Она- это смесь восточных специй и сладостей. Очень пикантная смесь.

Какие есть радости у нее?

Дети- это главная ее радость и гордость. Обычно, количество детей здесь от трех и выше. Рожают даже в 45. Пока, как говорят есть здоровье, надо рожать. Конечно, современный мир с его инфляцией и ростом цен диктует снижение рождаемости. Но иметь много детей- это большое счастье для любой алжирской семьи.

Шопинг. Это вторая большая радость. Тряпки и золото- это как наркотик и доппинг для любой женщины. Поэтому, алжирка не будет стесняться просить денег и муж не будет ей в этом отказывать. Собрав, своих подружек, весело хихикая, они неторопливой походкой будут гулять по магазинам.

Именно, неторопливой. Я еще не встречала здесь ни разу алжирку, бегущую или идущую скорым шагом. Все очень размеренно.

Ведь, до ужина еще есть время..дети играют во дворе..и я имею право развлечься..

Несмотря на ее неторопливую походку, ее жизнь очень организована: дом блестит чистотой, еда всегда готова, дети умыты, накормлены и счастливы, а муж всегда будет чувствовать себя королем.

Меня всегда удивляло,как она все успевает? Мы русские жалуемся, что ничего не успеваем, сидя дома с одним ребенком..а у нее пять и она еще умудряется рукодельничать, шопиться, ходить в гости с соседке и смотреть сериалы..при этом еще у нее будет каждый день испечен хлеб или пирожные к кофе..

Вот, это первая загадка, которую я пытаюсь разгадать и на эту тему я общаюсь с алжирками и очень ими восхищаюсь.

Зачастую алжиркам помогает вести хозяйство служанка или женщина, которая приходит убираться каждый день. В ее обязанности может входить уборка, готовка еды и даже уход за детьми, все зависит от договоренности. Вот и секрет раскрыт))).

Не у всех есть возможность приглашать со стороны, к тому же не все доверяют посторонним, так как воровство обычное дело.

Является ли радостью для нее ее муж? Это зависит, от типа брака.

Если брак по любви или хотя бы есть симпатия, то да. Зачастую брак устраивается родителями. И многие женщины не против этого. Их к этому готовят с детства.

Но многие современные женщины все же отстаивают свое право на брак по любви.

Поэтому, здесь играет значение воля случая. Даже, если нет любви, алжирка будет преданно вести хозяйство. Но, тем не менее будет показывать свой характер. Если алжирка недовольна своей жизнью, она может начать шантажировать мужа своим уходом и тем, что заберет детей..а это большой позор для любого мужчины.

Поэтому, алжирки добиваются чего хотят. Но и разводы тоже частое явление, как и везде.Пока европейские женщины изучают основы бизнеса, считают налоги и управляют корпорациями, алжирские женщины согревают домашний очаг, пекут с любовью хлеб и кормят грудью своего шестого ребенка, и с блаженной улыбкой встречают гостей.Вы не встретите на их лице угнетенность, усталость и тоску.Даже, если они устали валятся с ног, вам подарят тепло, заботу и улыбку.

В обществе этой женщины в цветастом платье, с золотыми браслетами, крупными серьгами и цепочкой, вы почувствуете себя маленьким ребенком, которого согрела и успокоила мама. Правда-правда. Женское начало в них развито, как ни у кого.

Главная радость для них- это согреть и накормить. Они могут воодушевленно вам рассказывать, как они готовят это и то(при условии, что они видят ваш интерес).. а потом восторженно смотреть на ваши украшения и одежду.

После они достанут свои украшения и будут вам показывать, краснея и смущаясь.. в общении с ними главное быть простым и добрым, и сердце алжирской женщины всегда будет вашим.

(путевой очерк)
2002г.

Глава 1. Я еду в Алжир.

Я еду в Алжир!. В наше время мало кого удивишь путешествием в «Заграницу», но только не меня. Я объездила и исходила большую часть европейской территории России, была неоднократно на Украине и в Литве, а мой заграничный опыт ограничивается поездкой в Болгарию в далёкой юности по комсомольской путёвке. Я тогда заняла второе место в конференции «Юность обличает империализм» за доклад о странах «третьего мира». И вот сейчас я еду в эту самую страну «третьего мира». И страшно, и ужасно хочется. Знакомые отговаривают меня: «Пожалей своё здоровье, там же жарко» или «Там же террористы-исламисты, неужели не боишься». Конечно, боюсь, но не могу удержаться от соблазна, а в голове крутится восклицание Геркулеса из старого фильма «Пятнадцатилетний капитан»: «Это Африка!».

Алжир не относится к туристическим странам. Самолёт туда – всего раз в неделю, да и то не регулярно. Так что иногда приходится облететь всю Европу или весь север Африки, добираясь до Алжира. Мы летели тремя самолётами до столицы Алжира, которая тоже называется Алжир, правда, пишется по-разному: страна – Algeria, а город - Alger. Для меня всё было ново и интересно: и другие самолёты, и другой сервис, и правила оформления документов,и люди, с которыми я летела, и даже то, что отдав свой багаж в Шереметьево, я получила его только в Алжире и путешествовала налегке. Сначала мы летели в Цюрих аэробусом А-320 швейцарских авиалиний. Вот это да! Я даже не успела соскучиться (за три часа), ведь над каждым креслом висел монитор, который показывал нам правила безопасности и спасения в экстремальных ситуациях, видеофильм о Швейцарии, карту Европы с движущимся по ней маленьким самолётиком (это мы), сообщал нам постоянно массу сведений о местоположении самолёта, скорости и высоте полёта, климатических условиях за бортом. И всё это на трёх языках: немецком, английском и французском. В общем, мне было всё понятно с моими школьно-институтскими знаниями немецкого и некоторого набора английских слов, которые сейчас знают все или почти все. Этот же монитор перед посадкой показал схему аэропорта и куда надо следовать транзитным пассажирам. Здесь в Цюрихе наша группа из-за нехватки билетов разделилась на две: одна, в которой была и я, полетела в Барселону и далее в Алжир, а вторая группа - в Тунис и должна была встретиться с нами в Алжире.

Долетев благополучно до Барселоны таким же аэробусом, мы на десять часов застряли в Барселоне. У нас забрали документы и даже не пустили в транзитный зал, потому что у нас не было шенгенской визы. Главным развлечением для нас было, смотреть, как садятся и взлетают самолёты разных авиакомпаний. Очень хотелось есть, но купить в этом зале было нечего, а взять из дома я не догадалась.
И вот, наконец, прилетел наш самолёт, Боинг747 Алжирских авиалиний (Air Algerie). Мониторов в нём не было, и правила безопасности стюарды показывали на себе. После вынужденного голодания мы набросились на еду. Надо сказать, кормили здесь вкуснее и обильнее, чем швейцарцы. Наевшись, мы стали заполнять карточки прибывающего в страну на французском языке(!). Рядом со мной сидел молодой, симпатичный испанец. Я жестами очень доходчиво (как мне казалось) попросила списать у него, когда он заполнит свою карточку. Но, похоже, он тоже был в затруднении. Пришлось напрячься самой, и откуда-то из подсознания появился какой-то куцый набор знаний, которого, впрочем, хватило.

Глава 2. Прибытие.

Самолёт приземлился. Не буду утомлять вас описанием получения багажа. Хотя надо отметить, что система безопасности здесь более серьёзная (не в обиду нашим службам). Итак, мы вышли на улицу. Была полночь по местному времени (в Москве в это время уже было 3 часа ночи). Первое, на что я обратила внимание, это тепло, идущее от земли. Потом я к этому привыкла, а сейчас я явно почувствовала контраст между опустившейся на землю ночной прохладой и теплом, снизу проникающим под одежду. На всём – на тротуаре, на машинах – блестела влага, похожая на масляную плёнку. «Ну вот, подумала я, не хватало ещё влажной жары». По своей первой профессии я хорошо знала, что поверхность охлаждается за счёт испарения влаги. Но для этого воздух должен быть сухим. При стопроцентной влажности быстро наступает перегрев. К счастью, мои опасения не оправдались. Днём здесь воздух достаточно сухой, и жара переносится легко. Да, и жара-то для Африки совсем не великая: в самый жаркий месяц – август – не более 34 градусов.

Прежде, чем лететь дальше, мы переночевали в комфортабельной гостинице Эль-Рази в центре столицы. Я, как ребёнок, бегала по роскошному номеру, радуясь и удивляясь тому, как всё здесь предусмотрено для жизни. Есть всё, что нужно, можно ни о чём не думать. Я вышла на балкон. Ах, какая красота! Передо мной во всей своей красе лежал Алжир. Взгляд выхватывал дома (здесь их называют на французский манер – вилла), мечети, улицы и деревья. Вот те на, а я-то думала, что здесь пустыня. На самом деле, конечно, пустыня занимает значительную часть территории страны, а основная жизнь расположилась вдоль побережья Средиземного моря, укрывшись горами от сахарских суховеев. Долго любоваться было некогда, в шесть часов утра надо было выезжать в аэропорт. После утомительного перелёта я рухнула в постель, как подкошенная, и провалилась в глубокий сон.

В шесть утра светало, обильная ночная роса ещё не успела испариться. Мы по влажным улицам, крутя головой во все стороны, продолжали свой путь к конечному пункту нашего пути, где мне предстояло провести замечательный месяц, и где удивительным образом гармонично переплелись моя работа и великолепный отдых, о котором можно только мечтать. Шоссе, по которому мы ехали, почти не отличалось от нашей Московской кольцевой дороги, и если бы не пейзаж по сторонам, можно было подумать, что это вовсе не Африка. Мимо пробегали грязные пустыри и выжженные поля, на которых то тут, то там на рыжевато-бежевом грунте примостились странные на наш взгляд хвойные деревья, в дымке просвечивали горы.

Если посмотреть на обычную карту мира, то в Алжире, как правило, мы увидим три города – это, конечно, Алжир, Константина к востоку от Алжира и Оран (портовый город к западу от Алжира). Нам предстояло лететь в Оран.

В местном аэропорту, стоя в ожидании очередной просветки нашего багажа (как я уже говорила, там с этим строго), в зале среди местных жителей мы увидели невесту. Она была в белом длинном, абсолютно европейском платье с фатой. Вокруг суетились родственники. Женщины были в обязательных платках. В тот момент, когда заработал наш пропускник, вся эта группа ринулась к нему, отталкивая смиренно стоящую очередь, и раздался звук, похожий на громкую сирену. Это пожилая женщина, опекавшая невесту, таким нечеловеческим воплем освобождала дорогу. Никто не удивился, спокойно пропуская свадебную процессию вперёд.

Зная о напряжённой политической ситуации, я с пристрастием искала какие-нибудь признаки этого. Ага, вот он (во всяком случае, в других местах я этого не замечала): багаж подвезли к самолёту и вывалили на полосу. По местным правилам, каждый пассажир должен найти свой багаж и собственноручно положить его на тележку. И здесь, конечно, не без приключений. Наш тяжеленный чемодан с аппаратурой и ещё несколько чемоданов местных жителей, ехавших а Оран отдыхать, не уместились на тележке, и про них потом просто забыли. После отлёта этого самолёта весь бесхозный багаж отправили в местную камеру хранения, а мы потом несколько дней искали свой злосчастный чемодан, не в состоянии начать работу. От Алжира до Орана всего час лёту. Едва успев перекусить, мы приземлились в Оране. Здесь нас встречал автобус. А вот и ещё признак напряженной обстановки – в автобусе нас сопровождали два автоматчика. Впрочем, кроме повышенных мер безопасности ничего страшного мы больше не заметили, хотя знали о погибших осенью двухтысячного года четырёх русских специалистах. Тогда об этом сообщали по телевиденью, да и наших товарищей по работе судьба свела в одном самолёте с печальным грузом, когда они летели на родину. Слышала я также (не знаю, правда ли это), будто исламисты поклялись казнить всех русских специалистов.

Автобус мчался по одной из горных дорог, охраняемой частыми патрулями, проезжал небольшие селения. Мы приближались к курортному городку Айн-Эль-Турк в пятнадцати километрах от Орана. Иногда и этот городок в почтовых адресах объединяют с Ораном. Например, Оран, отель Shem’s. Shem’s (в переводе означает солнце) – это один из множества отелей Айн-Эль-Турка. Здесь нам предстояло жить, а работать нас возили также с автоматчиками в портовый город Мерс-Эль-Кебир в восьми километрах от нашего места проживания. На некоторых картах этот город тоже указывается.

Водитель лихо управлялся с автобусом, ныряя между многочисленными автомобилями. Иногда казалось, что мы обязательно столкнёмся с кем-нибудь или свалимся с обрыва в море. Можно было просто удивляться реакции и умению водителя. Нашим «гаишникам» было бы чем поживиться. Классические правила там не очень-то соблюдаются. Зато водители общаются друг с другом и с пешеходами через открытое окно с помощью жестов, означающих, в одних случаях, «пропусти», в других случаях, «проезжай» и т.д. Иногда, горячо жестикулируя, доказывают свою правоту. Кто-то из нас пошутил: «Смотрите, одни иномарки». Мы стали развлекаться тем, что пытались найти российскую машину. Вокруг сновали «Рено», «Пежо», реже «Мерсы» и другие европейские марки. За всё время пребывания в Алжире мы видели одну «Ниву», но местные жители знают и российский автомобиль «Лада», а вот, что такое «Волга» объяснить им было трудно.

Глава 3. Городок.

Айн-Эль-Турк, как я уже говорила, – это курортный городок, куда приезжают отдыхать жители страны, а также выходцы из Алжира, живущие в Европе. Здесь довольно безопасно – видимо, на пляжах на соседних топчанах загорают представители разной политической ориентации. Им просто ни к чему нарушать покой этого городка. Но при этом к нам всё равно были приставлены телохранители, которые одновременно выполняли, при необходимости, роль гидов или посредников в общении с продавцами и прочими работниками сферы обслуживания. Кстати, практически все они говорили не только на арабском языке, а также на французском, а многие ещё и на английском. Но если с языком ещё можно было относительно легко разобраться с помощью разговорника и жестов, то с местной валютой было посложней. Официальный курс доллара в динарах (алжирских деньгах) составлял в это время 76 динар за доллар, неофициальный доходил до 90. Стоимость услуги нам называли по-разному, кто – в динарах, кто – в десятках динар, а некоторые продавцы приписывали ещё два нуля, забыв поставить запятую. Я обычно выгребала из кошелька деньги, а телохранитель отсчитывал нужную сумму. Потом я привыкла к основным расценкам, например, я точно знала что мой разговор с Москвой обычно стоил от 300 до 500 динар, хотя, конечно, можно было наговорить и больше.

Но вернёмся к описанию городка. Я не могу сравнивать его с городами других арабских стран, но думаю, что он не очень отличается от них. Вся жизнь городка подчинена обслуживанию отдыхающих. Здесь много отелей, кафе, фотоателье, лавочек, и даже есть супермаркет Азур, больше похожий на большой крытый вещевой рынок. Нас разместили в двух отелях, принадлежащих одному хозяину: четырёхзвёздочный “Shem’s”, расположенный на большой площади в центре города, и в большом курортном комплексе “Sun House”. Зимой, когда жизнь Айн-Эль-Турка замирает, отели пустеют, доход их хозяев существенно снижается, а русские специалисты своё пребывание не связывают с сезонами, а потому очень желанные клиенты. Комплекс “Sun House” ещё не достроен, но уже функционирует. В него входят отель “Eden”, бассейн, ресторан, кафе, собственный пляж и множество других строящихся объектов. “Eden” представляет собой охраняемый стилизованный городок (village), состоящий из комфортабельных просторных бунгал и расположившийся на весьма приличной территории. Здесь есть детская площадка, бар, площадь с фонтаном, где по ночам работает дискотека. Пожалуй, это единственное неудобство, которое мы испытывали, живя здесь, и к которому мы вынуждены были привыкнуть.

Что мне особенно бросилось в глаза в городе, это удивительная мешанина из богатства и обшарпанности, современности и национальных традиций, здесь есть обязательная мечеть и интернет-салон. Сидя на шестом этаже в ресторане отеля “Shem’s”, где нам обеспечивали обильное трёхразовое питание, мы слышали, как над городом раздаётся громкий клич: «Аллах акбар».

Центр города живёт курортной жизнью, здесь всё подчинено обслуживанию отдыхающих, а респектабельные трехэтажные дома (виллы) расположились на окраинах городка, на пустынных улочках, ближе к горам. Улочки здесь, как, по-видимому, и везде на Востоке, узенькие. Небольшие домишки, толпясь, бегут к центру. В первых этажах устроились магазинчики, лавчонки, аптеки, переговорные пункты, парикмахерские, наперебой предлагая свои услуги. По побережью расположено несколько относительно цивильных пляжей, но самый хороший из них – это пляж комплекса “Sun House”. Этот пляж бесплатный только для своих постояльцев, остальные же должны платить. Там есть просторная автостоянка, и «новые» алжирцы приезжают сюда на своих иномарках. Вообще машин в городе очень много – и ультрасовременных и древних развалюх. На первый взгляд движение их похоже на «броуновское», но аварий здесь мало, во всяком случае, за время нашего пребывания только один раз наш автобус «смахнул» зеркало у проезжавшей легковушки. Наши водители, сознавая свою ответственную миссию, считали, что нам все должны уступать дорогу, даже когда мы ехали по встречной полосе, но могли остановиться, чтобы пропустить женщин в густом потоке машин.

Посередине центральной площади Победы (Place des Victoires) сделана круглая площадка, на которой к вечеру разворачивалось большое шумное кафе. Пластмассовые столики и стулья, как по мановению волшебной палочки, уютно располагались на площадке. Здесь под громкую музыку весело проводила время молодёжь.

Недалеко от площади, на прибрежной улице высится мечеть. По выходным (в Алжире это четверг и пятница) и по мусульманским праздникам сюда стекается множество народа. По их длинной, строгой одежде уже на расстоянии видно, куда они идут. Кроме неизменных платков у женщин иногда можно увидеть повязку на лице, похожую на носовой платок, покрывающую большую часть лица, оставляя открытыми только глаза. Некоторые мужчины, в основном, пожилые, надевают чалму. Когда собирается много верующих, то они располагаются прямо на проезжей части улицы у мечети, подстилая под колени специально взятый коврик. Лучше им в это время не мешать. Над городом разносится славица Аллаху, а вокруг продолжается обычная курортная жизнь.

Вероятно, отдавая дань современности, в городе построено несколько высоких современных домов, которые образуют небольшой новый район. Но дома не заселены, а потому выглядят заброшенными сиротами.

Есть здесь и городской транспорт, хотя по нашим московским меркам весь город можно пройти пешком за полчаса. В качестве рейсового автобуса используются микроавтобусы, вроде наших маршрутных такси, только пассажиров в них набивается значительно больше. Стоимость проезда всего 20 динар. Есть здесь, как и везде, жёлтые такси, тоже не слишком дорогие, оплата проезда по договорённости с водителем.

Глава 4. Люди.

Население Алжира, оставаясь традиционно верующими мусульманами, внешне впитало в себя множество национальностей – от типично африканской до европейской (ведь Алжир – бывшая французская колония), но всё-таки преобладают черты, типичные для ближнего Востока. Что меня удивило, это цвет глаз и волос. Цвет волос большинства алжирцев – тёмно-русый, при этом волосы мелко вьются и такие жёсткие, что когда при купании аборигены выныривают из воды, мокрые волосы не прилипают к голове, а продолжают виться и повторяют форму сухой причёски. Надо отметить, что молодые современные женщины любят перекрашиваться в блондинок. А глаза в большинстве случаев – светло-карие, ореховые и даже зелёные, чего я вовсе не ожидала. Вообще-то, для меня многое оказалось неожиданностью. Например, на пляже я увидела облезающих от солнечных ожогов девушек с очень тёмной кожей. Я-то думала, что их кожа приспособлена к яркому, горячему солнцу. Кстати, девушки в Алжире, на мой взгляд, очень красивые.

Я много общалась с людьми и по работе, и в сфере обслуживания, и просто со случайными встречными на улице или на пляже. Мне понравились эти люди – доброжелательные, уважительные, открытые. При этом языковый барьер не очень мешал – мимика, жесты, рисунки и, главное, улыбка снимали все барьеры. Когда я в первый день, прогуливаясь по городу, зашла на пляж и, стоя босиком в длинном платье по колено в воде, смотрела на море, меня по-французски окликнула женщина и предложила запасной купальник. А потом мы ещё долго, весело смеясь, разговаривали с другой молодой красивой женщиной. Она не знала русского, я – французского, и нас это очень забавляло. Как потом оказалось, она была массажисткой и предлагала мне свои услуги. Когда мы после встречались с нею и её маленькой дочкой на пляже, мы приветствовали друг друга поцелуями. У них принято, как и у нас, при встрече с друзьями целоваться в щёки, но, в отличии от нас, чётное количество раз (2 или 4). В любом месте, как только собеседники узнавали, что мы русские, сразу же с широкой искренней улыбкой высказывали весь свой нехитрый набор русских слов: «здравствуйте, до свидания, добрый вечер, доброе утро, хорошо!». Вообще у них, приветствуя, не принято ограничиваться одним приветствием. Я потом научилась этому короткому, милому разговору. Звучало это примерно, так:
- Bonjour, madame (добрый день, мадам)
- Bonjour, …
- Ca va ? (всё в порядке или, дословно, да будет так?)
- Ca va ! (да будет так!)
- Bien ? (хорошо?)
- Tree bien ! (прекрасно!)
По работе мы сталкивались с алжирцами, которые пробыли в Росии несколько лет, с некоторыми я была знакома по России. Они хорошо знали разговорный русский язык, и мы с интересом беседовали не только о работе. Мы говорили о традициях и обычаях, о семейном укладе, о природе – обо всём. Ещё дома я спрашивала, что их больше всего поразило, и была не менее поражена ответом, хотя ничего удивительного, по логике вещей, в нём не было. Наибольшее впечатление на них произвело большое количество лесов,парков и реки. А мы к этому привыкли. Меня же очень интересовал их взгляд на жизнь, тот самый общий, впитанный с молоком матери и не зависящий от характера и темперамента. Теперь это модно называть менталитетом. Так вот у них очень человечный, правильный менталитет. Даже удивительно, откуда там берутся террористы. Вероятно, оттуда же, откуда и у нас, и в других странах. Террористов мы, к счастью, не видели. Мы не заметили никакого религиозного напряжения в отношении к нам. У некоторых из нас были крестики, но это не вызывало никакого раздражения у тех алжирцев, с которыми мы общались.

Мне очень были интересны их семейные взаимоотношения. Я ожидала, что здесь процветает многожёнство. Отнюдь, нет. В семье одна жена, более четырёх детей и, конечно, глубокоуважаемое старшее поколение. Мужья – верные своим жёнам, хотя не без исключений. Но « донжуанство » - проблема интернациональная. Молодые ребята, с которыми я обсуждала и вопросы любви, говорили, что в отличии от русских мужчин, которые могут влюбляться в разных женщин, алжирцы – однолюбы. Кстати, некоторые из них, полюбив в России русскую женщину, остались жить в России.
Прежде, чем жениться, мужчина в Алжире должен построить дом. Один из моих знакомых по России, вернувшись, уже несколько лет из-за недостатка средств строит дом. Там, в России, он оставался верным своей невесте. Наконец-то, скоро их свадьба. Дом строится сначала без крыши и, по мере увеличения семьи, постепенно надстраивается. Я подробно расспросила своего двадцатисемилетнего телохранителя Джамаля о его семье. В большом трёхэтажном доме в Константине живёт большая дружная семья: он с женой и сыном, его родители, родители родителей, его братья и сёстры. Он с такой нежностью показывал фотографию своего малыша, что и я не могла не проникнуться ею, как будто, это был мой сынок. Джамаль познакомил меня и со своими братьями, которые приезжали его навестить. Все они очень деликатные, приветливые, хорошо развитые люди.

Здесь совершенно великолепное отношение к детям, идущее изнутри. Они, как будто, рождаются с этим чувством заботы о младших. Я наблюдала, как дети, сами ещё далеко не взрослые, следят за младшими без приказа родителей, заботятся о них, развлекают их, с удовольствием играя с ними.

Молодёжь здесь по внешнему виду практически не отличается от нашей – те же джинсы, мини юбочки, маечки, такие же открытые купальники на пляжах. И такой же интерес к жизни. А любимое развлечение, кроме дискотеки, свиданий и моря, это езда по городу на автомобиле с громкой музыкой. Молодые парни радостно высовываются из окна проезжающей машины, машут прохожим руками, выкрикивают что-то весёлое. Кстати, я никогда не видела пьяных алжирцев. У них это не принято. Они отлично умеют веселиться без вина, точнее, без водки. Виноделие в Алжире хорошо развито. По побережью располагается много виноградников. Правда, русские угощали алжирцев нашей русской водкой. Некоторым из них это нравилось.
К середине сентября заканчивается пляжный сезон. Отдыхающие разъезжаются по домам. Пятнадцатого сентября начинается учебный год. Город постепенно вымирает, закрываются лавчонки и пляжи. Становится тихо и скучно.

Глава 5. Природа

Первое, что мы представляем себе, когда говорим об Африке, это солнце и пески. Конечно же, солнце и пески, но не пустыня, то есть пустыня, но не здесь. Алжирское побережье отгорожено от Сахары горами. Там - изнурительная жара, а здесь песок – это пляж, а здесь солнце – это пляж. В центре города, на узких улочках, на открытом солнце - жарко, но в теньке – лёгкий ветерок, а уж на берегу - просто превосходно. Средиземное море является самым солёным (после Мёртвого моря). Вода чистая-пречистая, песок – золотой-золотой, небо голубое-голубое. Бывает, что погода сердится на кого-то, поднимая сильным ветром высокие волны, закрывая небо свинцовыми тучами. Летом дожди бывают редко, при мне только один раз покапало несколько крупных капель и всё. Вблизи побережья в воде суетятся стайки рыбёшек, под камнями прячутся маленькие крабики. Волной их вымывает на поверхность, а они снова спешат спрятаться от жаркого солнца. Иногда попадаются морские ежи, маленькие, но если на них наступишь, можно пораниться. Я, как водится, собирала ракушки и вместе с ними панцири погибших морских ёжиков разных расцветок, собираясь в последствии сделать небольшое панно в память о пребывании в Алжире.

Зелени в этих местах было, на мой взгляд, достаточно. Здесь очень много видов хвойных деревьев, о которых я и не подозревала, зная по России всего пять-семь видов. Среди прочих мне особенно показались удивительными разновидности, похожие на большую высокую подставку для посуды. На голом стволе в разные стороны торчали голые ветки, снизу длиннее, сверху короче, как у обычной ёлки, а на концах сгустки хвои, похожие на блюда с тортом. Кроме хвойных деревьев, вдоль улиц и в садах стоят эвкалипты, оливы, множество ярко цветущих высоких кустарников, банановые деревья и огромные фикусы, по размеру и форме кроны похожие на наши дубы. Среди разнообразных цветущих кустарников я, ища аналогии с нашей растительностью, обратила внимание на высокий куст, цветущий бледно-розовыми цветами и очень похожий на картофель, а ещё на жасмин высотой метров пять с узколистными цветками – такой, как у нас растёт в помещении. Я с удовольствием отметила, что большинство наших комнатных растений в Алжире растут на улице, только некоторые из них значительно превосходят размером их комнатные аналоги. А вот герань – хозяйка здешних газонов и клумб – ничем не отличается от нашей. Рядом с нею частенько встречается необычное для нашего глаза растение – то ли цветок, то ли маленькое деревце. На твёрдом стебле располагается крона из таких же твёрдых веток, а на их концах - плотные мясистые соцветия бордового цвета, похожие на круглую шишку. Они легко приживаются, достаточно сломанную веточку воткнуть в грунт.

Вместо травы на газонах и клумбах выращивается сочное зелёное растение, сильно разветвляющееся, с мягким зелёным стелющимся стеблем и небольшими красными или тёмно-розовыми цветками вроде маленькой щёточки. Я искала глазами обычную траву и не находила. Наконец-то один жалкий пучок я увидела в предгорье. Грунт и горы здесь цвета ржавчины. На склонах то тут, то там приютились какие-то кустики и деревца, но в целом горы мало покрыты растительностью. По словам одного из алжирцев, чей дом находился в горах, там иногда бывает зимой снег. Но это, скорей, исключение, чем правило.

В поисках сувениров на память я спросила, что здесь есть такого, что ни я, ни мои знакомые никогда не видели и, даже приезжая из туристических поездок, никогда не привозили. Им оказалось совершенно уникальное (на мой непросвещённый взгляд) создание природы – Роза Сахары. Это что-то вроде каменного цветка, только из песка. Никто не знает, как он появляется. Видимо, под воздействием солнца, ветров и, может быть, молний песок спрессовывается и образует нечто, очень напоминающее цветок. Он бывает разных размеров и имеет цвет песка – бежевый, иногда с вкраплениями чёрного. В сувенирных лавках можно найти множество самых разных Цветков Сахары. К ним приделывают подставочку, иногда добавляют сушёных ящерку или маленького варана. Стоит такой сувенир недорого – около доллара. Совершенно великолепно смотрятся в интерьере большие каменные цветы, похожие на кусты из множества песочных розочек. Один из моих сослуживцев каждый раз из командировки вёз такой большой цветок и накопил дома маленькую коллекцию. Я же привезла пять маленьких цветков для самых близких, да и то мой чемодан заметно потяжелел.

Вместо эпилога

И вот настало время уезжать. Мне взгрустнулось: я привязалась к людям, а сейчас я должна была уехать, может быть, навсегда. Но я сохраню в памяти этот замечательный край, этих добрых отзывчивых людей и прощальный взгляд. Конечно, я сделала много фотографий и дома их собрала в отдельный альбом.

В обратной дороге мне повезло: я летела прямым рейсом из столицы Алжира до Москвы с посадкой для дозаправки в Праге. Тем, кто уезжал позже меня, повезло меньше: прямой рейс отменили, и они добирались окольными путями.

Через полтора месяца я получила с оказией маленькую посылочку (последнюю весточку оттуда, где мне было хорошо) : финики, кофе, сувенир из ракушек и письмо в картинках.

Бывает так, что человек рождается будто не в своем городе, а то и не в своей стране. И это точно про меня. Я выросла в холодном сером Петербурге, всю жизнь болела разными болячками, причем такими, что частенько врачи даже диагноз не могли поставить. У вас когда-нибудь была аллергия на холод? Кожа чесалась от обычной воды из-под крана?

В общем, окончив магистратуру журфака СПбГУ, я решила, что дальше так дело не пойдет, и стала думать, куда можно уехать.

И уехала — на юг Алжира, в пустыню Сахара, в лагеря беженцев, которые остаются там из-за западносахарского конфликта.

Произошло это после того, как я съездила в Алжир на конференцию, посвященную ситуации в Западной Сахаре. Меня охватило желание спасти беженцев от тяжкой участи — в 22 года еще веришь в справедливость и победу добра над злом.

Я намеревалась сделать в лагерях русскоязычную версию местного информагентства, после чего приглашать студентов-журналистов на летнюю практику в редакцию. Цель была простая — сделать информацию о Западной Сахаре доступной для российской общественности.

Жили мы с иностранцами из разных международных гуманитарных организаций в небольших блоках класса люкс. У нас были водогреи, кондиционеры, кровати и шкафы. Не всякий беженец мог похвастаться такими удобствами.

Летом столбик термометра останавливался на отметке 50 градусов (в тени) — выше просто не было делений. Зимой в 8 утра был легкий минус, зато днем — 20-25 градусов. Цветов окружающей действительности было два — синий и желтый, небо и песок. И бесконечный простор.

ZaaraPhoto/Facebook.com

Наверное, для человека, который ищет себя, лучшего места, чем пустыня, не придумаешь. Есть только ты, солнце (вот уж чего мне не хватало в Питере!), воздух, верблюды, тишина и ночные звезды таких размеров, что можно дотянуться рукой. В этом адском зное и своеобразной красоте я провела четыре года, периодически наведываясь к родителям в Питер померзнуть и поменять визу.

Западносахарский конфликт я не решила, беженцам ничем не помогла, зато сделала сайт и редакцию, как и планировала. И уже совершенно четко поняла, что жить хочу в столице Алжира. Оставалось только придумать, как туда перебраться, потому что это закрытая мусульманская страна, даже визу в Алжир получить можно только по приглашению либо от гражданина, либо от отеля или организации.

Разослав свое резюме по всем алжирским знакомым, я получила предложение поработать фотографом в небольшой фирме — однако владелец этой фирмы, поняв, что ничего ему со мной не светит, выставил меня на улицу, даже не поинтересовавшись, есть ли мне куда идти.

Спас мой будущий муж — позвал меня к себе. С Редуаном на тот момент мы были знакомы чуть больше недели, но как-то сразу поняли, что будем вместе. Я хотела замуж за алжирца, а он совершенно не представлял себя с алжиркой и всегда любил Россию. Чтобы соблюсти формальности, я уехала в Петербург — позже он приехал знакомиться с моей родней. В ноябре 2016 года я торжественно перебралась на ПМЖ в столицу Алжира.

В Алжире мне хорошо — море в 50 метрах от дома, круглый год свежие фрукты и овощи, мясо без гормонов, солнце и чистый воздух. Но самое главное — здесь еще сохранились гендерные различия, читай, патриархат.

ZaaraPhoto/Facebook.com

Говоря простым языком, женщина здесь занята домом, мужчина — охотой на мамонтов.

Алжирские женщины, конечно, работают, но все же большинство после свадьбы переходит в разряд домохозяек, поскольку рожают здесь много. Наши соотечественницы либо работают в российских компаниях, либо открывают свои салоны красоты, либо преподают русский. Я лично пока на трудовую вахту не стремлюсь. Изначально муж хотел, чтобы я работала, но потом привык к горячему обеду, чистому дому и расслабленной жене.

ZaaraPhoto/Facebook.com

Для себя я отвоевала самостоятельность, нетипичную для многих алжирских женщин. Едва переехав, ранним утром заявила благоверному, что иду в магазин. Одна. Пешком. Он просил этого не делать, предлагал отвезти на машине, а когда я все же ушла одна, звонил каждые 15 минут — убедиться, что все в порядке.

Сейчас я спокойно выхожу из дома одна — правда, из-за жары нечасто. Чаще муж все-таки отвозит на машине туда, куда мне нужно. И дело не в ущемлении прав. Он хочет защитить — и есть от чего. Когда я жила в Алжире до замужества, за поход по центральной улице я собирала одну-две попытки познакомиться и от 15 до 20 «привет», «красотка» и т.д. На разных языках. Агрессии нет, но приятного мало, особенно когда такие знаки внимания оказывают каждый день и много раз подряд.

Приспособиться к алжирской жизни достаточно просто. Нужно выучить французский или местный диалект арабского. Французский я учила еще в школе, а с мужем только усердно вспоминала забытое. Диалект я понимаю, но дальше дело не идет, поскольку для общения с родней и в магазинах вполне хватает французского.

Стиль одежды здесь напрямую зависит от уровня твоей религиозности, религиозности семьи и мужа.

Иногда иностранки носят хиджаб — если они соблюдающие мусульманки или просто хотят слиться с массой. Мне хватило сарафанов в пол и длинных кардиганов. Да и алжирские девушки не всегда консервативны в одежде. На улице запросто можно встретить девушку в никабе — с подружкой в облегающих джинсах, футболке и с распущенными волосами. А если попасть на концерт, то даже русский человек будет в шоке от голых спин, декольте, прозрачных блуз и длинных ног. Хотя, конечно, хиджабы тоже будут.

Русских здесь любят: алжирцы — фанаты России, наших женщин, оружия и Путина. Причем эта любовь длится со времен СССР, когда между странами были очень тесные контакты, алжирцы учились у нас, русские работали в Алжире. Каждый уважающий себя друг моего мужа обязательно просит приглядеть ему русскую жену. А когда в апреле этого года пошел слух про закон об отмене виз на Дальний Восток, утром следующего дня в столичном аэропорту стояла очередь из алжирцев-торопыг с чемоданами и билетами. Последние, правда, были куплены только до Москвы. Ознакомиться с процессом получения электронной визы и вообще сроками начала действия закона они не удосужились. Конечно, их никуда не выпустили.

ZaaraPhoto/Facebook.com

В Алжире есть всего две вещи, к которым я никогда не смогу приспособиться. Это тараканы и землетрясения.

С таракашками размером с месячного котенка я познакомилась еще в Сахаре, тогда на мои вопли сбегалась вся вооруженная охрана.

При этом здесь совершенно не важно, чисто у тебя на кухне или грязно. В России считается, что тараканы — признак нечистоплотной хозяйки. Здесь же они живут в трещинах стен, в канализации, под землей. А к тебе в гости заходят посмотреть, есть ли чем полакомиться, и, как правило, благополучно сдохнуть от тапка или швабры.

С землетрясениями сложнее: ни швабра, ни тапок не помогут, а еще нельзя предвидеть, когда затрясет в следующий раз.

Пока я работала в пустыне, удавалось раз в неделю позвонить родителям. Интернет там был ужасный, а разговоры по сотовому — сплошное разорение. Доходило до того, что я забывала слова на русском, когда приезжала в Петербург. Сейчас все иначе: у родителей смартфоны, у меня в столице нормальный интернет. С родными и друзьями я на связи через популярные приложения. К тому же Редуан активно изучает русский.

И все же по родине я не скучаю. По родителям, по любимой собаке, по друзьям, каким-то продуктам — да. Но не по снегу и холоду. Мой дом давно в Алжире, рядом с мужем.

8 апреля 1973 года скончался один из самых плодовитых, влиятельных и дорогих художников из когда-либо существовавших. Имя ему — Пабло Пикассо. О себе он говорил так: «Хочу жить бедно, но с кучей денег в кармане». И последнее ему вполне удавалось. За его картины и при жизни, и сегодня отдают миллионы долларов.

«Алжирские женщины», версия О. (wikipedia.org)

Сюжет

«Алжирские женщины» — это не одна картина, а 15 вариаций на сюжет Эжена Делакруа, который в 1834 году написал полотно «Алжирские женщины в своих покоях». Все версии — разные по композиции, количеству персонажей и колориту, часть из них — в цвете, часть — монохромные. Чтобы объединить их концептуально, художник присвоил каждой вариации букву — от, А до О. Самая дорогая — последняя, «Версия О».

Что же касается Делакруа, к которому испанский маэстро обратился за сюжетом, то француз создал свое полотно под впечатление от поездки по Северной Африке. В 1832 году художника включили в состав официальной дипломатической миссии, направленной с визитом в Марокко. Африканский мир, который он видел в фантазиях цветистым, шумным и праздничным, предстал перед его глазами тихим, патриархальным, погруженным в свои домашние заботы.

Особенно поразил Делакруа гарем, который он посетил в Алжире. Изнутри гарем оказался совсем не таким загадочным, а наложницы в цветистых арабских нарядах, представлявшиеся художнику необыкновенно романтическими персонажами, выглядели самыми обыкновенными женщинами. Такими Делакруа и изобразил их на полотне.

Эжен Делакруа, «Алжирские женщины в своих покоях». (wikipedia.org)

При всей условности и абстрактности, кажущемуся отсутствию натуралистичной телесности сами позы персонажей, степень обнаженности, фиксация внимания на определенных частях тела у Пикассо беспрецедентны. «Если бы Делакруа увидел мои работы, я бы ему сказал вот что: вы писали, имея ввиду Рубенса, но сделали как Делакруа. А я писал, имея ввиду вас, но я тоже сделал нечто своё», — заметил как-то художник.

Контекст

Пикассо начал создавать серию свободных вариаций на картину Делакруа в декабре 1954 года. Время начала работы не случайно: за несколько недель до этого скончался Анри Матисса, который своими одалисками (женщины из гарема султана) ввел ориентализм в современное искусство. «Когда Матисс умер, он оставил своих одалисок мне в наследство», — говорил Пикассо.

Анри Матисс, «Одалисски». (wikipedia.org)

Моделью для всех персонажей была последняя жена Пикассо Жаклин Рок (разница в возрасте составляла 46 лет). По словам художника, уже при первой встрече с Жаклин он был потрясен ее сходством с главным женским персонажем с картины Делакруа — сидящей женщиной с лицом, повернутым в профиль. Да и характер юной особы напоминал скорее восточных женщин, нежели западных: покорная и смиренная, она называла Пикассо «мой господин» и «солнце».

Судьба художника

Через год после написания всю серию за 212 тыс. долларов купил Виктор Ганц, знаменитый коллекционер современного искусства, известный позднее как попечитель Whitney Museum of American Art. 11 работ были распроданы еще при жизни коллекционера, а оставшиеся четыре, в том числе и итоговая Version O, — ушли с молотка в 1997 году. Тогда за Version O дали 32 млн долларов. Почти через 20 лет, когда картина была вновь выставлена на торги, она побила все рекорды — за 179 млн долларов ее купил человек, пожелавший остаться неизвестным.

Союз Пабло и Жаклин продлился 20 лет, и 17 из них художник писал только свою жену. Она стала его последней музой. Через 13 лет после смерти Пикассо она застрелилась из пистолета, который ей когда-то подарил сам художник.

Пикассо оставил после себя десятки тысяч работ, которые значительно повлияли на ход развития искусства и культуры всего XX века. А на мировых аукционах картины до сих пор бьют рекорды цены.

Когда муж сообщил мне, что несколько лет нам придется прожить в Алжире, я долго не могла отойти от шока. «Там же террористы, опасные инфекции, невыносимая жара, наконец!» – кричала я в трубку звонившему из Санкт-Петербурга супругу. Прошло полгода. Сегодня я открыла дневник, который вела со дня отъезда из России. Ни слова о прежних страхах. Но сколько эмоций! Так интересно вспомнить свои первые впечатления…

АФРИКА БЕЗ БЕГЕМОТОВ И КРОКОДИЛОВ

В одноименную столицу Алжира мы прилетели в середине августа. Город встретил нас горячо, волна жгучего воздуха накрыла сразу на выходе из аэропорта. Нам не привыкать, не с Севера приехали, с Кубани, но кофточку, прикрывавшую открытые плечи от взглядов арабских мужчин, пришлось стянуть. С мужем, все-таки.

Мам, а почему так жарко? – спрашивает меня наш шестилетний сын. Я спохватываюсь, что мы все еще не сказали ему о том, что теперь будем жить в Африке.

Ах вот оно что, а я думаю, почему здесь так жарко и пальмы растут… – задумчиво произносит он. – Ну, а где тогда обезьяны, крокодилы, бегемоты?
Африканскую живность мы пообещали найти после, еще предстояло куда-нибудь уместить багаж. Но не прошло и пяти минут, как наши многочисленные коробки с чемоданами, собравшими все необходимое на чужбине русское добро, оказались в автомобиле встречающих нас земляков. Ну, все, поехали!..

А КУШАТЬ ХОЧЕТСЯ ВСЕГДА… И ВЕЗДЕ

Как и у большинства российских туристов, если только они поселились не в отеле, где «все включено», первой моей экскурсией стал поход по магазинам. Пошла я туда со своей соседкой Светой, которая рассказывала мне, что вот сейчас я увижу «настоящий европейский уровень»! Но первое, что я увидела, это кучу высыпанных на тротуаре отходов. Как потом покажет время, это не редкость для города. Большинство алжирских торговых лавок и l΄epicerie – маленьких магазинов, где есть все необходимое, частные, и за порядком на нескольких метрах вокруг них следят хозяева. Но стоит отойти чуть подальше и… выбирай куда ступить. О рынке я вообще молчу, хотя, нет, молчать об этом невозможно! Когда мои босоножки зашлепали по какой-то жиже, и пришлось выбирать, зажать ли свободной рукой от невыносимой вони нос или спасти подол длинной юбки, я поняла, почему за покупками здесь не принято брать детей. Юбку я все же спасла, поэтому в полной мере ощутила все оттенки ароматов алжирского рынка.

Вот уж где наемся рыбы, так это в Алжире, думала я, еще будучи у себя на Родине. Но, как оказалось, в городе, стоящем на берегу моря, морепродукты очень дорогие. У очень настойчивого продавца купила Дорадо – 1200 DA за килограмм, т.е. 400 рублей. Есть и подешевле, но это какие-то маленькие рыбешки, да еще и непонятной породы…Недавно местные жители объяснили нам причину рыбной дороговизны. За счет портов Алжира побережье Средиземного моря весьма загрязнено. Вылов морепродуктов запрещен. Все привозное. Отсюда цена креветок - 2000 DA.

Дорадо по моей просьбе почистили. Бесплатно.

Когда закончились рыбные ряды, дышать стало легче. Задержались возле лавки с оливками и маслинами – тоже пахло, но весьма аппетитно. Я взяла немного на пробу, очень дешево. Потом, дома, пожалела, что мало – оказалось очень вкусно, не сравнить с маслинами из консервной банки. Зато бананы здесь ничем не отличаются от тех, что продают в российских супермаркетах. В северной Африке этот фрукт не вызревает, поэтому бананы в Алжире привозные. А на улицах вместо слив, вишен и абрикосов, к которым мы так привыкли на Кубани, растут гранаты, лимоны и апельсины. Ах, какие тут чудесные апельсины!

Огурцы в Алжире выращивают размером с кабачок, а кабачки – с огурец. И шкурка жесткая (у огурцов). Сколько их не соли, как в России не получается. В магазинах продаются лишь корнишоны и в рассоле с таким содержанием уксуса, что ими можно только закусывать.

Творога нет вообще. По-моему, алжирцы даже не знают, что это такое. Зато им хорошо известно, что такое сервис. Везде улыбки, « Bon jour » и постоянные скидки.

Обойдя овощные ряды, заходим со Светой в мясную лавку.
- Мне, пожалуйста, одну курицу. Порубите ее и снимите шкурку. Еще килограмм индейки, половину порежьте стейками, да-да, потоньше, а из другой части сделайте фарш, - говорит она продавцу. За несколько месяцев проживания в Алжире она неплохо научилась говорить по-французски.

Уж не знаю, как обстоят дела в других регионах России, но такого сервиса, бесплатного, причем, еще не встречала. Наверное, это и есть тот самый "европейский уровень"... Куриные ножки нам завернули в фольгу, потом в чудесную розовую бумагу, добавили к ним несколько веточек зелени и по-русски сказали «до свидания!». Кстати, большинство алжирцев, работающих в торговле, знают хотя бы несколько слов по-русски. Русских здесь любят.

И еще немного к «мясной» теме. Мясо стоит не дешевле, чем в России. Говядина - 1000 динаров за килограмм, 300 руб. на наши, курица – 600, опять же, делим на 3. Свинину кушать здесь вера не позволяет, поэтому ее нигде ни за какие деньги не купишь. Вообще нет сосисок. Как-то купили нечто подобное в банке – не вкусно. Колбаса отличается от нашей кардинально, за полгода мы ее есть так и не научились.

После похода на рынок я твердо решила учить язык. Даже продавцы в магазинах знают по 2-3 языка: родной арабский, французский и очень часто английский. Хорошо, сейчас могу хоть немного изъясняться. Раньше было стыдно. Спрашивает тебя мальчик в каком-нибудь бутике: вы говорите по-французски? Нет. А по-английски? Нет. Он и руками разводит. Мол, и что мне с тобой делать?

ПО ТАРЗАНЬИМ ТРОПАМ

Через несколько дней сынок напомнил о не увиденных до сих пор обезьянах. Искать мы их пошли в знаменитый алжирский Jardin D΄essais , на территории которого есть отличный зоопарк. В самом же парке, говорят, снимали первого «Тарзана». Как потом выяснилось, эта информация весьма сомнительна, но поверить в нее легко. В таких джунглях и «Аватара» можно снять!

Парк построили французы в 1832 году в качестве эксперимента. Здесь высаживались растения, овощи, фрукты, цветы, деревья, кустарники со всего мира. Французские ботаники хотели посмотреть, что именно приживется на алжирской земле. Как итог - 3 тысячи видов растений!

Сегодня парк разделен на две части - английскую и французскую.

Может, кофе? - на старте английской части, с которой мы начали наш поход, муж увидел небольшое кафе.

Вернулся он быстро. В руках - два дымящихся картонных стаканчика, аромат волшебный.

А почему так мало? – разочарованно спрашиваю. Напиток занимал лишь пятую часть двухсотграммового стакана. Как оказалось, черный кофе в Алжире только так и пьют. Но кофе густой, даже тягучий. Такого больше и не выпьешь.
И все-таки, кофе в джунглях – это круто!

Подхожу к одному из величественных деревьев – «фикус», подсказывает табличка. Никак не пойму, почему эти гиганты имеют одно название с растением, произрастающим в горшках на подоконниках российских многоэтажек? В Африке это невероятных размеров дерево, имеющее, помимо основного ствола, несколько второстепенных, причудливо его переплетающих.
Но самое интересное другое. Из крупных ветвей фикуса тоже растут стволы. Постепенно они добираются до земли и образуют для многотонной громадины что-то вроде подпорок. Напоминает сталактиты. Именно эти деревья называют шагающими. Теперь понимаю, почему джунгли непроходимые.

На входе в зоопарк мы увидели сувенирную лавку, где купили сыночку значок с изображением фенека – крохотной лисицы с большими ушами. Этот зверек весьма символичен в Алжире и изображен на одной из монет. Через пять минут мы уже стояли возле его клетки.

Еще видели львов, зебр, крокодилов, бегемота, верблюда и измученного бурого медведя – видно, как жарко ему в Африке. Лично мне больше всего понравился фламинго. Он так величественно стоял на своей розовой ноге посреди всего этого звериного царства, что я ему поверила – царь здесь именно он!

Но большую часть времени мы все же провели возле обезьян. В одной из клеток сидела пара. Обезьян - грустный-грустный, самка же, завидев нас, сразу ринулась к решетке попрошайничать. Скормили ей все финики, которые сын насобирал в парке для поделок. Так она даже ветку от них потом съела. Жует ее, и периодически выплевывает себе в ладошку содержимое, проверяет, насколько хорошо прожевалось. Потом, опять в рот. Хоть бы один финик муженьку оставила! Так он смотрел, смотрел на это со вселенской грустью в глазах, потом расставил ноги, достал свое хозяйство и давай поливать! Прямо на прожорливую супругу. Мы катались от смеха!

На этой веселой ноте я и завершаю описание первых 10 дней своего алжирского дневника. Все равно, ведь, устали читать. Далее расскажу о древнейшем алжирском городе Типазе и о том, где в Алжире подают вкусную рыбу.

PS Фотографий пока мало, не серчайте. Обещаю исправиться)