видимо наслаждаясь собою, - я сделал вам сейчас одно признание, может быть даже и неуместное, о том, что у меня иногда является непреодолимое желание показать кому-нибудь в известном случае язык. За эту наивную и простодушную откровенность мою вы сравнили меня с полишинелем, что меня искренно рассмешило. Но если вы упрекаете меня или дивитесь на меня, что я с вами теперь груб и, пожалуй, ещё неблагопристоен, как мужик, - одним словом, вдруг переменил с вами тон, то вы в этом случае совершенно несправедливы. Во-первых, мне так угодно, во-вторых, я не у себя, а с вами… то есть я хочу сказать, что мы теперь кутим, как добрые приятели, а в-третьих, я ужасно люблю капризы. Знаете ли, что когда-то я из каприза даже был метафизиком и филантропом и вращался чуть ли не в таких же идеях, как вы? Это, впрочем, было ужасно давно, в златые дни моей юности. Помню, я ещё тогда приехал к себе в деревню с гуманными целями и, разумеется, скучал на чем свет стоит; и вы не поверите, что тогда случилось со мною? От скуки я начал знакомиться с хорошенькими девочками… Да уж вы не гримасничаете ли? О молодой мой друг! Да ведь мы теперь в дружеской сходке. Когда ж и покутить, когда ж и распахнуться! Я ведь русская натура, неподдельная русская натура, патриот, люблю распахнуться, да и к тому же надо ловить минуту и насладиться жизнью. Умрем и - что там! Ну, так вот-с я и волочился. Помню, ещё у одной пастушки был муж, красивый молодой мужичок. Я его больно наказал и в солдаты хотел отдать (прошлые проказы, мой поэт!), да и не отдал в солдаты. Умер он у меня в больнице… У меня ведь в селе больница была, на двенадцать кроватей, - великолепно устроенная; чистота, полы паркетные. Я, впрочем, её давно уж уничтожил, а тогда гордился ею: филантропом был; ну, а мужичка чуть не засек за жену… Ну, что вы опять гримасу состроили? Вам отвратительно слушать? Возмущает ваши благородные чувства? Ну, ну, успокойтесь! Все это прошло. Это я сделал, когда романтизировал, хотел быть благодетелем человечества, филантропическое общество основать… в такую тогда колею попал. Тогда и сек. Теперь не высеку; теперь надо гримасничать; теперь мы все гримасничаем - такое время пришло…

Он было задумался. Но вдруг поднял голову, как-то значительно взглянул на меня и продолжал.

Вот что, мой поэт, хочу я вам открыть одну тайну природы, которая, кажется, вам совсем неизвестна. Я уверен, что вы меня называете в эту минуту грешником, может быть, даже подлецом, чудовищем разврата и порока. Но вот что я вам скажу! Если б только могло быть (чего, впрочем, по человеческой натуре никогда быть не может), если б могло быть, чтоб каждый из нас описал всю свою подноготную, но так, чтоб не побоялся изложить не только то, что он боится сказать и ни за что не скажет людям, не только то, что он боится сказать своим лучшим друзьям, но даже и то, в чем боится подчас признаться самому себе, - то ведь на свете поднялся бы тогда такой смрад, что нам бы всем надо было задохнуться. Вот почему, говоря в скобках, так хороши наши светские условия и приличия. В них глубокая мысль - не скажу, нравственная, но просто предохранительная, комфортная, что, разумеется, ещё лучше, потому что нравственность в сущности тот же комфорт, то есть изобретена единственно для комфорта. Но о приличиях после, я теперь сбиваюсь, напомните мне о них потом. Заключу же так: вы меня обвиняете в пороке, разврате, безнравственности, а я, может быть, только тем и виноват теперь, что откровеннее других и больше ничего; что не утаиваю того, что другие скрывают даже от самих себя, как сказал я прежде… Это я скверно делаю, но я теперь так хочу. Впрочем, не беспокойтесь, - прибавил он с насмешливою улыбкой, - я сказал «виноват», но ведь я вовсе не прошу прощения. Заметьте себе еще: я не конфужу вас, не спрашиваю о том: нет ли у вас у самого каких-нибудь таких же тайн, чтоб вашими тайнами оправдать и себя… Я поступаю прилично и благородно. Вообще я всегда поступаю благородно… Я только что было хотел рассказать одно прелестнейшее и чрезвычайно любопытное приключение. Расскажу его вам в общих чертах. Был я знаком когда-то с одной барыней; была она не первой молодости, а так лет двадцати семи-восьми; красавица первостепенная, что за бюст, что за осанка, что за походка! Она глядела пронзительно, как орлица, но всегда сурово и строго; держала себя величаво и недоступно. Она слыла холодной, как крещенская зима, и запугивала всех своею недосягаемою, своею грозною добродетелью. Именно грозною. Не было во всем её круге такого нетерпимого судьи, как она. Она карала не только порок, но даже малейшую слабость в других женщинах, и карала безвозвратно, без апелляции. В своем кругу она имела огромное значение. Самые гордые и самые страшные по своей добродетели старухи почитали её, даже заискивали в ней. Она смотрела на всех бесстрастно-жестоко, как абесса средневекового монастыря. Молодые женщины трепетали её взгляда и суждения. Одно её замечание, один намек её уже могли погубить репутацию, - уж так она себя поставила в обществе; боялись её даже мужчины. Наконец она бросилась в какой-то созерцательный мистицизм, впрочем тоже спокойный и величавый… И что ж? Не было развратницы развратнее этой женщины, и я имел счастье заслужить вполне её доверенность. Одним словом я был её тайным и таинственным любовником. Сношения были устроены до того ловко, до того мастерски, что даже никто из её домашних не мог иметь ни малейшего подозрения; только одна её прехорошенькая камеристка, француженка, была посвящена во все её тайны, но на эту камеристку можно было вполне положиться; она тоже брала участие в деле, - каким образом? Я это теперь опущу. Барыня моя была сладострастна до того, что сам маркиз де Сад мог бы у ней поучиться. Но самое сильное, самое пронзительное и потрясающее в этом наслаждении - была его таинственность и наглость обмана. Эта насмешка над всем, о чем графиня проповедовала в обществе как о высоком, недоступном и ненарушимом, и, наконец, этот внутренний дьявольский хохот и сознательное попирание всего, чего нельзя попирать, - и все это без пределов, доведенное до самой последней степени, до такой степени, о которой самое горячечное воображение не смело бы и помыслить, - вот в этом-то, главное, и заключалась самая яркая черта этого наслаждения. Да, это был сам дьявол во плоти, но он был непобедимо очарователен. Я и теперь не могу припомнить о ней без восторга.

В пылу самых горячих наслаждений она вдруг хохотала, как исступленная, и я понимал, вполне понимал этот хохот и сам хохотал… Я ещё и теперь задыхаюсь при одном воспоминании, хотя тому уже много лет. Через год она переменила меня. Если б я и хотел, я бы не мог повредить ей. Ну, кто бы мог мне поверить? Каков характер? Что скажете, молодой мой друг?

Фу, какая низость! - отвечал я, с отвращением выслушав это признание.

Из книги Достоевский автора Селезнев Юрий Иванович

1. Вьются бесы Он понял, что больше уснуть ему не удастся, да он и не хотел бы теперь уснуть - теперь и сон уже вряд ли поможет. Аню тоже не решился будить - пусть подремлет еще: устала смертельно за эти дни. Лежал молча, не двигаясь. Наплывали мысли...Когда это было? Всего лишь

Из книги Письма к русской нации автора Меньшиков Михаил Осипович

СВИНЬИ И БЕСЫ Из растений Христос проклял только одно - бесплодную смоковницу. Из животных погубил плодовитых свиней, разрешив в них вселиться бесам. Из людей Христос предал проклятию только книжников, которые совмещают в себе бесплодие сухой смоковницы с почти

Из книги Кэте Кольвиц автора Пророкова Софья Александровна

Вилла Романа Вторая большая серия рисунков, «Крестьянская война», забирала все силы. Мозг и сердце, талант и воля, сцепленные воедино, высекали то высочайшее напряжение духа, которое рождает искусство.Кольвиц, конечно, понимала, что созданные ею образы - это самое

Из книги Ястребы мира. Дневник русского посла автора Рогозин Дмитрий Олегович

БЕСЫ В США и Европе существует устойчивое представление, что Россия проиграла холодную войну, а потому Запад как «победитель» имеет право диктовать Кремлю свои условия. Это представление ошибочно. Запад не имеет никакого отношения к победе в холодной войне. Советский

Из книги Морозные узоры: Стихотворения и письма автора Садовской Борис Александрович

"Чёрные бесы один за другим..." Чёрные бесы один за другим Долго кружились над ложем моим. Крылья костлявые грудь мне терзали, Когти железные сердце пронзали И уносили в безвестную мглу Божью святыню и Божью хвалу. Гость белокрылый из райских полей Пролил на раны вино и

Из книги Антисоветский Советский Союз автора Войнович Владимир Николаевич

Жизнь и судьба Василия Гроссмана и его романа (выступление на Франкфуртской книжной ярмарке по поводу выхода немецкого издания романа «Жизнь и судьба») Люди, следящие за советской литературой, знают, что в огромном потоке книг, которые из года в год издают тысячи

Из книги Владимир Высоцкий. По-над пропастью автора Сушко Юрий Михайлович

«ФРАНЦУЗСКИЕ БЕСЫ - ТАКИЕ БАЛБЕСЫ...» О предстоящей осенью 1977 года поездке театра во Францию на Таганке говорили все - от директора до монтировщика декораций - еще с марта. Даже те, кто с усмешечкой называл Париж вотчиной Высоцкого, трепетали, как невеста перед свадьбой:

Из книги Максимилиан Волошин, или себя забывший бог автора Пинаев Сергей Михайлович

РАЗГУЛЯЛИСЬ БЕСЫ… …А я стою один меж них В ревущем пламени и дыме И всеми силами своими Молюсь за тех и за других. Гражданская война …И снова Москва, город по-своему родной Волошину, город, в котором у него давние друзья - Ф. Арнольд, А. Белый, Бальмонты, Эфроны,

Из книги Соперницы. Знаменитые «любовные треугольники» автора Грюневальд Ульрика

Начало их романа В начале 70-х годов Лондон был местом проведения бесчисленных вечеринок. Золотая молодежь веселилась в пафосных клубах столицы. В клубе «Аннабельз» на Беркли-сквер встречались яркие молодые люди, принадлежащие к узкому кругу британского высшего

Из книги Рассказы старого трепача автора Любимов Юрий Петрович

«Бесы» Я хотел поставить «Бесы», хотел поставить «Записки из Мертвого дома». «Бесы», которые были у меня в голове всегда поставлены, я прорепетировал месяц, и мне сказали: «Хватит». Кто-то донес, потому что я тихонько начал репетировать, не вставляя в репертуарный лист, но

Из книги Княжна Тараканова автора Курукин Игорь Владимирович

Конец романа Приступ лихорадки опять свалил больную, но уже утром 11 февраля «княжна» со своей свитой выехала из Рима в двух экипажах. Христинек отправился чуть раньше, чтобы распорядиться о достойном размещении гостьи. Перед этим на паперти церкви Сан-Карло она раздала

8. Сквозь два романа Близилось окончание «Пиквика». Ноябрьский выпуск будет последним. Читатель попрощается с Сэмом, в которого влюбился не меньше, чем автор, - с Сэмом, чье сердце поистине золотое, попрощается с мистером Пиквиком и со всеми прочими персонажами романа. Он

Из книги От Ада до Рая. Книга о Данте и его комедии автора Лагеркранц Улоф

Из книги Высоцкий. На краю автора Сушко Юрий Михайлович

«Французские бесы - такие балбесы…» О предстоящей осенью 1977 года поездке театра во Францию на Таганке говорили все - от директора до монтировщика декораций - еще с марта. Даже те, кто с усмешечкой называл Париж вотчиной Высоцкого, трепетали, как невеста перед свадьбой.

Малолетка приехал к нам с особого режима, брат бизнесмен дал взятку и его, не смотря на все его изоляторы и даже ПКТ(помещения камерного типа). В отличие от других родственников, брат никогда не отказывался от брата, не учил уму разуму, смирился и помогал брату чем только мог. Их комната сейчас напоминала продуктовый склад, все свободное пространство были завалены ящиками с,мивиной, сигаретами, чаем…

Все это Малолетка, едва зайдя на свой барак, наказывал раздать неимущим мужикам, тем, кому никто ничего никогда не привозил. Никогда не видел чтоб Малолетка с кем-то очень близко сходился, дружил, приятельствовал, он всегда был один, но ему рады были все. Он мог придти на любой барак и его там с удовольствием кормили, поили, да так, что он еле добирался домой.

После того как Людка затащила своего непутевого мужа в комнату и вытерла на коридоре огромную лужу крови, мы ушли на кухню. Здесь было что-то навроди общей комнаты, сюда ходили покурить те, кому жены не позволяли, те, кто наговорившись с родителями уходил поболтать со своими сокамерниками, посплетничать, посудачить о своей жизни. У окна стоял огромный стол, за таким собираются семьями, много стульев. Рядом была полка с чайником, чашками и даже упаковка чая, кто-то наверно оставил для неимущих. Времена были тяжелые и я видел женщин, которые привозили несколько картофелин, луковицу, несколько пачек сигарет без фильтра…

Курить будешь?-Малолетка спрашивал для приличия, мы несколько раз уже курили с ним,траву, когда он бывал в гостях на нашем бараке.-Брат привез хорошую,траву, где-то с югов.

Умело распотрошив сигарету, Малолетка забил папиросу, подкурил, сделал глубокую затяжку и передал мне. ,Трава, была и вправду убойной, но я поздно это почувствовал. Когда моя Нинка, так и не дождалась меня в комнате, пошла искать, я уже сидел и придурковато ей улыбался. Малолетка рассыпался в извинениях.

Девушка, вы простите меня, кажется я по глупости на пару часов забрал у Вас мужа…
Нинка все сразу поняла, но вместо того чтоб расстроиться, улыбнулась и прижавшись ко мне щекой, прошептала.
-И что мне теперь с таким дурачком делать? До комнаты хоть сможешь дойти,-и не дожидаясь ответа, попробовала меня поднять.
Вот так вдвоем с Малолеткой меня и перетащили подальше от глаз людских. Голова сейчас напоминала компьютер, в котором мысли неслись со скоростью электронных процессов, одна мысль сменяла другую, тут же ее заслоняла вторая, третья… И тут мне захотелось ее. Эта мысль стала ненавязчиво доминировать над другими, я начал представлять себе, что бы я сейчас мог с ней сделать, фантазии становились все ярче и откровенней…

Разденься..,-прошептал я Нинке, когда она улеглась на кровати.

Чего?-Нинка улыбнулась и почему-то сразу покраснела.

Удивительная женщина, мы прожили с ней больше года, сюда на свидание она уже приезжала несколько раз и она так и не разучилась краснеть когда речь заходила о сексе. Медленно расстегнув пояс на халате, Нинка подошла ко мне вплотную, как бы не желая чтоб я ее рассматривал на расстоянии.

Только теперь командуешь ты, я кажется не в состоянии к активным движениям.

Нинка улыбнулась и мягко толкнула меня на кровать. Я не возражал. Моя женщина делала все, что ей хотелось, а я только лежал и получал удовольствие. Под,травой, все иначе воспринимаешь, чувствуешь, все ярче, твое тело реагирует на каждое прикосновение совсем по другому, острее. Только через час моя любимая успокоилась и обессилено рухнула на кровать рядом со мной.
-Теперь я еще долго не захочу секса,-самоуверенно заявила Нинка и благодарно уткнулась в мою грудь.

Через секунду ее глазки закрылись и она засопела еще теснее прижавшись ко мне.

мари давтян

Читатели этих историй разделились во мнениях. Кто-то проникся сочувствием к рассказчицам и выразил надежду на то, что флешмоб поможет решить замалчиваемую ранее проблему насилия в обществе. А кто-то назвал акцию пустой затеей и посчитал, что жертвы преступлений сами спровоцировали преступника.

Тем временем, по статистике ВОЗ, каждая третья женщина в мире на протяжении всей жизни подвергается физическому или сексуальному насилию со стороны своего партнёра. При этом «до 38 % убийств женщин в мире совершается их интимными партнёрами». Статистика конкретно по России также неутешительна. Если в отчёте российского МВД за январь - май 2015 года говорится о 1 487 случаях изнасилования или покушения на изнасилование, то за аналогичный период в 2016 году зафиксировано уже 1 683 аналогичных инцидента. При этом исследование, проведённое в нашей стране, показало , что 15 % заявленных изнасилований были скрыты правоохранительными органами.

The Village поговорил с тремя девушками, столкнувшимися с сексуальным насилием, и попросил прокомментировать каждую историю адвоката Мари Давтян.

Ночная поездка в такси

Два года назад, ночью 4 сентября, возвращаясь с работы домой очень поздно, я опоздала на последний автобус. Идти через Петровский парк в темноте мне не хотелось, поэтому я поймала машину - чёрную иномарку. За рулём был хорошо одетый мужчина, ровесник моего отца. Я села вперёд, чтобы показывать дорогу. Мы мило беседовали о российской журналистике (я работаю в СМИ), и я не сразу поняла, что водитель проехал все повороты с Ленинградки в сторону моего дома. Я поняла, что мы едем куда-то в район Речного вокзала.

Мужчина привёз меня практически в Химки, припарковался в каком-то дворе и предложил сделать ему минет за 10 тысяч рублей

Когда стало окончательно ясно, что до дома на этой машине мне не доехать, я запаниковала. В руках у меня был телефон, но я боялась кому-то позвонить: мало ли, что за это со мной мог сделать водитель. Ни на что особо не надеясь, я сказала ему, что мы проехали все повороты. Он уклончиво пояснил, что мы с ним должны ещё немного побеседовать.

В итоге мужчина привёз меня практически в Химки, припарковался в каком-то дворе и предложил сделать ему минет за 10 тысяч рублей. Мне было очень страшно, но я старалась выглядеть спокойной. Я даже соврала ему, что, пока мы ехали, успела сообщить о происходящем друзьям и коллегам. Не сказать, чтобы это сильно его испугало. Сейчас уже плохо помню, в какой момент он полез ко мне, приговаривая, что я молодая и глупая, что я ещё ничего не понимаю. Я тогда даже не надеялась, что мне удастся покинуть машину до того, как случится что-то совсем страшное, но у меня получилось выскочить, прежде чем водитель заблокировал двери.

Я плутала по дворам, плакала и писала в твиттер: «Помогите мне, я в опасности, срочно позвоните мне». За мной прицепилась какая-то тачка - мне показалось, что это был тот самый водитель, у меня началась истерика. Я пешком дошла до Речного вокзала и зашла в первое попавшееся открытое место, где были люди, - какую-то гостиницу с круглосуточным ресепшеном. Девушка-администратор, примерно моя ровесница, дала мне валерьянки и вызвала такси. Тогда мне уже написали друзья, со мной на связь вышел мой начальник. Он успокаивал меня, пока я ехала домой, а потом убедил вызвать полицию, хотя мне, если честно, больше всего хотелось поскорее оказаться в своей постели и уснуть.

В отделении полиции на меня очень сильно давили. Мне запомнился насмешливый тон опера: «Он же тебя не изнасиловал, ничего не было, о чём тут говорить? Номер машины ты не помнишь, имени его не знаешь, адрес, где вы припарковались, тоже - значит, его никогда не найдут». Я попыталась объяснить, что мне страшно, что тот мужчина знает, где я живу. А что если я не первая девушка, которую он так увёз? Заявление у меня взяли - для галочки. Через несколько месяцев его перевели в другое отделение полиции, находящееся в районе инцидента, а потом о нём благополучно забыли.

Какое-то время мне страшно хотелось переехать в другой район. Я боялась, что незнакомец найдёт меня и сделает со мной всё, что собирался. В каждой второй иномарке тёмного цвета я видела ту самую машину. До сих пор мне страшновато садиться даже в такси «Яндекса» или Uber: я всегда отчитываюсь кому-то из своих друзей, когда я села в машину, какой у неё номер, когда я доехала до дома. Уже два года как я не живу в той квартире на «Динамо», но часто бываю в этом районе, и каждый раз мне жутковато выходить из метро.

Мари Давтян: В этой ситуации два состава преступления. Во-первых, похищение человека, и во-вторых - покушение на изнасилование. Девушку везли туда, куда она ехать не хотела, её удерживали в машине против воли. Со слов пострадавшей мы видим, что полиция не хотела брать это в расчёт, - мол, раз изнасилования не было, то и говорить не о чём. Подобная реакция правоохранительных органов, к сожалению, достаточно типична.

Другой вопрос в том, что в задачу полиции входит не только расследование уже свершившихся преступлений, но и профилактика новых. Если предполагаемый преступник позволяет себе подобное поведение в отношении человека, можно сделать вывод, что есть ещё пострадавшие. То есть необходимо найти преступника хотя бы в целях предотвращения новых преступлений. Этого сделано не было. После обращения в полицию заявление пострадавшей переслали в отделение того района, где всё произошло. По идее, после этого материал нужно было отправить в Следственный комитет, потому что изнасилования расследуют именно там. К сожалению, и этого не произошло.

Очень часто сотрудники полиции и СК, в том числе из-за общественных стереотипов, не относятся к изнасилованиям как к серьёзным преступлениям. Именно правоохранителям в первую очередь свойственно винить пострадавшую в произошедшем. Но с этими стереотипами нужно бороться не просто потому, что они оказывают на психику жертвы давление, но и потому, что это действительно мешает расследованию и предотвращению преступлений.

Нападение в подвале

Эта история случилась со мной, когда мне было 13 лет. Всё очень прозаично.
Я шла из школы в обычной одежде, в джинсах. У меня из квартиры сбежал кот. Если вы когда-нибудь теряли домашних животных, то знаете, что это значит: ты расстроен и ищешь его буквально везде. Например, я ходила с фонариком по подвалам, надеясь найти там. Как я потом поняла, напавший на меня человек давно следил за мной, поэтому и смог меня заманить.

Мужчина повалил меня на землю, прижал мои руки к полу , начал угрожать и царапать мне лицо

Я уже подходила к дому, а этот мужчина просто стоял на улице в домашних тапках и спортивных штанах. Неожиданно он позвал меня, сообщив, что слышал, как в подвале мяукает кот. Незнакомец сказал, что не может его выманить, и попросил помочь. Он выглядел совершенно неопасным: низкого роста, худой, даже щуплый - обычный человек. Я, конечно, знала, что не стоит никуда ходить с чужими людьми, но в тот момент я была на миллион процентов уверена, что там, в подвале, сидит мой кот. И я пошла с незнакомцем в подвал.

Никакого кота там, конечно, не было. Мужчина повалил меня на землю, прижал мои руки к полу, начал угрожать и царапать мне лицо. Я не знаю, как мне пришло это в голову, но я начала с ним разговаривать, хоть он и кричал, что у него нож и чтобы я раздевалась. Я тогда вообще не понимала, зачем он хочет, чтобы я разделась. Я вцепилась в свою одежду как клещ и одновременно пыталась с ним говорить. Причём особо не помню, что именно говорила: пыталась какие-то вопросы задавать. Не знаю - может быть, мне повезло, а может, это провидение или подсознание, но один из моих вопросов был: «А если бы у вас была дочь и кто-то сотворил с ней то же самое?» Я была очень воспитанной девочкой и обращалась к нему на вы.

Внезапно он разжал руки и отпустил меня. Я убежала. Неделю я никому не могла рассказать о случившемся, но потом всё-таки поделилась со школьной подружкой. Она мне не поверила, подняла на смех и рассказала всем, что я придумала какого-то маньяка. Потом я видела этого человека несколько раз около дома. Он там бродил и угрожал, что если я кому-то расскажу обо всём, он меня найдёт и убьёт. Моя мама поняла по моему поведению, что со мной что-то не так. Она начала расспрашивать и осматривать меня, увидела царапины. Но я сказала, что это я случайно поцарапалась. Через неделю она припёрла меня к стенке, и я призналась. Мы подали заявление в полицию, но ничего не произошло. А ближе к зиме начались убийства.

В нашем районе изнасиловали и зверски зарезали двух девочек. Полиция зашевелилась: приезжали к нам в школу, показывали мне фотографии разных мужчин, но напавшего на меня среди них не было. Внешность у этого мужчины была очень запоминающаяся: хорошо помню странные голубые выпуклые глаза.

Убийства обсуждал весь город, началась паника. Взрослые стали сопровождать детей от порога до порога, и нам даже рекомендовали не выходить из дома без особой надобности. Так прошло полгода, а потом полиция снова привезла мне фотографии предполагаемых преступников, и на одной из них был он, тот самый. После этого меня пригласили в отделение опознать этого мужчину лично. Я видела его через стекло, а он меня нет. Конечно, чувствовала колоссальную ответственность. Я указала на него. Был суд, куда пришли родители убитых девочек, и мне было страшно на них смотреть. Я чувствовала вину за то, что их дети умерли, а я жива.

После суда ко мне подошла мать этого мужчины и сказала: «Вы сами виноваты, вы сами к нему приходили». Не знаю, как сложилась судьба этого преступника сейчас: вроде бы его посадили, и посадили надолго. Но жизни убитых девочек, конечно, уже не вернуть.

Я рада, что поднялась эта дискуссия, и я рада, что есть такой флешмоб.
О насилии нужно говорить. И нужно бороться со стереотипом о том, что виновата жертва, как сказала мать этого мужчины. Её сын болен, он маньяк, а виноваты в этом, видимо, мы.

Мари Давтян: В этом случае мужчина фактически добровольно отказался от совершения преступления. То есть, если бы дело довели до суда, он был бы наказан только за побои. Причём девушка была несовершеннолетней, и полиция могла бы, обратись мама туда, возбудить дело без участия пострадавшей. Только родители в таких ситуациях ответственны за защиту прав собственных детей. Но взрослые, как правило, в полицию не идут. Не потому, что они плохие: просто уверены, что правоохранители ничего не будут делать.

Впрочем, думаю, что если бы полиция и СК работали по-другому, то люди бы обращались активнее.

Знакомство в клубе

Весной 2009 года я отмечала своё совершеннолетие в клубе на «Новослободской», владельцы которого - мои хорошие знакомые. Причём так вышло, что человек, на ком завязана вся эта история, был из их компании. Мы познакомились, разговорились, и в процессе общения я ничего подозрительного не заметила: наоборот, парень показался мне очень обаятельным, много и непринуждённо болтал. Так что я спокойно согласилась на его предложение проводить меня на такси до общежития.

Я бежала от него по улице. Дело шло
к утру, кругом полно прохожих,
но никто не попытался мне помочь. Было очень страшно

В ту ночь я практически не пила и была уверена в том, что ничего страшного не случится. А насторожилась только тогда, когда, сев со мной в такси, парень назвал другой адрес. Водитель тронулся с места. Я сказала, что никуда не поеду,
и попросила таксиста высадить меня. Однако мой новый знакомый ничуть не смутился и произнёс нечто из серии «Не слушайте её, это моя девушка, милые бранятся - только тешатся». Я возмутилась и попыталась возразить, что никакая я ему не девушка. Таксист никак не среагировал, и, начиная паниковать, я во второй раз попросила высадить меня из машины.

Важно, что на тот момент я была девственницей, и молодой человек узнал об этом как раз от наших общих знакомых. Ему просто пришло в голову лишить меня девственности, о чём он неожиданно заговорил в такси со словами: «Чего ты боишься? Я тебя бабой наконец сделаю».

У меня началась самая настоящая истерика, и таксист наконец выпустил меня, но парень увязался следом. Он оскорблял меня, хватал за руки, с размаху ударил по лицу и сломал очки. Очень вероятно, что человек был под наркотиками, - тогда его неожиданная агрессия была бы объяснима. Но я ничего такого не заметила, у меня никогда не было опыта общения с наркоманами.

Я бежала от него по улице. Дело шло к утру, кругом полно прохожих, но никто не попытался мне помочь. Было очень страшно.

В конце концов, пытаясь убежать, я увидела припаркованную машину с водителем и запрыгнула в неё. Водитель, очевидно, наблюдал за нами в зеркало заднего вида - он сразу закрыл все окна и заблокировал двери, быстро смекнув, что к чему. Молодой человек подбежал к машине, начал стучать в стёкла, пытаться открыть двери, и тогда водитель нажал на газ. После этого человек за рулём поинтересовался у меня: «Проблемы?» Я кивнула и попросила довезти меня до ближайшего метро.

Сейчас, после того, как я рассказала эту историю в фейсбуке под хэштегом #янебоюсьсказать, мне немного некомфортно чувствовать к себе жалость со стороны некоторых знакомых. Ведь для меня ничего не изменилось: я пережила это давным-давно. Мне кажется, более правильная реакция на подобные истории - это забота: довести до дома поздно вечером или позвонить, спросить, как добралась. В заботе больше пользы, чем в жалости.

Мари Давтян: В стрессовой ситуации каждый человек ведёт себя по-своему, и нельзя требовать от пострадавших того, что они отреагируют предельно правильно и адекватно.
В этой истории за составом одного преступления (похищение) мы видим скрытый умысел: молодой человек пытался увезти девушку для того, чтобы совершить изнасилование.

Помните, что любое перемещение человека против его воли - это похищение. Но здесь преступление не было доведено до конца по независящим от злоумышленника причинам, ведь таксист остановился, и потенциальная жертва сбежала. Но как минимум молодой человек сделал попытку подготовиться к совершению изнасилования. Казалось бы, ничего не было, человек вроде и не тронул жертву, а уже получилось две серьёзные статьи.

Если бы после заявления девушки о том, что она никуда не поедет, таксист не остановился и не выпустил её, он бы стал соучастником как минимум похищения. Абсолютно неважно, кем приходится девушке мужчина. Бойфренд или муж - он не имеет права возить её куда бы то ни было без её согласия.

Нападение и избиение в этом случае, безусловно, считается преступлением. Если бы на дворе стоял 2009 год, всё было бы сложнее. На тот момент процедура обвинения в побоях была очень длительной и трудоёмкой - человек должен был самостоятельно искать доказательства. Ситуация изменилась буквально в июле этого года. То есть, получается, на тот момент у девушки не было никаких эффективных правовых методов защиты.

О флэшмобе #ЯнеБоюсьСказать

Мари Давтян: Молчание, которое окружало тему насилия над женщинами (в том числе и сексуального насилия), было проблемой не только для потерпевших, но и для всего общества. Ведь оно позволяло правоохранительным органам не реагировать на сексуальные преступления. Сейчас замалчиваемое вырывается наружу, и я надеюсь, что нынешняя акция сподвигнет правоохранительные органы обратить наконец внимание на эти преступления и обучить своих сотрудников правильно работать с пострадавшими. Я уверена: когда слова единиц переходят в голос общества, общество начинает действовать на государственный механизм. Думаю, это сподвигнет СК и правоохранительные органы пересмотреть многие аспекты своей работы.

Людям свойственна разная реакция в стрессовых ситуациях. В идеале после столкновения с сексуальным насилием нужно обязательно обратиться за психологической помощью к специалисту. И, конечно, за юридической поддержкой - если человек понимает, что хочет довести дело до конца. По сути, в идеальном мире должны быть открыты такие центры, куда человек мог бы прийти и в одном месте получить консультацию и психолога, и юриста, и медика. У нас таких центров нет, в то время как практически во всех цивилизованных странах они успешно работают. Ведь главное право, которое имеет каждый гражданин, - любое преступление, совершаемое против него, должно быть расследовано, и полиция ни в коем случае не должна делать из этого одолжения. Это не одолжение, а их прямая обязанность.

22 августа
Ура-а-а! Я получила паспорт! Теперь я самостоятельный человек. У меня есть настоящий ПАСПОРТ!

27 августа
Сегодня была в школе. Многих видела. Девчонки все подстриглись. Олег С. еще длиннее стал, Олег Б. – симпатичней. Все остальные (из тех, кто пришел), такие же и остались. Вот все встретились, и снова захотелось в эту шумную, веселую школу.

1 сентября
Боже, неужели мы выпускники! Кошмар! Не верится. Сегодня такой день! Мы вели первоклашек в школу. А меня с девочкой-первоклассницей поставили и сфотографировали на фоне школы «для истории». А потом все учились, а мы поехали собирать помидоры за город. Как маленькие орали и кидались. А все-таки весело. Хороший у нас класс.

2 сентября
Сегодня первый день учебы. Пока все нормально. Я опять сижу рядом с Олегом Б. и Андреем С., и мне достаточно хорошо и весело, чтобы не разочаровываться в учебе. Достаточно в самую нудную минуту посмотреть на кого-нибудь из них и вообразить, что именно этот ответный взгляд был подарен мне не так, как всегда, и все в порядке.

6 сентября
Люди! Не верьте мне. Я сама себе не верю. Я сегодня сдала плавание. Из 19 девчонок нашего класса нашлось всего четыре «самых умных». Я, конечно, в том числе. Люди на нас смотрели как на сбежавших из Гестапо. Ветер, холод, а мы плаваем. Весело…
Если Андрюша С. будет теперь каждый урок английского сидеть спиной к учителю, а лицом к моей парте, и Татьяна Михайловна будет вызывать то меня, то его – я не переживу! Я сделала официальное заявление.

8 сентября
Боже мой! Что мы вчера творили на русской литературе! Писали такие записки:
«Виталик! Давай встретимся с тобой сегодня в парке Шмидта в 22:00. Твоя Лена Б.»
Такие и более интимные. А потом так смеялись с ответов. Бедная Елена Михайловна! Да, но я не слышала ни одного слова из сказанного на уроке, а тем более домашнего задания.

9 сентября
Недавно я стояла в магазине, и мое внимание привлек парень (можно даже сказать – молодой мужчина). Я почувствовала, что на меня кто-то смотрит, и увидела его. Потом мы еще несколько раз сталкивались в городе. Я тогда подумала, что жизнь не могла нас так просто столкнуть, что что-то должно произойти. Прошло несколько недель. Я забыла о нем. И вот сегодня нам сказали, что по биологии новый молоденький учитель. Когда я увидела его, чуть не грохнулась в обморок. Это он! Надо же. Такого я совершенно не ожидала. Его зовут Борис Ефимович.

20 сентября
По биологии одни двойки. Ненормальный какой-то этот Борис Ефимович. А ведь раньше у меня было только «отлично». И спрашивает почти на каждом уроке. А я со своим дурацким характером просто встаю и бойкотирую ответ. И что будет дальше?

22 сентября
Сегодня были легкоатлетические соревнования. Вот насмеялись! Паша нарисовал сзади на спортивных штанах дулю и бегал с ней по всему стадиону.
Мои результаты все лучше.
А Оксанка как всегда «заболела». И будет теперь «болеть» до понедельника. Или до среды.

23 сентября
Сегодня по физике Светлана Валентиновна вызывала отвечать на первую парту с листочками и ручками. На одну посадила Тиньку с Костиком. Но вторую вызывает Олега Б. Я думаю – ну все, сейчас меня рядом посадит. Точно! Села рядом с Олегом. Такое странное ощущение… Почему-то тепло и покой почувствовала. Словно с дождливой улицы наконец-то домой попала. А ведь это урок. И надо что-то отвечать. А я даже вопросов понять не могу. Смешно, но Олег тоже. Я все же собралась и написала ответы. Потом стала ему подсказывать. Одним словом, общими усилиями он на «три», а я на «пять» написали.

30 сентября
Сегодня со мной странная ситуация произошла. Была репетиция к завтрашнему «Дню учителя». Олег Б. говорит свои слова, а я стою, смотрю на него, и вдруг ко мне приходит четкая мысль, что он мне нравится. Уж не знаю, каким я взглядом на него смотрела, но он остановился и говорит: «Чего ты на меня так смотришь?». Все – раз – и оглянулись на меня. А он продолжает: «Не надо на меня так смотреть». Я думала, что сквозь землю провалюсь. Еле выкрутилась. Отвечаю: «Я просто представляю, что будет завтра на сцене». Все поверили, даже стали меня успокаивать.

4 октября
Странно. Борис Ефимович наконец-то взял себя в руки и у меня появились «тройки». Интересно, при таком раскладе, как я закончу школу? Может, просто не обращать на него внимания и удивить его отличными ответами? А то будет всю жизнь считать, что я тупица. Но ведь это не так…

13 октября
Вчера делала фотографии нашего класса. Я понимаю, что я подлая, что сделала всех фоток по одной, а Олега Б. аж четыре штуки, но зато три себе забрала.
Сегодня писали контрольную по физике. Нельзя, чтоб за одной партой сидели два человека, пишущих один вариант. Мы с Оксанкой сели друг за другом, чтоб одинаковые варианты достались. Олег Б. и Андрей С. тоже рассаживались. Они нас правильно поняли. Олег сел ко мне, а Андрей к Оксанке. Мы с ней пол-урока не могли в себя прийти. Сердечки колотились, как у бешеных селедок. Всегда бы так! Правда мне остальные пол-урока пришлось продиктовать Олегу почти все его задание и за перемену накатать свое.

17 октября
А все-таки Олега Б. трудно понять. Почти так проходит каждый день. Я в классе. Он заходит. Ни с кем не здоровается. Потом подходит к моей парте и говорит: «Здравствуй, Наташа». Потом на протяжении половины учебного дня, с одной стороны Ваня убеждает меня, что Олег классный пацан, с другой Олег – попросит у меня что-нибудь, а потом отдает, говорит: «Благодарю Вас!» и смотрит на меня, пока я не отвечу взглядом. К четвертому уроку у нас такие классные отношения, как у самых лучших друзей, даже гоняемся друг за другом по всей школе. А после урока, как обрывается что-то. Он полностью занят Наташей П. А на меня – ноль на массу. И зачем мне это нужно?

19 октября
Все! Заламываю я с этим Олегом! Жила без него шестнадцать лет и дальше также жить буду. И никто мне не нужен. Все они – пацаны – одинаковые. Не хочу дальше ломать свою жизнь.

22 октября
Какой бы там Олег Б. ни был, а жить без него я не могу. Сегодня сижу, рисую для него плакат Deep Purple in Rock, смотрю на его фотографию, а у самой сердце обрывается. Не понимаю, как я еще и успеваю нормально учиться, если все мои мысли заняты только им. И все равно, он ко мне относится лучше, чем ко всем остальным девчонкам. В принципе, может из-за того, что я для него рисую…
Вот так подумаешь, ну чем еще забита голова девушки в шестнадцать лет!

26 октября
Не знаю, может мне так кажется. Может мне так хочется… Но, по-моему, я Олегу Б. тоже не безразлична.
Когда я говорю на Андрея или Ваню Олег, это еще понятно. У нас в классе только два Олега, поэтому я и всех остальных называю этим именем. Назвать по ошибке кого-нибудь моим именем сложнее, так как у нас шесть Наташ. А Олег умудрился. Он завет Андропову: «Натаха, Натаха!» - и тут же добавляет мою фамилию. Бедный…
Мы с Олегом С. разговаривали (мы оба раньше в другой школе учились), и я назвала несколько раз имя Сережа. Это мальчик из моего бывшего класса, у нас с ним очень хорошие отношения. Бедный Олег Б., он, наверное, всю ночь не спал. Сегодня мы снова разговорились с Олегом С. о Сергее, и когда я сказала, что каждый день общаюсь с ним по телефону, Олег Б. не выдержал и спросил – кто это. А когда я сказала, что это мой одноклассник, он так повеселел.
Вчера мы возвращались с курсов по программированию. Он выходит из автобуса раньше всех. Вышел и пошел. А когда автобус проезжал мимо него, он смотрел на меня и провожал глазами, пока мы не скрылись из вида. В том, что он смотрел именно на меня, я уверена, потому что все стояли на задней площадке, а я впереди.
И вообще, он, по-моему, расстроился, что я слишком много внимания уделяю Андрюше С. (хотя, по-моему, это он уделяет мне слишком много внимания), и не давал мне подходить к нему. Попросту становился на пути грудью.

30 октября
Кажется, вчера все сошли с ума…
1. Физика. Открытый урок. Мы – наш класс – уже привыкли, что нас всегда ругают все учителя. Правда директор любя ругает, он любит все шухарное. Так вот, конец открытого урока, встает завуч. Мы все приготовились выслушать претензии о том, что в истории школы еще не было, чтобы математический класс так себя проявил. Наша школа всегда гремела по городу как лучшая. Но то, что сказала завуч, поразило всех, даже Светлану Валентиновну. Она сказала, что впервые узнала нас так близко, объявила благодарность от всего учительского коллектива и выразила уверенность в том, что мы не подведем это поколение.
2. Информатика. Я сидела с Викой. Сзади Ленка со Светкой, а Костя с Сашей кидали в них всякие бумажки. Костя с Сашей сидели далеко и девчонки не могли в них попасть. И тут одна бумажка задевает меня по уху. Я не выдержала, встаю, беру эту бумажку и… по обратной траектории. Бумажка попала в Сашку, а потом отскочила и Косте в лоб! Все так смеялись. А я не рада была, так как на меня обрушился целый град.
3. Физкультура. Дежурила. Мыла пол в фойе.
4. Геометрия. Учила НВП.
5. НВП (начальная военная подготовка). Поспорила с Иваном Ивановичем из-за женщин.
6. Астрономия. До НВП я была в свитере, а потом сняла его и накинула на плечи – рукавами вперед. Стою, разговариваю с Ваней. Уже не помню, что он мне сделал, и я с ним разбиралась. Сзади подходит Олег Б. и говорит Ивану – давай ее завяжем. И вот они начинают завязывать меня моими же рукавами. А я думаю – так дело не пойдет. Нагнулась и вынырнула у них из-под рук. И начались догонялки… Пришлось разозлиться на них. В шутку. Ваня говорит: «Пошли с нами в препараторскую, поговорить нужно». А я сердилась. И не пошла. Может зря?
7. Потом было общее собрание. Меня наградили грамотой за активную работу. Олега Б. тоже.
8. Потом был конкурс. Мы сидели в зале с девчонками, а Олег Б. подошел ко мне и попросил застегнуть значок. Мне так лестно было, что я значок вверх ногами застегнула. Потом исправила, конечно.
Интересно, какие у нас будут отношения завтра?

5 ноября
Наконец-то закончилась первая четверть. Последняя первая четверть в моей жизни. Как же я буду потом жить без моего класса, без Светланы Валентиновны, без Олега Б.?
Ненавижу его!
Ненавижу за то, что люблю?
?!

7 ноября
Сегодня дождь. И все ходят с зонтиками. Как разноцветные матрешки.
Уехать бы отсюда куда-нибудь…

21 ноября
Схожу с ума. Зачем он так смотрит на меня? Остановится и долго смотрит прямо в глаза. Схожу с ума.

22 ноября
Вчера мне сказали, что умерла Люда М. Так странно… Когда-то у нас был сильный конфликт. До ужаса, до безумия. Совершенно на пустом месте. До взаимных оскорблений и чуть ли не до драки… А теперь я не спала всю ночь, жалея о том, что было. Ведь ей всего шестнадцать лет…
Она чем-то болела. Ей выписали какое-то лекарство. Говорят, это была уже не первая таблетка, когда ей стало плохо. Вызвали скорую. Врач после беглого осмотра спросил, что ей давали родители. Те принесли рецепт и таблетки. И врач забрал их с собой. В больнице Люда умерла. А заявили, что это было самоубийством. Мол, не было никакого рецепта, она сама наглоталась какой-то гадости. Родители стали выяснять, оказалось, что таблетки, выписанные участковым, нельзя было принимать без сопутствующих… антибиотиков, если я не ошибаюсь. И в любом случае, нужно было сначала сдать анализы, потому что для Люды это лекарство оказалось ядом… Ее родители подали заявление в суд. Но попробуй, докажи, если ни таблеток, ни рецепта не осталось…

27 ноября
Бестолковая я все-таки! В пятницу (25.11) Олега Б. и еще трех человек вызвали к доске, а остальным дали задания на местах. Все сидят, головы попускали, пишут. Я тоже сидела, пока отвечали две Наташки, а когда к доске вышел Олег, я перестала писать и стала, неотрывно смотреть на него, слушая, как он отвечает. Он тоже рассказывал и смотрел на меня. Я понимала, что головы одноклассников все чаще поворачиваются в мою сторону, но ничего поделать не могла. Даже Ваня бросил ручку и смотрел то на меня, то на Олега. После этого Олег не отходил от меня ни на минуту остаток пятницы и всю субботу. А сегодня воскресенье и я боюсь, что завтра все встанет на свои места, и он снова не будет замечать меня. Так и хочется перефразировать фразу из известного фильма: «Счастье – это когда тебя замечают».

1 декабря
Какое все-таки счастье, когда тебя обогревают теплом своей души…
А все-таки я ревнивая…

13 декабря
Вот не знаем мы ничего друг о друге. Совершенно ничего. Имя, глаза, улыбка. А что внутри? Второй год учусь с Наташей И., а узнала ее ближе только сегодня. Никогда не думала, что у такой тихой, скромной, даже незаметной девушки, может быть в жизни что-то подобное. Хотя, про Гончарову Наталью Николаевну, мать тоже говорила – слишком тиха, ждать беды. Так вот, у Наташи И. был парень – Сергей. Они дружили. А все им мешали. Дома – родители, в школе – друзья. Да и он был не сахар. Еще и мама постоянно устраивала личную жизнь, Наташа жила у бабушки. И никакой поддержки. Один раз чуть не перерезала себе вены прямо при бабушке. Два раза травилась снотворным, но оставалась живой. Хорошо, что мне никогда такое в голову не приходило… Переехали к нам в город, а парень женился на Наташиной подруге…

15 декабря
Сегодня девчонки сошли с ума! У нас в классе 9 мальчиков. И вот каждому нашли «жену». Конечно, между нами и мальчишки об этом ничего не знают. Я досталась Андрюше С. Вернее он мне. Теперь у меня другая фамилия. Так насмеялись! Особенно на соревнованиях после уроков. Мой Андрюша всем высший класс показывал. Олег Б. достался Оксанке. Завтра будет продолжение. Интересно было бы узнать реакцию мальчишек. Кого бы первым они придушили?

18 декабря
Как же он меня мучает! Вот вчера… Ну зачем он так хорошо ко мне относился?
Мы пришли на дискотеку. В классе были я, Оксана, Наташа, Лена, Андрюша и Олег Б. Олег подошел и попросил, чтоб я его расчесала. Я расчесала. Потом мы смотрели концерт. А после концерта Олег и Андрей взяли свои вещи и ушли. Мы с Оксаной тоже решили уйти, но девчонки стали уговаривать меня остаться. Уговорили. Оксанка обиделась и ушла. Мы с девочками спустились в фойе, и я увидела, что Олег тоже остался. Было так приятно видеть его, хоть мы и танцевали в разных концах зала. В какой-то момент мне стало так грустно… Я перестала танцевать, просто стояла и смотрела на зал. Олег продолжал танцевать и смеяться. А потом вдруг увидел меня, и в его глазах промелькнула такая грусть. Он бросил свою компанию и подошел ко мне. «Ты сегодня такая грустная…»
- Ты сегодня такая грустная…
- Да, - я очень смутилась. Ему приходилось наклоняться ко мне, а мне – приподниматься на цыпочки, потому что очень громко играла музыка.
Поговорили еще немного. Ни о чем. И разошлись. Я только увидела, как он дает Ване подзатыльник. Наверное, Ваня что-то сказал ему обо мне.

22 декабря
Вчера на уроке программирования с машинами произошел конфуз. Они напрочь заблокировались. Учитель ушел исправлять это досадное явление. Мы же, естественно, «встали на голову». Особенно мы с Олегом и моим шарфиком. Где же мой бедный шарф только не летал. И чего только не делали с его помощью! Сначала я им дралась. Потом мне шарфом завязывали руки и выталкивали в темную комнату. В итоге, я пришла домой, а шарф принесла в сумке. Бабушка достает его за самый кончик. А он такой длинный, скомканный, весь измятый… Бабушка, с ужасом в голосе:
- Наташа, что это такое?
- Скажи спасибо Олегу Б., этот шарф по всему классу летал.
- Он что, ненормальный?
- Так ведь за ним летал.
- А, значит ты ненормальная?
Сегодня передала этот разговор в лицах. Все дико хохотали.

28 декабря
Какая он все-таки прелесть!
Три дня его не видела. Так соскучилась… А он пришел сегодня на последний урок. Я зашла в кабинет, а он стоит, с мальчишками разговаривает. Поклонился мне, я ответила. Потом подошел и спрашивает: «Как дела?». «Скучно», - говорю. «Без Ксюхи?» - спрашивает (ее как раз в учком нелегкая занесла). «Нет, - говорю, без тебя». И так серьезно это сказала… В классе было столько свободных мест, а он сел со мной за парту. Мне кажется, даже Елена Михайловна посмотрела на нас как-то иначе. Но мне все равно. А ему было очень плохо. Он заболел и хотел, чтобы я заразилась от него и не поехала с классом в поездку на каникулах. Наивный. Но я его успокоила, сказала, что никуда не уеду, так как не могу бросить его на десять дней. Теперь вот снова сижу и рисую для него плакат о группе «Парк им.Горького».

29 декабря
Олег сильно заболел. Высокая температура. Он упал в обморок. Мы с Оксанкой вызывали ему врача. Я ужасно расстроилась.
А ведь завтра у нас вечер. И мы ведущие. А потом четыре часа дискотека, на которую у меня было много надежд.

30 декабря
Ведущим сделали Андрюшу. Мы, конечно, неплохо смотрелись рядом, но… С дискотеки я ушла. А Олегу лучше. Он даже просился прийти на вечер, но матушка не разрешила, а мне, когда я уходила, пожелала побольше счастья и хорошо встретить Новый год. Как будто это возможно…

1 января
А ведь собиралась встречать Новый год дома. Но позвонила соседка Таня, у нее собрались ребята из группы, пригласила и меня. Странно, но я пошла. Нас было семнадцать человек. Шесть девочек и одиннадцать мальчиков. Сначала мне было очень неловко, и я напросилась помогать на кухню. А потом, когда уже накрывали на стол, все мальчишки с таким интересом на меня смотрели. Вообще-то понятно, я для них новенькая. Я долгое время делала вид, что очень занята и не поднимала глаз. А потом не выдержала, подняла и … просто утонула во взгляде. Застыла, держит меня этот взгляд, глаз не могу оторвать. Хорошо, что все засуетились и стали рассаживаться. Получилось, что я напротив этого мальчика села. Все веселятся, тосты произносят, а он глаз с меня не сводит. Но хорошенький… до безобразия. А потом столы отодвинули, расчистили место для танцев. Он сразу же подошел ко мне, на медленный танец пригласил. Познакомились. Его зовут Игорь. Кажется, мы протанцевали медленно и несколько быстрых танцев… Так нежно он меня обнимал. И пахло от него почему-то чистотой и молоком. Наверное, я этот запах навсегда запомню. А потом его от меня все-таки оттащили. Они с Таней на кухню вышли. А я подумала, ну зачем мне все это… Ведь есть Олег. Да, мы с ним не встречаемся, и даже намека на это особого не было, но все же, все же, все же… Мне очень хотелось остаться, но я ушла. По-английски. Не прощаясь…

14 января
Вчера… Зверский день.
Началось все с того, что когда мы убирали в классе, Оксанка мне говорит:
- Ты знаешь, мне тут сказали, что я зря в школу пришла.
- Почему?
- Сказали, что я третья лишняя.
- В каком смысле?
- Ну, что ты тут с Олегом Б., а я пришла… И его место за партой заняла.
Мне долго пришлось оправдываться. Ну почему я так растерялась? Ну почему не сказала, что это мое дело? Просто было неприятно, что это обсуждается за моей спиной. А она вдруг резко предложила: «Давай я тебя с Лешей познакомлю». Это друг ее парня. А я взяла и согласилась. Дурочка. Бесхарактерная дурочка!
Познакомилась… Он мне очень не понравился. И что теперь делать не знаю. Всю ночь не спала. Оксанка ему мой номер телефона дала. А я не хочу, чтобы он мне звонил. Это все похоже на какой-то кошмар. У меня даже температура поднялась.

17 января
Вот здорово! Сегодня играли в баскетбол на физкультуре. 7:0 в нашу пользу. Я лично забросила 4 мяча. А физрук после урока поймал меня и предложил ходить на тренировки.
А еще решили с Андреем С. после школы идти в колхоз на семейный подряд доярками работать. Шутка, конечно. Те, кто знает, что нас когда-то «поженили», умирали от смеха. Бедный Андрюша, он-то не знает.

29 января
Что-то перестала успевать общаться с дневником. Тренировки добавились, да и к выпускным экзаменам начала готовиться… В жизни все равно ничего примечательного не происходит. Как полоски пешеходного перехода. То на белую наступлю, то на черную. То мне уделяют массу внимания, то не замечают вообще… Устала.

30 января
Сегодня Ксюха не пошла в школу. На алгебре я сидела одна. Объявляли результаты контрольной. Рита Христофоровна зачитывала оценки, называя всех по фамилиям: Олегу – «два», Андрею – «два», Оксанке – «два», Тиньке – «два», доходит до меня – «три». Олег Б. с гневом в голосе:
- Натаха, ты чего от коллектива отрываешься!?
А говорят, у Риты Христофоровны вчера был сердечный приступ. После того, как она оценила знания по алгебре в своем математическом классе. И что на нас нашло?
На химии сидела с Олегом. Безбожно эксплуатировала его. Сама бы никогда эту практическую не написала. Как говорит Светлана Алексеевна – химию я люблю всеми фибрами своей души.
На биологии была самостоятельная работа. Сидела с Виталиком Г. Мы нечаянно решили задачу на «5», вместо того, чтобы решить на «4», а потом сами с себя смеялись. Все у нас списали. А вторую задачу никто решить не мог. И тут Ленка шепчет мне: «Наташ, проверь». Наивная душа, думала, что я в биологии богиня. А я думала, что это решение. Быстро схватила и давай списывать. А девчонки сзади смеются, слова сказать не могут. Зато впереди все поворачиваются с искаженными физиономиями: «Ну что, решила?» Ну, я и пустила по классу то, что дала мне Ленка, даже не задумываясь. Когда прозвенел звонок, Ленка наконец-то перестала смеяться. Ей, видимо, не до смеха стало, и она совершенно членораздельно сказала: «Это же условие. Только в обозначениях». Вот это было действительно смешно. Мы просмеялись, вспоминая, как вырывали друг у друга это «решение», всю перемену.

1 февраля
Пишу перед школой. Сегодня ко второму уроку. Вчера сильно обиделась на Олега. Я все поняла. Я ему нужна только для того, чтобы в школе не было скучно.
Если бы его не было, я бы спокойно прожила и так. Но когда он рядом… Я просто схожу с ума.
Вот вчера, пока он стоял спиной ко мне у доски, я выслушала от Ленки З. столько о его недостатках! И со всеми была согласна. Но когда он протянул руку, чтобы поблагодарить за листок, и задержал мою руку в своей… А потом, когда мы с Ксюхой уходили домой, а он с Андреем стоял на проходе. И пока я шла, он так смотрел на меня. А когда подошла и остановилась, он не отошел ни на шаг и все продолжал смотреть на меня…
Я сойду с ума.

3 февраля
На программировании разговаривали о разных непонятных человеку вещах. Ну, например, о том, что у человека задействовано всего 20% мышц. Остальные он применяет только в экстремальных условиях. Приводили примеры. В Америке женщина мыла окна и упала с одиннадцатого этажа. Внизу проходила магистраль. Она упала на проезжавшую машину, пробила ногами кабину, убила шофера, а сама осталась живой. А я вспомнила, как мы летом отдыхали на пляже. Играли в карты. Я лежала на боку. Вдруг чувствую, что-то не так с купальником. Машинально рукой провела – все нормально. И так несколько раз. В очередной раз пальцы что-то ощутили. Думая только об игре, начала снимать с себя это что-то. Получалось с трудом. Когда я наконец-то отвлеклась и глянула на руку, оказалось, что это здоровенная (сантиметров восемь в длину и сантиметр в ширину) гусеница. Я за секунду оказалась на ногах. А визг от меня стоял такой, что все отдыхающие в округе пятидесяти метров просто побледнели. Или еще, более интересный случай. Дедушка был на работе. Мы с бабушкой одни дома. Бабуля на кухне у окна поливала цветы. Рядом с ней стояла довольно высокая стиральная машина. Я как всегда что-то энергично рассказывала о школе, размахивая руками, и вдруг наступила босой ногой на что-то мягкое. Поднимаю ногу – мышка. Как она попала к нам на пятый этаж – даже предположить не могу. Реакция мгновенная – визг на весь квартал. Еще и зажмурилась. Открываю глаза… Бабушка вместе с ногами восседает на стиральной машинке и в ужасе кричит: «Что там?» Сначала было смешно, потом совсем не до смеха, когда бабушку с этой машинки пришлось спускать на пол. В шестьдесят лет, да еще и с больными ногами, это очень трудно. Причем она совершенно не поняла, как туда попала.

6 февраля
Сегодня не день, а просто прелесть. Мальчишки на профосмотре, как допризывники. Двенадцать девочек в классе. Никто ничего не задает.
Первый раз с Борисом Ефимовичем по душам поговорили. Причем о таких вещах, о которых стоит задуматься. О том, что такое любовь. Это не будущее, не прошлое, а только настоящее. Влечение души и тела. Она быстро проходит, как и любое увлечение. Надоедает. Даже если хорошая семья, то люди просто привыкают друг к другу. Вообще-то, в какой-то мере он разбил мои мечтания о святой любви. Может это и к лучшему. К жизни нужно быть готовой, ведь жизнь – это не сказка.
Это из книги Гончарова «Обрыв»:
«Дружба хороша, когда она – шаг к любви, или иначе, она просто нелепость, даже иногда оскорбление» - между мужчиной и женщиной.
«Любовь, говорят, дается без всякой заслуги, так. Ведь она слепая!...»

15 февраля
Какая-то глупая полоса пошла в моей жизни. Почти две недели не видела Олега. То я болела, то он. Во вторник пришла в школу. Играли в баскетбол, Наташа Г. локтем мне в глаз попала. На меня теперь страшно смотреть. Белок кровавый, под глазом синее, над глазом веко багровое, почти коричневое. Пошла на программирование (вчера еще не так заметно было, чуть-чуть). Олег тоже пришел. От меня – ни на шаг. Все насмотреться никак не мог. А в понедельник он в больницу ложится. Мне бы эти пять дней с ним провести, а я как встала сегодня утром, так чуть обратно не легла… Теперь бегаю от него, чтоб он мне в лицо не смотрел.

20 февраля
Два дня не была в школе. Бабушка разрешила мне не пугать своим фингалом население города. Вид у меня ужасный. А вчера праздновали досрочно у Лены Д. дома пацанячий день. Олег не пришел… И еще три недели будет лежать в больнице. Я с ума сойду. Считаю денечки. Сегодня первый. Уже первый! Еще только первый…

28 февраля
Остановите меня! У меня дрожат руки и ноги! С ума сойду! С ума сойду! С ума сойду! Мне только что звонил Олег Б., наверное, из больницы. Попросил, чтоб я к нему пришла. Пойду. 2 марта. В 18:00.

3 марта
Вчера был самый счастливый день в моей жизни. Неужели и у меня теперь все будет? Нет. Одна встреча еще ничего не значит. Моя жизнь как художник, который сделал мазок на пейзаже и задумался над совершенно другой картиной. И никому не известно – закончит он пейзаж или навсегда забудет о нем.
Да. Я уже целые сутки хожу под впечатлением. Ведь Олег позвал меня просто потому, что соскучился. Сбежал из больницы, и мы два часа гуляли по всему городу. И болтали без умолка. Потом он проводил меня до подъезда и сказал, что во вторник придет в школу. Дожить бы до вторника. Это будет 7 марта.

11 марта
Сегодня у меня день приятных неожиданностей.
Я пришла в школу в новой юбке, в новой куртке и с новой прической. Светлана Валентиновна, а потом и все остальные оценили мой вид и сказали, что я сегодня такая миленькая, просто прелесть.
Олег наконец-то вышел в школу. Весь день кружил возле меня, а когда я уже оделась и собралась уходить домой, подошел и говорит: «Ты не обижайся, что я не позвонил тебе. У меня времени не было».
Конечно, я была рада. Конечно, я тут же все простила. Но как бы я хотела, чтоб он нашел за эту неделю для меня хоть пару секунд, чтобы сказать – привет, я о тебе помню.

24 апреля
Я очень долго не писала в дневник. Целую вечность. Я сама не знаю, что со мной происходит все эти дни. Каждое утро я просыпаюсь с таким чувством, словно болела или отсутствовала очень долго в этом мире.

24 мая
Сегодня я отучилась последний школьный день в своей жизни. Больше я не буду стоять у доски перед этим классом. И больше никогда Олег не будет отвлекать меня на уроках. И больше никогда в жизни нам обоим не сделают замечания. Как это ужасно. Сегодня он снова был со мной очень нежным, не отходил от меня ни на минуту. Я снова тону все в том же тумане. Я не могу готовиться к экзаменам. Все это очень выматывает. Я устала. Но ничего не могу с собой поделать.

15 июня
Экзамены, экзамены, экзамены…
Я хорошо держусь. По математике и физике – «отлично», по программированию – «хорошо». Перед историей Олег обнял меня при всем классе и нашептывал мне на ушко всякие ободряющие слова. У меня чуть не отключилось сознание. Я практически провалила экзамен. До сих пор не могу вспомнить, какой билет вытащила. Нина Васильевна долго качала головой и причитала, но, увидев мой отсутствующий взгляд, все же сжалилась и поставила «трояк». «Три» в аттестате! Я в трансе. Но это сейчас. А вчера мне было абсолютно все равно.
Да ладно. Завтра выпускной. Надеюсь, это будет счастливый для меня день. Мама пошила мне костюмчик и обещала помочь уложить волосы. А самое главное – Олег будет рядом. Я уверена. Нет… Я надеюсь.

17 июня
Вот и все. Вчера был выпускной. Еще вечером на площади, Олег посмотрел на меня как на абсолютно незнакомого человека. А потом, на выпускном балу он ни разу не подошел ко мне, а весь вечер просидел с Ольгой А. Мама говорит, что он в любви мне не клялся, мы даже не встречались толком… Но мне от этого не легче. Я не знаю, нужно ли дальше жить, что-то делать, куда-то поступать. Зачем все это?

30 июля
Странно. Я поступила в институт. Сдала все экзамены. У меня такое впечатление, что все это сделал кто-то за меня. Будто не я живу своей жизнью – ем, сплю, хожу на море, читаю книги, сдаю экзамены… И уже не думаю ни о чем. И уже не плачу. Пусто. Просто в сердце пусто.

20 августа
Я все-таки решилась пойти с классом (уже бывшим) в последний поход. Зачем? Хотела удостовериться, что эта пустота вновь не заполнится туманом. Все было очень хорошо. Я старательно делала вид, что ничего не произошло. Мы с Олегом даже разговаривали на серьезные темы.
Я так загорела. Волосы от солнца и частого купания стали совсем светлыми и сильно вьющимися. Даже цвет глаз изменился на серый, а этот ненавистный зеленый куда-то исчез. Я пришла домой, посмотрела на себя в зеркало и увидела совершенно другого человека. И впервые за все это время сама себе улыбнулась.

В первую встречу я заехал за ней домой, под подъезд. Она вышла вся нарядная, аккуратная, видно, что готовилась Я сразу же поцеловал ее, помог сесть в машину.

Едем в центр города. Я предлагаю пойти в классную чайную, но там все занято, говорю, что хочу попасть именно сюда… гуляем минут 20, возвращаемся – нормально, есть свободный столик. Садимся, снова долго общаемся, глядя друг другу в глаза. С момента встречи делаю паутинку, постоянно на пару секунд касаясь ее. Специально не подстраиваюсь – как-то получается сам по себе. Больше всего люблю такие моменты. Если девушка нравится, и я ей нравлюсь тоже – не надо искусственно стараться подстроиться. Надо просто расслабиться и чувствовать себя комфортно. Это чувство само появляется, надо просто ничего специально не испортить. Меня не напрягает разница в возрасте, это даже интересно.

Вообще, она ведет себя достаточно свободно, не тушуется, не напрягается, по крайней мере, по ней не заметно. Спрашиваю:

– Ничего, что я почти в два раза старше тебя?

– Нет, ничего, но это немного странно… необычно…

Пьем чай, едим сладкое. Постоянно смотрим друг на друга, я глажу ей руки, восхищаясь ее кожей. Я чувствую себя с ней очень уютно. Она, похоже, чувствует то же со мной. Не надо думать, как говорить, что говорить, как заполнить паузы. Все слова появляются сами собой. Даже паузы совершенно не напрягают.

Когда выходим, она говорит, что хочет покурить. Оказывается, она курит! Где-то уже три года… То-есть где-то с 13… Офигеть, нежная девочка!

Курит в машине, отвожу ее домой. Наконец, спрашивает что-то о том, чего я хочу от наших отношений, как я себе все это представляю. Отвечаю, что мне приятно и интересно с ней общаться, а наперед загадывать я не люблю… Снова говорим что-то об отношениях, вскользь о сексе. Сидим в машине, целуемся. Смеюсь и говорю, что бы она не возбуждалась, а то получится совращение несовершеннолетней… возмущается… снова целуемся, прощаемся. На выходные договариваемся пойти в кино. Она не против.

Я на выходных заболеваю, поэтому в последний момент отменяю все. Где-то через пару дней приходит смс-ка, где она спрашивает, как здоровье… Выздоравливаю и договариваюсь о встрече.

Во вторую встречу идем гулять. На улице плохая погода, слякоть, мокрый снег, но я тащу ее в сторону озера. Говорю, что хочу прогуляться. Гуляем. Случайно натыкаемся на каток, который сделали на расчищенном участке озера. Каток примитивный, но все-таки… И тут я подумал, что можно сделать небольшой . Тащу ее на каток. Она отказывается. Говорит, что никогда не каталась на коньках. Я говорю, что надо когда-то начинать, это никогда не поздно. А я, вообще, последний раз катался лет 20 назад… Под моим напором она соглашается. Берем коньки напрокат и идем на лед. Чуть не падаем, держимся друг за друга… но зато какая !

Катаемся, я почти постоянно держу ее за руку, ловлю, когда она поскальзывается, обнимаю… потом ловлю на каком-то опасном вираже и целую прямо на льду…Через минут 30 уходим… у меня есть два билета в кинотеатр, я, не предупреждая, веду ее туда. Покупаю попкорн и мы смотрим какой-то фильм про любовь на фоне оранжевой революции (она, оказывается, хотела этот фильм посмотреть). По ходу сеанса стараюсь прикасаться к ней. В романтические минуты фильма целую. После сеанса она хочет покурить… на улице. Я объясняю, что на улице курить некрасиво. Говорю, что знаю одно хорошее место, где можно покурить и попить горячего чаю. Веду, конечно, к себе домой. Но ей ничего не говорю.

Где-то уже возле дома она начинает настойчиво выяснять, куда же мы идем. Говорю, что не скажу, что так интереснее. Она начинает немного волноваться, снова пытается добиться ответа. Я не говорю. Перед самым подъездом она понимает, куда мы идем и начинает рассказывать, что мы так не договаривались и прочее… Останавливается и не идет за мной. Я не слушаю, спокойно отдаляюсь и захожу в подъезд. Она зовет меня и не идет. Я делаю движение головой, чтобы подошла. Подходит к дверям и снова мне объясняет, что мы так не договаривались. Я немного к ней наклоняюсь, смотрю в глаза и говорю:

– А мы вообще никак не договаривались. Пошли!

Идет! Вообще без вопросов!

Заходим ко мне, я делаю чай, включаю компьютер, музыку. Возле компьютера у меня можно только лежать, так что ложусь, она присаживается рядом. Разговариваем, смотрим фотки. Она, походу, курить перехотела… Ненавязчиво целую ее… Она отвечает нерешительными поцелуями. Я пододвигаюсь ближе, обнимаю ее, кладу рядом с собой, глажу плечи, волосы. Целую шею, опускаюсь ниже… Залезаю одной рукой под кофточку, она не пускает. Останавливаюсь, сбавляю темп поцелуев, нежно ее глажу. Потом снова вперед – под кофточку, к груди. Она снова не дает просунуть туда даже руку…

После десятка безуспешных попыток и откатов мне это надоедает. Я полностью отмораживаюсь. Вроде все было нормально, целовались, обнимались, полное взаимопонимание. Она пошла ко мне домой и не могла не догадываться, зачем идет. И тут такой стоп. Мне это не понятно.

– Уходи, – стою у двери и открываю замок.

Она медленно собирается, в глазах капельки слез. Я молчу. Она тоже. Проходит в коридор, обувает сапожки, надевает куртку и нерешительно замирает у двери. Из глаз катятся крупные горошины слез. Я молчу, но мне до ужаса стало ее жалко. Уже не хочется ни секса, ничего…

Я рывком притягиваю ее к себе и начинаю жадно целовать. Она так же отвечает поцелуями, как-то по-детски обняв меня за шею, плача при этом. Я взял ее на руки и отнес в спальню в том, в чем она была. Там уже раздел и разделся сам. Она не сопротивлялась совершенно.

Нам обоим очень понравилось. Секс был страстным и ярким. Меня дико возбуждало то, что она почти вдвое младше меня, ее нежная кожа и пухленькие губки. Даже то, что она практически ничего не умела в постели, компенсировалось ее природным темпераментом.

Она осталась у меня до четырех утра. Мы так и не ложились спать. Потом я отвез ее домой. Говорила, что сказала родителям, что была на дискотеке. Они, похоже, за нее не сильно переживают.

Что было сделано хорошо: кинестетика, поцелуи в первые минуты знакомства, хороший крышеснос при катании на коньках (правда, крышу я немного снес и себе – до сих пор не могу забыть эту девочку), при любовных сценах в фильме. Нормально прошел увоз домой, хорошо утилизировал ее нежелание заходить ко мне. Фраза, кстати, родилась спонтанно. При соблазнении – игра в ближе-дальше прошла на отлично, особенно в последний момент, игра на эмоциях…

Все это, конечно, сработало хорошо. Но все действия были и для меня яркими и необычными, поэтому крышу я немного снес и себе. Но – нам все очень понравилось! Я с этой девочкой еще пару раз встречался, пока она не уехала за границу. Переписываемся до сих пор.

Вам также будет интересно:

Гардероб Новый год Шитьё Костюм Кота в сапогах Клей Кружево Сутаж тесьма шнур Ткань

Одним из любимейших сказочных героев является кот в сапогах. И взрослые, и дети обожают...

Как определить пол ребенка?

Будущие мамочки до того, как УЗИ будет иметь возможность рассказать, кто там расположился в...

Маска для лица с яйцом Маска из куриного яйца

Часто женщины за несколько месяцев заранее записываются в салоны красоты для проведения...

Задержка внутриутробного развития плода: причины, степени, последствия Звур симметричная форма

В каждом десятом случае беременности ставится диагноз - задержка внутриутробного развития...

Как сделать своими руками рваные джинсы, нюансы процесса

Рваные джинсы - тенденция не новая. Это скорее доказательство того, что мода циклична....

Популярное

Маленькие манипуляторы: советы родителям, которые идут на поводу у ребенка Ребенок манипулятор психология

Проявление туберкулеза при беременности и способы лечения

Гардероб Новый год Шитьё Костюм Кота в сапогах Клей Кружево Сутаж тесьма шнур Ткань

Как определить пол ребенка?

Маска для лица с яйцом Маска из куриного яйца

Задержка внутриутробного развития плода: причины, степени, последствия Звур симметричная форма

Как сделать своими руками рваные джинсы, нюансы процесса

История забытой любви, или дневник малолетки. Один день на зоне: рассказы малолеток

РАСТЛЕНИЕ МАЛОЛЕТНЕЙ (Из романа «БЕСЫ»)

Вам также будет интересно:

Форма поиска

Популярное

Маленькие манипуляторы: советы родителям, которые идут на поводу у ребенка Ребенок манипулятор психология

Проявление туберкулеза при беременности и способы лечения

Гардероб Новый год Шитьё Костюм Кота в сапогах Клей Кружево Сутаж тесьма шнур Ткань

Как определить пол ребенка?

Маска для лица с яйцом Маска из куриного яйца

Задержка внутриутробного развития плода: причины, степени, последствия Звур симметричная форма

Как сделать своими руками рваные джинсы, нюансы процесса

История забытой любви, или дневник малолетки. Один день на зоне: рассказы малолеток

РАСТЛЕНИЕ МАЛОЛЕТНЕЙ (Из романа «БЕСЫ»)

Вам также будет интересно: