Далее в предсвадебном этапе следует «Сговор» у бедных крестьян проводился в тот же день что и осмотр двора жениха, у богатых - через два-три дня. Здесь договаривались о приданом невесты и о размере кладки получаемой с жениха.

Кладка состояла из определенного количества денег, одежды для невесты и продуктов для свадебного стола. На кладку невеста с подругами шила подарки жениху и всей будущей родне. Кладка либо полностью поступала в распоряжение невесты и входила в состав ее личного имущества, либо шла на уменьшение свадебных расходов, тем самым она обеспечивала некоторую имущественную самостоятельность и даже свободу новобрачной в чужой семье.

Кладка она же приданое в традициях была четко проговорена, все знали что для этого нужно. Девушка должна была приготовить одеяло, подушки, покрывало на постель, несколько скатертей, подзоры, занавески на окна, тканные половики, словом все, чем можно было убрать новое жилье.

Часто в разных местностях добавляли такие предметы как куски материи, шубы. Невеста должна была раздавать созданные ею вышивки подругам и родственникам. Как отмечает Ю.Хижняк в своей статье: «Все что девушка подготавливала к свадьбе вывешивалось в избе на всеобщее обозрение, а в домке жениха прежние занавески заменялись невестиными.»

Отец и родственники подтверждали непорочность девушки и несли ответственность за нее.

Сговор заканчивался рукобитием, во время которого отец невесты и отец жениха жали друг, другу руки обернув их полой кафтана, утверждая полное согласие на брак. А невеста, в свою очередь, отдавая свой лучший платок жениху в знак окончательного решения выйти замуж. В своей книге Панцюк Е.К. пишет: «Невеста во время сговора сидела где-нибудь у печки или «в куте» под палатьями - стонала, плакала и причитала, если сама неумела, то к ней приглашалась женщина - «выльница», умеющая выть, причитать…».

Некоторые до свадебные и свадебные причитания и плакальные песни вы можете найти в Приложении 2.

Так же рукобитие в некоторых регионах проходило и в немного другой интерпретации: приглашенные отец и мать жениха входили в дом невесты, рассаживались за столом, на котором стоял пирог и соль. Двери запирались, чтоб ни кто не мог помешать важному делу. Все молились, затем скрепляли руки сватов и, трижды обводя скрепление пирогом, говорили: «Дело-то сделано, хлебом-солью укреплено, навеки и навеки. Аминь.» пирог разламывали и отдавали по половине отцам жениха и невесты. Этот пирог хранился до венчания, а после чего - становился первой пищей для новобрачных, причем жених съедал невестину половину пирога а невеста - женихову.

На рукобитье невеста рыдала и причитала, прощаясь с родным домом, отцом и матерью, подругами. Все это проходило между пированьем и разговорами.

После сговора и рукобития начиналось пиршество, в котором принимали участие представители обеих сторон. Пиршество именовалось «запоем».

В это время жених с товарищами, взяв гостинцы, отправлялся к невесте. Невеста с подругами угощала жениха, ему пелись величальные песни. Затем все отправлялись кататься.

Сговор рукобитие и запой являлись окончательными действиями подтверждающими согласие семей жениха и невесты на заключение брака. Теперь отказаться от брака не могла ни одна из сторон.

После начиналась активная подготовка к свадьбе: варили пиво, кололи скотину, пекли хлеб и т.д.

Отметим, что хлеб имел важное значение в обрядах, жизненных циклах и сопровождал человека всю жизнь. Свадебный хлеб приобретал космогонический характер. По мнению Топорова В.Н. солнце и луна являются олицетворением мужского и женского значения, фигурки птиц и зверей выступают как пожелание обильного потомства, «сад» соотноситься с «цветением» невесты. Поскольку преображение девушки в женщину событие однократное, то и свадебный хлеб пекут только один раз. Если вдова вторично выходит замуж, то второго каравая у нее не будет. После просватанья Невеста начинала «выть». По утрам она должна была встать раньше всех и одевшись начинала причитать, обращаясь по очереди то к отцу, то к матери, братьям сестрам и другим. Затем она полностью отстранялась от хозяйственных дел семьи и занималась вместе с подругами приведением в порядок своего приданного. Подруги приходили к невесте в дом рано утром, а иногда и жили вместе с ней.

Традиционно цикл образования новой семьи делится на несколько этапов:

Досвадебные обряды (знакомства, смотры невест, девичьи гадания);

Предсвадебные обряды (сватовство, смотрины, сговор, девичник и жениховы посиделки);

Свадебные обряды (отъезд, свадебный поезд, венчание, свадебный пир);

Послесвадебные обряды (второй день, визиты).

Сватовство

В роли сватов обычно выступали родственники жениха, пользовавшиеся особым уважением, иногда - его родители или даже специально приглашенные люди, известные своим красноречием и обаянием. Иногда пользовались услугами свах, которые должны были вначале подобрать невесту: разузнать о том, какое приданое дается за ней и в чем оно состоит - в одежде, деньгах или вотчинах. Кроме того, через сваху жених узнавал подробности о красоте и нраве невесты, которую в некоторых случаях мог видеть открыто только в день свадьбы. В случае успеха сваха получала от заинтересованной стороны определенное вознаграждение и обязательно кашемировую шаль. Входя на крыльцо дома невесты, сваха ступала на первую ступень правой ногой и при этом говорила: «Как нога моя стоит твердо и крепко, так слово мое будет твердо и крепко, тверже камня, лепче клею и серы сосновой, острее булатного ножа; что задумаю, да исполнится».

Дату сватовства выбирали особо. Прежде всего это должно было быть нечетное число, но ни в коем случае не тринадцатое, идеальный вариант - третье, пятое, седьмое или девятое числа месяца.

Сватать, как правило, отправлялись после захода солнца. После ухода сватов кто- либо из домашних связывал все кочерги и ухваты вместе - для удачи в деле. По дороге желательно было не встретить никого из знакомых и ни в коем случае ни с кем не разговаривать. Перед тем как постучать в дверь, надо было непременно прикоснуться плечом или рукой к дверному косяку. После приглашения в дом вначале полагалось перекреститься и только затем начинать разговор о будущем браке. И самая верная примета успеха дела - прикоснуться перед началом переговоров к ножке стола, за которым чаще всего велась беседа.

В разговоре не полагалось называть вещи своими именами: разговор начинали с посторонних тем и непосредственно к переговорам приступали в иносказательной форме: «Ищем телочку, не заблудилась ли» или «Хотим купить телочку», «У вас товар, у нас купец», «У вас куничка, у нас охотник» и т. д. Если ответ был положительным, родители невесты и сваты должны были трижды обойти вокруг стола, а если нет - сваты удалялись, стараясь закрыть дверь спиной, что должно было помешать девушке выйти замуж.

Сватовство проходило в два этапа - на первом принимали принципиальное реше-ние о том, состоится ли брак, а на следующий день договаривались о смотринах, которые, по обычаю, проходили через неделю в доме невесты.

Смотрины

Это событие состояло из двух частей - знакомства жениха и невесты и торга за приданое. Главное действующее лицо этого события - невеста, которая стремилась предстать перед родителями жениха в лучшем виде. По обычаю, она должна была переодеться не меньше трех раз, показать свое умение рукодель-ницы и собственноручно приготовить угощение.

Затем родители будущих супругов удалялись для переговоров о размере приданого. Если договориться удавалось, жених и его родители выходили в сени или на крыльцо, где обменивались мнениями о невесте, даже если они хорошо знали ее. Когда они возвращались, жениху подавали стакан медового питья. Если он согласен был взять девушку в жены, он выпивал его целиком, если нет - возвращал его полным. После этого договаривались о дне сговора, который устраивали обычно через две-три недели после смотрин.

Сговор

Это событие происходило в доме невесты, на него собиралась ближайшая родня жениха и невесты. По сути это была помолвка, объявление о решении молодых людей вступить в брак, на которой оговаривались условия заключения брака, планировали свадьбу, подарки, которые должны были сделать жених, невеста и ближайшие родственники, назначался день венчания. Со дня сговора видеться жениху и невесте не полагалось, общались они только с помощью записок, могли передавать друг другу подарки. Именно со сговора положено было невесте плакать, даже если жених ей нравился и шла она замуж по любви. Завершался сговор молитвой, жених, невеста и родственники трижды обходили вокруг стола.

Сваха была главным действующим лицом сговора, устраивая брак, она должна была соблюдать множество условностей: она не должна была садиться во все время свадебного сговора (иначе у молодых дети будут долго «сидеть» - поздно встанут на ноги), она не должна была есть и пить, оберегая будущих детей от обжорства и пьянства. Войдя в сени, сваха тайком похищала веник и прятала его в оборках широкой юбки во все время сговора: тогда, по поверью, сватовство должно было быть удачным. С той же целью перед началом сговора сваха грела руки у печи - считалось, что в печи обитают духи умерших родственников, поэтому, грея руки, сваха оказывала им уважение и просила совета. Как только сваха входила в дом, двери немедленно запирали на крючок, чтобы случайный гость, зашедший в дом, не сглазил будущих жениха и невесту. С той же целью до окончания сговора запрещалось открывать дверь кому бы то ни было.

На второй день после сговора совершался обряд вручения невесте Божьего мило-сердия - икон, которые позднее вместе с ее приданым отвозили в дом жениха. В их число входила и икона родительского благословения. В этом обряде участвовали крестная мать и крестный отец, которые также благословляли иконой. С этого дня невесту освобождали от всех работ по дому, она должна была заниматься только приданым и подготовкой к свадьбе.

Приметы и обычаи сговора

Тот платок, над которым новобрачная, будучи еще сговоренной, плакала, оста-вался навсегда в доме родителей, чтобы жить замужем - не плакаться.

Свадебный сговор не устраивали в среду и в пятницу - постные дни (пост в эти дни связан с тем, что в среду Иуда предал Христа, а в пятницу Христос был распят).

Рукобитье

Это событие происходило за несколько дней до венчания. Сваты с отцом и матерью жениха в сопровождении родственников ехали к отцу и матери невесты. Приглашенные садились за стол, покрытый скатертью, на котором стояли пирог и соль. Отец невесты зажигал перед образом свечу, и все в избе вставали, а двери запирали - чтобы посторонний не мог сглазить. С молитвой родители молодых через стол скрепляли правые руки сватов, и, взяв со стола пирог, обводили им вокруг рук, трижды приговаривая: «Дело-то сделано, хлебом-солью укреплено, навеки и навеки, аминь». Над руками пирог разламывали, одну половину отдавали отцу жениха, а другую - отцу невесты (чья половина окажется больше - у того больше силы, счастья, здоровья, долголетия и богатства). Пирог должен был храниться у жениха и невесты до свадьбы, а после венчания новобрачные должны были съесть его прежде всего; причем жених - невестину половину, а невеста - женихову. При этом приговаривали: «Ешьте, милые, во славу Божию, во любовь вечную, бесконечную, яко же идно тесто в пироге, такожде и ваша плоть воедине до скончания века, неба и земли, аминь».

Накануне свадьбы. Девичник

Жених присылал подарки невесте - иголки, нитки, шелк, холст, ножницы и другие принадлежности для рукоделия. По традиции, в сундучок с подарками непременно надо было положить кнут и изюм и другие сухофрукты и сладости. Этот дар означал, что если будущая супруга оскорбит или обидит мужа, то бу-дет бита кнутом, а если будет хорошо себя вести, то изюмом и сладостями он обещает, что у нее не будет недостатка в дорогих вещах. Жених должен был также передать невесте драгоценности к свадебному платью, гребенку, зеркало, румяна, духи и мыло. Невеста в ответ посылала жениху рубашки или другую одежду, платки собственной работы.

На девичнике невеста прощалась с «красотой» - повязкой из парчи с позументами и лентами, которую девушка носила на гуляньях и хороводах, которую уносила ее сестра или подруга. Это был грустный день - невеста прощалась с девичеством и готовила себя к тяжелым испытаниям семейной жизни. Накануне свадьбы для невесты топили баню, которую охраняли друзья жениха или родственники невесты - караульщики. Обычно топил баню брат невесты, а воду носила сестра. В бане невеста мылась мылом, присланным женихом, угощала подруг, которые ее сопровождали, сладостями, присланными женихом.

В завершение невеста через плечо, не глядя, бросала мыло, веник, ленту из косы; подружка, которой удавалось поймать что-нибудь из этих предметов, по поверью, должна была в скором времени выйти замуж.

Смотрины

Спустя несколько дней после сватовства, жених вновь со своими родственниками наведывался в гости к невесте. На «смотринах» девушка обязана была показать себя во всей красе и продемонстрировать все, чему ее научили родители. Затем мама жениха рассматривала и оценивала все приданое невесты. Каждое действо сопровождалось песнями и причитаниями. В случае отказа от женитьбы девушка могла просто не выходить к жениху.

Сговор

Одним из важнейших исчезнувших обрядов считается «сговор». Через неделю или немного больше после смотрин семья жениха опять шла в гости к невесте. На сговор накрывали гораздо богаче и праздничнее стол, где проходили последние переговоры и составлялся договор, что в определенный день молодой человек обязан жениться на девушке. По-современному это можно назвать помолвкой. После подписания договора обеими сторонами, свадьба была неизбежна. Во время подписания бумаги девушке запрещалось присутствовать за столом. Она лишь могла передать от своего имени через сестру или родственницу подарки жениху и его родным. Молодожены не виделись до свадьбы.

Рукобитие

Еще один обряд, который закреплял безотказную договоренность о свадьбе, был известен, как «рукобитие» или «запой». Этот обряд чем-то схож со «сговором», только на «рукобитии» молодожены могли видеться. Их, как правило, усаживали за стол и подруги невесты величали молодых в песнях. Сама невеста только сидела и причитала, если не вызывали «выльницу», девушку, которая исполняла причеты за невесту. Несмотря на активное передвижение жениха, он был пассивный, т.к. за него все говорили и делали его родные, друзья или сваты.

Перед сговором отступало даже само торжество венчания. Только при Екатерине II, в 1755 г., Святейший Синод сумел соединить обряд обмена колец (обручение) с венчанием, но помолвка (по определению древнеримского юриста, это предварительный договор о заключении брака - футурарум) продолжала жить в народной традиции как оповещение о намерении двух любящих сердец вступить в брак. Незаключение брака после помолвки считалось немыслимым. Происходил сговор следующим образом.

Брачный контракт по-старинке

Жених, родители, близкие родственники приезжали в дом невесты. Писалась рядная запись , в которой говорилось о том, к чему пришли обе стороны, оговаривались обязанности, имена, приданое, неустойки, попятное . Иногда оговаривалось, что муж не должен бить жену; в случае нарушения с обидчика взыскивался штраф. Помолвка сопровождалась празднеством, в богатых семьях иногда снимали целые особняки, специально для этого предназначенные. У всех сословий жених дарил невесте кольцо с камнем. Он же заказывал обручальные кольца, в которых была гравировка: в кольце невесты - инициалы жениха и дата обручения, в кольце жениха - инициалы невесты и тоже дата обручения.

Приданое, здравствуй и прощай!

На второй день после помолвки совершался обряд вручения невесте икон , которые вместе с приданым ввозили в дом жениха. Жених привозил гостинцы и подарки для невесты, ее подруг и домочадцев. Приданое перевозили в дом жениха до венчания. В купеческой среде приданое везли на пяти подводах :

первая - иконы и самовар;

вторая - посуда;

третья - постель с принадлежностями;

четвертая - мебель;

пятая - мать или тетка невесты с переписью приданого, а также сваха, держащая в руках индюшку в чепчике.

Сначала - поплакать, потом - повеселиться

Встречала приданое мать жениха или старшая замужняя сестра. У дворян перевоз приданого не сопровождался обрядовыми действиями. Существовал единственный сугубо православный обряд - совместные моления невесты и ее матери . Выполнялся он сразу после отъезда поезда с приданым от дома невесты. Брачный контракт не представлял собой такого официального документа, как в Европе.

После этого устраивались девичник и мальчишник . Девичник имел место в среде населения, более близкой к крестьянским традициям, мальчишник - во всех сословиях.

А у церкви Вы спросили?..

Затем происходило церковное оглашение. Письменно или устно уведомлялся священник прихода о намерении молодых людей вступить в брак, происходило оглашение "имени, чина или состояния" жениха и невесты. Три ближайших воскресенья после литургии батюшка объявлял имена желающих вступить в брак.
Обычай позволял установить, имеются ли препятствия к браку. После трех оглашений выдавался билет, на основании которого на жениха и невесту в день венчания составлялся "обыск" , заносившийся в специальную "обыскную" книгу. С 1802 по 1917 гг. она была в каждой церкви. "Обыск" подписывали жених, невеста, 2-3 поручителя и причет церкви.

Рукобитье, иначе называемое сговором или богомоленьем, назначалось обычно на четверг и подтверждало окончательное закрепление сватовства, когда стороны окончательно договаривались о расходах на свадьбу, о подарках со стороны жениха, об осмотре его хозяйства родственниками невесты. В доме невесты собирались её родственники, готовилось угощение. Жених с отцом, сватом и родственниками приносили и своё угощение. Гости садились за стол, а невеста с матерью в это время находились за занавеской, не показываясь гостям. Сват или отец жениха наливали рюмку вина и просили подойти к чарке мать невесты, она выходила и принимала её. Такой обряд совершали все присутствующие. Последней жених призывал невесту. Затем зажигали лампадку, и все молились, а родители невесты благословляли молодых иконой и хлебом. Невеста одаривала подарками родственников жениха. «Потом отцы по рукам хлопнули, как скот дочку продавали» (Т. Н. Г а- расина из деревни Рамушево). Отец невесты говорил: «Хорош товар!», а отец жениха отвечал: «По товару и купец!» Дело считалось сделанным. Начиналась подготовка к свадьбе. В Валдайском районе было принято на сговоре сжигать на прялке невесты куделю - льняное волокно, из которого прялись нитки, что означало конец девичьей жизни. В Солецком районе после рукобитья молодёжь сжигала солому - «сжигали девичество». С этого момента невеста начинала причитывать, прощаясь с родным домом, с девичьей «вольной волюшкой», с «красной красотой» и подружками. Причеты невесты, сопровождая все её действия, длились вплоть до отъезда к венцу. Она горько оплакивала короткую девичью жизнь, представляя будущую мрачной и безрадостной, «как тёмный лес». «Со всей деревни сбегутся на рукобитки, стоят под окошком. А жених девушкам гостинцы даёт», - говорила А. С. Орлова из деревни Подцепочье. - Это называлось «плаканого» слушать». Народ считал причитания священной частью этих торжеств, пропускать которые никак нельзя. Невеста, причитывая после сватовства или рукобитья, не ходила по избе, а, как правило, сидела за столом или стояла на коленях у лавки, низко склонив голову, изредка поднимая её, чтобы взглянуть на присутствующих. А вот в другие моменты обряда она ходила по избе, припадая к материнскому плечу, или плакала у печки. Печь во многих обрядах, а особенно в свадебном, была значима, так как печь - центр и тепло дома, место, с которым связана хозяйка дома. В городе Старая Русса в 1984 году от Н. И. Кузнецовой был записан цикл плачей невесты. На запоручивании невеста причитывала: Я подумала молода, Я подумала зелена, Что к моей светлой светлице Не было пути-дороженьки, Не летнии тропиночки, Не ходили, не ездили Ни конние, ни пешие, Что вокруг светлой светлицы Все леса были дремучие Да болота топучие. Что сегодняшний день, Отчего это случилося, Что пролегла дороженька И пришли-то к нам, Приезжали чужие люди, незнакомые По меня, молодешеньку. Немного переведя дыхание, просватанная девушка продолжала: Что не ключики ли брякнули? Не замочки ли щелкнули? Не меня ли запоручили? За поруки за крепкие, За письма-то за мелкие? Выручать меня - не выручить, Выкупать-то - не выкупить, Ни златом, ни серебром, Ни своей золотой казной. В плаче обращалась девушка к отцу и матери: Бог судья, кормилец-батюшка, Бог судья, родима матушка, Не дали да красной девице До люба да насидетися, До охоты нагулятися, Цветного платья наноситися, Мне дохолить лицо белое, Мне дорастить да русу косу До единого до волоса. Так и что я, красна девица, Со годами да не сверсталася, С умом-разумом да не собралася. У меня, у красной девицы, Как мое да лицо белое, Что берестечко лежалое, Лежалое годовалое. Сам ты знаешь, сам ты ведаешь, Мой кормилец, сударь-батюшка, Государыня, моя матушка, Как и мне да красной девушке, Как и мне эти да чужи люди: Вместо ножа они мне вострого, Восторого ножа булатного. Тут как я, да красна девица До того, да прежде этого, Я ходила, красна девица, По широкой да по улице. Так у меня, у красной девицы, Не глядели очи ясные На ихнюю темну темницу, На темную потюремницу. Мой кормилец, сударь-батюшка, Государыня ты, матушка, Погляди да, сударь-батюшка, Государыня ты, матушка, У меня, у красной девицы, Не жемчуг - да горючи слезы, Не бумага -- лицо белое. Как уж вьюсь я, увиваюся, Шелковым клубом катаюся, Со голубушкам-подруженькам, Сверстной ровнюшкой великою. Как у вас, мои голубушки, Жалостливы отцы-матери, Вам дают, сестрицы милые, До люба да насидетися, До охоты нагулятися, Цветного платья наноситися, Вам доростить да русу косыньку До единого до волоса, До шелкового до пояса. Как у меня-то, у красной девицы, Руса коса расплетается, Алы ленты развиваются, Что померкли очи ясные, Что потускнели щеки алыя. Или: Чего век-то я не думала, Отродясь своих не чаяла, Что во эту студену зиму На меня повыпадет невзгодушка. Не из тучи громы грянули, Не с небес снега повыпали, На мою на буйну голову, На мою на красну красоту. Я не знаю да не ведаю, Вы на что, мои родители, Рассердились да разгневались. Кажется, я, красна девица, Не жалела могуты-силы Я не в летней-то работушке, Я не в зимнем обряженьице, Я слуга была всем верная, Была верная и ключница. Вот уже, мои родители, Вы посхватитесь, поскаетесь, Пора-время преобойдется, Народ-люди все разойдутся, Со двора гости разъедутся, С терема гости разойдутся. Как придет зима студеная, Как настанет весна красная, Как поспеют все работушки, Как пойдут-то люди добрые На отхожую работушку Со семьями, со артелями, С козаками, с козачихами, С дочерями, белыми лебедями. Уж как мой кормилец-батюшка И кручинна моя матушка, Пойдут-то один-то одинешеньки На отходную работушку. Государыня, моя матушка, Ты повыйди на крылечушко, Как пойдут милы подруженьки, Запоют-то звонки песенки, Ты послушай, кручинна-матушка, Моего-то зычна голоса. Ты вспомни да повспомяни На чужой меня сторонушке. Мне икнется легошенько, Мне вздохнется тяжелешенько. Хоть говорить-то мне будет некогда, Так сама себе подумаю, Что вспомянет кручинна-матушка На родимой на сторонушке, Там запели милы подруженьки Заунывныя-то песенки. По заре-то по вечерней Не могла моя матушка Не учуять да не услышати Моего-то зычна голоса. Как кручинная-то матушка Обольется горючим слезам, Меня вспоминула молодешеньку На чужой на сторонушке. Ты подумай, моя ладушка, Я в чужих людях не бываючи, Чужих людей не видаючи, Я жила-то, красна девица, У вас, мои родители, Я жила да красовалася, Мое сердце радовалося, Как пчела, в меду купалася, Я не знала, красна девица, Как ни раннего вставаньица, Как ни позднего лежаньица, Ни грубого побужденьица. Ты побудишь, кручинна матушка, Из тиха-то полегонечку: - Ты вставай-ка, мое дитятко, Ты вставай-ка, мое милое. Все дела у нас не деланы, Все работы - не работаны. Уж я встану молодешенька, Я со мягкой-то постелюшки, Со высокого изголовьица, Погляжу я, красна девица: Все дела у нее переделаны, Все работы переработаны. Как подумаю, кручинна девица, Про чужую про сторонушку - Сердце кровью приобольется, Живот камнем перевернется. Я просплю-то, красна девица, Со девичей воли вольныя До зари-то белого дня, До восхода красна солнышка. Как заходят злы-чужи люди, Заричат-то по-звериному, Зашипят-то по-змеиному: - Ты вставай, вставай, сонливая, Пробуждайся-тко, дремливая. Все дела у нас переделаны, Все работы преработаны! Как я встану молодешенька, Я со мягкой со постелюшки, Со высокого сголовьица, Приумою лицо белое Не водой да не ключевою, А своим-то да горючими слезами. Я утру-то лицо белое, Погляжу я, молодешенька, У себя-то в честном дому, У кормильца-то батюшки, У родимой-то у матушки. Не волна ли то взволновалася? Чужи люди взбунтовалися. Как-от шумит сват, злодей большой, Со кормильцем со батюшкой, Со кручиною со матушкой - У них сватовство заводилося, Рукобитьице случилося. Не спеши, кормилец-батюшка, Засвечать-то воскову свечу, Подавать-то руку правую За столы да за дубовые, За скатерти-то браные, За яства-то сахарные, За питья-то медвяные. Погляжу я, молодешенька, За столы да за дубовые В батюшкову сторонушку, Все-то да родни нетути Пропивать-то буйну голову, Запоручивать красну красоту. Мне дай да красной девице Да повыйти, да повыступить На широкую да на улицу, А пустить да свой зычен голос Что на все четыре стороны. Надо мне собрать вся родня своя, Вся природа-то сердечная На ручное рукобитьице. Бог судья вам, столы дубовые, Да и вам, скатерти браные, - Не могли столы отодвинуться, Браны скатерти завернутися. Бог судья вам, хлебы ситные, - Не могли вы откатитися. Бог судья вам, свечи восковые, - Не могли вы закратитися. К моменту Богомоленья относится и следующий причет: Не дуйтесь, огни полящие, со муравного жарничка, Не топись-ка, восковая свеча перед чудным Спасом-образом! Не вздымись-ка, ручка правая, у кормильца, света-батюшки, Да не буйную головушку не крести, кормилец-батюшка. Крепко бить да не по белым рукам - неволить меня, бедную, Во великую неволюшку, во наложную заботушку, Во чужу-дальню сторонушку, молодым да молодешеньку, Не во полном еще возрасте, во ребячьем уме-разуме! Погляди, кормилец-батюшко, на меня, на красну девушку: Я тонка, будто тетивочка, зелена, будто травиночка, Я без ветра шатаюся, без дождя да уливаюся. Желанный кормилец-батюшка, собери-ка сродцев-сродников, Приобдумай крепко думушку; поразбей-ка рукобитьице: Откажи, кормилец-батюшка, злодей чужого чуженина! Приведенный ниже текст плача исполнялся невестой-сиротой, которую просватали ближайшие родственники - дядя и тетя: Мое сердце испугалося, Резвы ноженьки подогнулися, Белы рученьки опустилися. У меня ли, сизой пташечки, Горе-горькой сиротинушки, Голова с плеч покатилася, Во устах речь помешалася. Запоручил милый дядюшка И кормилица-тетушка За поруки-то крепкие, За замки вековечные. От замков ключи потеряны, Во сине море опущены. Ты взойди, красно солнышко, Обсуши ты сине море! Уж вы, свет мои подруженьки, Мои милые голубушки, Вы сходите на сине море, Поищите золотых ключей. Плачи эти следовали один за другим с небольшими перерывами в зависимости от того, какой был момент обряда. В Старорусской свадьбе, как и в русской северной свадьбе в целом, причитания играли центральную роль. Они были не только эмоциональной разрядкой для невесты, хорошо понимавшей трагическую неизбежность происходящего, но и рассчитывались на присутствие зрителя и слушателя, а потому содержали элемент условности. Невеста должна была причитать в любом случае, даже если она выходила замуж по желанию. Надо сказать ещё об одной особенности включенности разных жанров в обряд. В северной свадебной традиции причет часто исполнялся одновременно со свадебной лирической песней или даже частушками, как это показали исследования, проведенные, в частности, Д. М. Балашовым. В Новгородской области нам не удалось зафиксировать подобного явления. А теперь, видимо, и не удастся.