Когда я была маленькой, я всегда мечтала, что выйду замуж и рожу двоих деток в своем родном городе Санкт-Петербурге. Но судьба решила распорядиться совсем иначе, и вот уже долгих семь лет я покоряю Ближний Восток, а именно Палестину и небольшой город Дженин, в котором мы воспитываем пять детишек.

Как я оказалась в Палестине

Попала я сюда, влюбившись по уши, и выйдя замуж за палестинца, приехавшего учиться в Россию в университет. Наши дорожки пересеклись и возникло большое чувство, называемое любовь.

Город Наблус.

Мой путь попадания в Палестину был очень тернист, но, несмотря на вынужденную разлуку с мужем на 8 месяцев, когда ему пришлось уехать на родину, на то, что я рожала сыночка одна в России, мы все преодолели и смогли быть вместе.

И вот я лечу в самолете. Со мной мой семимесячный маленький сынок, которому еще предстоит только познакомиться с папой и сумбур в голове.

Я выхожу на трап самолета в Аммане и в лицо бросается резкий горячий ветер, и всего каких-то полчаса нас разделяет от встречи с мужем и папой сына.

Малыш, увидев папу, протягивает свои маленькие ручки к нему и все, так случилось воссоединение.

На следующий день нам предстояла поездка уже в саму Палестину. Туда можно попасть только через Иорданию и Израиль, так как своего аэропорта она не имеет.

Мы встаем очень рано и выезжаем. Мы едем по каким-то горам и пустыням и наконец попадаем на иорданскую границу. Через нее мы проходим довольно лихо.

Пригород Дженина.

Затем палестинский пост, который мы проезжаем тоже легко.

В моей голове возникает двоякое чувство. С одной стороны, это огромная радость, что наконец-то мы можем всей нашей семьей быть вместе, с другой стороны, это какая-то неописуемая тоска и боязнь, что оставила своих родных в России.

Наверное, каждый уезжающий на ПМЖ в такие стратегические страны имеет эти мысли.

Мы едем через какие-то городки, холмы, горы, пустыню. На улице просто невыносимая жара, хотя и был ноябрь месяц.

Эти маленькие узенькие улочки со старыми строениями, различные растущие фрукты – голова просто кругом!

Подъезжаем к дому и нас встречают свекры.

С этого момента в моей жизни начался новый этап, довольно интересный и познавательный.

Жизнь в Палестине

Храм в Палестине.

Как интересно мне было поначалу слышать пять раз в день призыв на молитву из мечети, когда практически все верующие стремятся в определенное время пойти туда на «разговор» с Богом.

Причем в эти моменты жизнь в городе просто останавливается.

Продавцы оставляют свои рабочие места, ничего не закрывая и не пряча, направляются в мечеть.

Про себя я в тот момент подумала, что оставив бы в России открытым магазин, продавец остался бы вообще без товара, а тут все строится на доверии к людям, хотя воришки тоже есть.

Здесь ритм жизни абсолютно другой, более размеренный, что ли. Люди никуда не торопятся и живут своей жизнью, непохожей на нашу.

Люди устраивают грандиозные свадьбы, длиною в три дня, и с празднованием мужчины отдельно от женщин. Это неимоверное количество золота, надеваемое на невесту, и многотысячные приглашенные на торжество.

Песчаная буря.

Стиль одежды, совершенно отличающийся от привычного нам. Да, восток - дело тонкое!

Если говорить о местном климате, то я год делю здесь на две части, на два полугодия. Полгода начиная с мая и заканчивая октябрем включительно, тут очень жарко, порой просто невыносимо.

Люди днем стараются не выходить из дома, а все прогулки только по вечерам.

Весной тут бывают так называемые хамасины (песчаные бури), после которых недели не хватит, чтобы очистить дом от песка.

А менталитет тут у местных женщин таков, что дома не дай Бог будет песчинка, но вот на улице кинуть мусор на дорогу - запросто.

Палестинцы

Палестинский народ очень гостеприимный, но если тебе улыбаются в лицо, то это не гарантия, что говорят за спиной хорошо.

Для того, чтобы понять местных, необходимо знание арабского языка. Когда я приехала сюда, у меня было небольшое знание литературного арабского, но, как оказалось, диалект - он совсем иной.

Так выглядят жилые дома в Палестине.

И как сейчас стоит картина перед глазами, что в первый день приезда тут принято всем городом прийти с тобой поздороваться. И вот сижу я такая в центре комнаты, по арабски ни бум-бум, а народ все прет и прет, как в зоопарк на тебя посмотреть, да обсудить, даже при тебе, ведь ты не понимаешь.

Первые дни для меня были большим испытанием. Затем мужу пришлось уехать на 1,5 года в другую страну, а я осталась здесь.

И я хочу сказать, что арабский выучила на кухне у свекрови, когда все, что не знаю, я спрашивала. И вот прошло каких-то полгода, я уже болтала как миленькая на неродном языке.

Для того, чтобы его выучить, надо говорить и не стесняться. Пусть даже с ошибками, но вскоре их не станет. А замкнешься, будешь стесняться, сколько не проживешь тут – не заговоришь. А сейчас, кстати, я уже своих детей (школьников) сама обучаю и для меня это большое достижение.

К иностранцам тут проявляют большой интерес и, конечно, вполне реально обзавестись парочкой подруг. Но надо всегда держать ухо востро и все свои тайны им не доверять. Арабки – хитрые и всегда все используют в своих интересах, но это не значит, что общаться тут нельзя не с кем. Общаться можно и нужно.

К русским тут относятся по-разному, в зависимости от ситуации. Есть люди, у которых в семье кто-то был женат на русской и она потом сбежала отсюда, тогда и отношение тут к нам будет совсем иное. Хотя расположение можно всегда завоевать, был бы язык хорошо подвешен.

Семья

Раньше в Палестине было принято выходить замуж рано - в 15–16 лет, но сейчас все изменилось. Девушки хотят получить высшее образование. Поэтому возраст замужества изменился, хотя ранние браки до сих пор существуют.

Невесту жениху подбирают родители.

Обычно тут родители жениха подыскивают невесту своему сыну. Обязательно смотрят, из какой семьи невеста. Секса до брака нет.

Хотя… всякое бывает, и все это очень скрывается молодыми. Не дай Бог прольется свет – хана! Это огромный позор, и жениха с невестой могут просто убить за такие отношения.

Женщину в семье мужчина должен полностью обеспечить, поэтому женятся тут только при наличии стабильного дохода. Женщинам непозволительно просто так общаться с мужчинами (если только не ее родня или мужа), поэтому когда приходят гости в дом, то есть отдельно гостиная для мужчин и для женщин.

Мужчина имеет право жениться на 4 женщинах, но с запросами местных невест, это тут стал очень редкий случай, ведь по Исламу он обязан содержать их в одинаковых условиях.

"Русские" - называют здесь их всех. Джамиля - из Казахстана, Оля - с Украины, Марина - из Волгограда. Сейчас они жалеют, что на родине мало интересовались международными новостями и, не раздумывая, поехали в Палестину за своими мужьями - бывшими студентами российских ВУЗов.

Ольга, жительница Газы: "Такого я не ожидала увидеть. Я думала, ну как, говорят "война". А чтобы это увидеть - нет, никогда ни в России, ни на Украине такого представить невозможно".

Время обеда, за Олей заходит муж. Как почти все жители окраин Газы, он дежурит на границе с еврейским поселением. Оно настолько близко, что из окна легко различить марки машин, проезжающих по израильскому поселку. Джамиля просит не выходить на балкон - с израильской смотровой вышки телекамера может показаться гранатометом, и пограничники, отслеживающие снайперов, не будут долго раздумывать.

Из окна видны два высотных дома, построенных в секторе Газа на самой границе с еврейским поселением во времена перемирия между первой и второй антифадой. Тогда и евреи, и арабы надеялись, что все-таки смогут мирно существовать бок о бок. Прошло пять лет. Дома признаны нежилыми - слишком опасно.

Дома пониже считаются безопасными, но и здесь в каждой семье есть коллекция пуль, попавших в дом.

Джамиля, жительница Газы: "Наши дети маленькие - они слышат стрельбу и падают на пол. Они постоянно лежат на полу".

Мысли о том, чтобы уехать, приходят часто, признается Марина, но это утопия. Мужу покинуть территорию Палестины практически невозможно. Значит - уезжать одной с двумя маленькими дочками. А если дети постарше - значит, проблемы и с ними. Они не могут учиться в русской школе, так как плохо знают русский язык.

Таких семей в Газе около сотни. Они пытаются держаться вместе. Собираются вечерами, готовят русские блюда. Впрочем, даже 8 марта настоящего праздника не получится.

Марина, жительница Газы: "Хотела бы сходить в какой-нибудь ресторан, чтобы было можно одеть короткое платье, напиться, натанцеваться... Здесь это все нереально".

Но этим девушкам еще повезло. Яна попала в ортодоксальную семью. Даже для того, чтобы просто увидеться с ней, нам пришлось долго уговаривать главу семьи - отца ее мужа.

Яна, жительница Газы: "Конечно, мама звонит и говорит: это не место для тебя и твоих детей... Но у меня муж здесь, я не хочу оставлять детей без мужа".

Муж Яны был тяжело ранен во время столкновения в Газе. Сейчас он в больнице, в состоянии комы. Если он не выживет, то, как говорит нам шепотом Яна, ей могут предложить выйти замуж за его младшего брата, остаться на всю жизнь вдовой или уехать, оставив детей здесь. В ортодоксальных семьях такие обычаи.

Пятнадцать лет назад запорожанка Галина, выйдя замуж за палестинца по имени Халед, уехала с мужем, выпускником Запорожского медицинского института, на его родину — в далекую и незнакомую ей Палестину.

Молодые на массовой свадьбе в городе Наблус, где одновременно обвенчались 50 пар. Массовые свадьбы востребованы по причине высокой стоимости церемонии, а в этом случае затраты на праздник берет на себя правительство.

За прошедшие годы несколько раз бывала в Украине, неоднократно приглашала к себе в гости сестру Ольгу. Но только недавно сестры встретились уже на палестинской земле. Своими впечатлениями от увиденного на Ближнем Востоке Ольга делится с читателями «Индустриалки».

— Ольга, что чувствовали вы в первые минуты и часы пребывания в Палестине?
— Палестина — это автономия на территории Израиля, поэтому самолет из Киева доставил нас в тель-авивский аэропорт Бэн Гурион, который впечатляет своими размерами, поражает массой людей разных рас и религий, пестротой одежд и многоязычием.
Пассажиры, которые направляются в Палестину, проходят отдельный таможенный контроль.

Даже тысячи километров и годы разлуки не могут ослабить родственные чувства сестер Ольги и Гали (на фото справа)

Меня, например, буквально засыпали вопросами: к кому еду? Зачем? На сколько времени? Когда сестра приехала в Палестину? Сколько у нее детей? И т.д., и т.д. И все это сразу же проверяется по компьютеру. Процедура довольно долгая, но обязательная, иначе запросто могут депортировать.
Если же выразить свои чувства после первых часов на земле Израиля несколькими словами, то можно сказать так: очень необычно. Но если вы думаете, что после этого я попала в объятия сестры, то ошибаетесь. У большинства палестинцев паспорта Палестины. У моей сестры и Халеда — тоже. Если же им надо въехать на территорию Израиля, то необходим разовый пропуск. А это лишняя бюрократическая волокита. Поэтому муж Гали договорился с двумя арабами, имеющими израильские паспорта, что они встретят меня в аэропорту и привезут в поселок Дура (ударение на второй слог) возле Хеврона. Естественно, за деньги, потому что у этих парней бизнес как раз и заключается в «таксовании» из Израиля в Палестину.

По дороге общения на языковом уровне с арабами не получилось, но тот, который был не за рулем, охотно согласился помочь мне надуть воздушные шарики для встречи с четырьмя моими племянниками. Ну, а дальше, понятное дело, — объятия, слезы радости, охи, ахи и другие приятные моменты. В Палестине меня встретили по-родственному тепло и радушно.

— Расскажите немного о своих арабских родственниках.
— Гала недавно родила дочь и сейчас занимается уходом за малышкой. Халед работает доктором на диализе в больнице. В семье есть еще два сына — Ахмад и Адам, дочка Карина. У родителей Халеда — десять детей: шесть дочерей и четыре сына. Работают не только братья, но и сестры. Например, у Риммы — 5 детей, но она успевает еще и в школе педагогом работать.

Фотосессия в «арабском стиле». На Ольге платье, которое называется соб, с красивейшей вышивкой ручной работы. Голову покрывает платок — мандиль. По признанию Ольги, она в этом наряде чувствовала себя вполне комфортно

Я поинтересовалась: а как же дети? Оказалось, что за детьми, которые еще не ходят в школу, присматривает за умеренную плату родственница. Кстати, палестинские семьи, как правило, многодетные, поэтому четыре ребенка, как у Гали, — это, по их понятиям, не так уж и много. Хотя и не часто, но встречаются семьи, в которых до 16 детей.

Старая часть Вифлеема. Одна из улочек, ведущих к храму Рождества Христова. Люди, живущие на таких улицах, сами моют(!) их

— Ольга, у нас зашел разговор о детях, семье. А как в Палестине насчет многоженства?
— Как-то мы с сестрой зашли в магазин специй. Продавец, естественно, мужчина, потому что торговать на Востоке — сугубо мужская работа. Так вот, продавцу было лет 65. Я мельком взглянула на него и уже собиралась выбирать специи. Но когда Гала сказала, что у него четыре жены, то я, признаюсь, начала рассматривать его «с пристрастием».

Мужчине и самому было бы интересно поглазеть на иностранку (я была в европейской одежде и без головного платка), но поскольку Коран запрещает мужчинам рассматривать чужих женщин, то он опустил глаза. Хорошо еще, что я едва сдержала улыбку, перехватив его взгляд.
Когда вышли из магазина, сестра объяснила, что мужчине не возбраняется иметь несколько жен, но… Во-первых, надо на это согласие(!) первой жены, во-вторых, любвеобильный араб должен обеспечить каждую из жен жильем (отдельным) и, само собой, иметь достаточно средств, чтобы достойно содержать их. О гареме и речи быть не может. Вывод о том, насколько многоженство распространено у арабов, вы, конечно же, сделаете сами.

— А что вы знаете о зарплатах арабов? Семьи-то не такие уж и маленькие.
— Откровенно говоря, я этим вопросом не слишком интересовалась, помня, что в Украине о своей зарплате не очень охотно говорят, зато о чужой — с удовольствием. Но все же запомнила, что врач в месяц зарабатывает 6000 израильских шекелей (4 шекеля = $1), т.е. $1500. Такую же сумму зарабатывает и араб, работающий строителем в Израиле. В Палестине он будет получать гораздо меньше.
Если же палестинец захочет построить, по их понятиям, средний, а по нашим — шикарный дом, то это обойдется ему в 350000 шекелей ($87500). Но, представьте себе, строят! И утверждают, что этот процесс растянется, максимум, на 3-4 года.

— Если вы зарплатой не очень интересовались, то на кухне, конечно же, побывали. Пришлась ли по душе украинке арабская кухня?
— О, об этом я могу много рассказывать, но постараюсь выделить главное. Конечно же, в меню каждой семьи много салатов из свежих овощей. Как и на всем Ближнем Востоке, здесь их заправляют только оливковым маслом, добавляя лимон и кунжутную пасту.
Мне очень понравилось национальное блюдо хомус. Его состав: горох нут с кунжутной пастой + чеснок + лимон. Все это в блендере взбивается в однородную массу и уже на тарелке поливается оливковым маслом.

Рынок в окрестностях Хеврона. У любителей полакомиться пользуется спросом дрожжевая выпечка с куркумой и шоколадом внутри, а сверху еще и посыпанная кунжутом

Не могу сказать, что арабы отличаются чревоугодием. Завтракают, как правило, в 7 утра. Для детей — чай, печенье. Мужчинам — кофе, если же нужно плотнее позавтракать, тогда — оливки, хлеб, травы с оливковым маслом.
Обед всегда в одно время — между 13-14 часами. На столе могут быть супы с бобами, травами или горохом. Подают и блюдо узи — рис с овощами и мелко нарезанным мясом или фаршем. Еще в обед на столе бывает запеченная картошка.

Но все же основное блюдо в обеденном меню — плов, чаще всего из курицы. К нему обязательны салаты. Плов подается к столу на большом подносе. С этого подноса все и едят, набирая плов ложкой или же лепешкой со своей стороны. Почему-то у нас бытует мнение, что на Востоке плов едят руками. В Палестине этого точно нет. На десерт — всевозможные восточные сладости, которые, кстати, довольно дорогие: 1 кг — 60 шекелей ($15).
Ужин, как правило, легкий, чтобы не очень нагружать на ночь желудок.

— Приходилось общаться с подругами сестры?
— Я общалась со всеми мужчинами и женщинами из родни Халеда, часто бывала у них в гостях. Они расспрашивали о нашей стране, моей семье, зарплате, жизни и о многом другом. Но мне также хотелось встретиться с бывшими земляками, которые вышли замуж за палестинцев, приехав сюда из России и Украины.

Живут они здесь кто пять, а то, как и моя Гала, лет 15. Их не так много, разбросаны по городам и поселкам, но периодически все же встречаются, перезваниваются.
Я предложила сестре собрать их и устроить своего рода «украинский девичник». Думала, что налепим вареников, споем украинские песни и, обязательно, «Чорнобривці», повспоминаем. Женщины приехали, пообщались со мной очень мило, а вот с песнями и воспоминаниями не получилось. Они больше говорили о своих мужьях, успехах и проблемах.
Я даже немного расстроилась, но потом поняла, что это нормально, ведь каждый из нас живет, прежде всего, реалиями и для него важно то, что происходит с ним и его родными сегодня и сейчас. Ну, а о том, откуда они родом, эти женщины все равно не забывают.

Вид на Рамаллу — столицу Палестины (в 15 километрах от Иерусалима). Многие жители соседних деревень и севера Палестины переселяются сюда в поисках работы, поэтому город постоянно строится и растет как на дрожжах

— Ольга, мы столько разговариваем, но все еще не затронули тему взаимоотношений мужчины и женщины на уровне семьи. Ведь в мусульманском мире все совсем по-другому?
— Да, это другой мир со своими обычаями и традициями, но какой-то ущемленности женщин я не заметила. Теперь такие бытовые детали. В семье все едят за одним столом. Если же приходят гости, но не родственники, то их угощают, в зависимости от того, кто пришел, на женской или мужской части дома. Если к мужу пришли друзья, то жена готовит на кухне соки, кофе, а вот приносит это угощение только муж.
О количестве детей я уже говорила, но надо сказать и о том, что у арабов считается нормальным, когда двоюродные братья и сестры состоят в браке.
У женщин лица открытые, хотя голова должна быть покрытой. Девушки, как и парни, могут учиться (и учатся!) в вузах как Арабского Востока, так и Европы. В Запорожье, кстати, тоже.
Напомню также и о том, что дети не мешают женщинам реализовывать себя в той или иной профессии или даже в бизнесе (например, открывают фитнес-клубы для женщин).

— Вы ведь были не только в поселке у сестры, но и в Хевроне?
— Я побывала не только в Палестине, но и в Израиле. Осмотрела святыни и памятники архитектуры в Иерусалиме, Вифлееме, Хайфе. Конечно, раньше даже не могла представить, что увижу места, упоминающиеся в Библии. Прошло уже два месяца, а я до сих пор под впечатлением от увиденного!

— Ольга, еще один вопрос. Какую черту в характере палестинцев вы хотели бы выделить?
— Считаю, что трудолюбие. Живя в местности, где даже в апреле температура воздуха доходит до +40°С и где привычный ландшафт — холмы, а еще большие и малые камни, люди оживляют пейзаж зелеными насаждениями и, благодаря капельному поливу, выращивают такие урожаи овощей, что даже мы, со своими черноземами, можем только позавидовать.

Помню, в первый день, когда приехала к сестре, она сказала: «Пойди посмотри на мой огород». Вышла, а за домом какие-то камни. Думаю: «Где здесь огород?» Присмотрелась, а возле одного камня — приличная по размерам головка капусты. И такое ощущение, что ее сюда положили. Я даже рукой за нее взялась: да нет же, растет! Смотрю, а рядом салат, еще какая-то зелень. Недаром говорят: «земля обетованная», а к ней в придачу трудолюбивые руки людей.
Если будет возможность, постараюсь еще раз побывать там, чтобы обнять сестру, племянников, встретиться с зятем и его многочисленной родней и чтобы снова и снова восхищаться умению и желанию людей создавать блага своими руками.

Палестинские территории состоят из двух отдельно расположенных субъектов — Западного берега реки Иордан и Сектора Газа. 5 января 2013 года был издан указ председателя Палестинской национальной администрации Махмуда Аббаса, предписывающий вместо названия «Палестинская национальная администрация» использовать в официальных целях исключительно название «Государство Палестина».

Государство Палестина - де-юре независимое частично признанное государство, находящееся в процессе создания. Независимость Государства Палестина по состоянию на 2014 год признали 135 из 193 государств-членов ООН. Столица - Рамалла (временная), заявлен Иерусалим или Восточный Иерусалим.
Формирование палестинского государства предусматривается на территории Западного берега реки Иордан (или его части) и Сектора Газа.
Провозглашение Государства Палестина состоялось 15 ноября 1988 года в Алжире на сессии Палестинского национального совета.
В 1994 году, в результате соглашений в Осло между Израилем и Организацией освобождения Палестины была создана Палестинская национальная администрация.
Вопрос создания будущего государства соглашениями не предусматривался.
Де-факто, Государство Палестина не создано и не обладает реальным суверенитетом.
Государственные структуры сформированы только частично (например, нет армии, хотя есть многочисленная полиция). Значительная часть территории Западного берега реки Иордан контролируется израильской армией, a Восточный Иерусалим аннексирован Израилем.
Государство Палестина официально признано многими государствами и входит в состав Лиги Арабских Государств, но не имеет статуса полноправного члена ООН, поскольку не признано 3 государствами-постоянными членами Совета Безопасности ООН (США, Великобританией и Францией), а также большинством стран
Евросоюза, Японией и некоторыми другими государствами.

Из этих мест до нас обычно доходит лишь трагичная телекартинка с терактами, лагерями беженцев и внушительной стеной. Простая человеческая жизнь в объектив попадает редко. Мы решили это исправить и рассказать про мирные будни Палестинской автономии.

Сегодня даже для отдыхающих на израильских курортах на Средиземном, Мертвом и Красном морях, посещающих святыни и достопримечательности Иерусалима , находящаяся совсем рядом Палестинская автономия остаётся настоящей terra incognita. А ведь при других обстоятельствах Палестина могла бы стать прекрасным туристическим местом: хорошее географическое положение, богатое культурное наследие, национальный колорит и тёплые воды Средиземного моря сделали бы своё дело. Сегодня же на пляжах Сектора Газа если и можно встретить иностранца, то это будет сотрудник гуманитарной миссии или журналист. Да и береговая линия с лазурным морем и светлым желтоватым песком выглядит на первый взгляд не слишком привлекательно: на пляже не то, чтобы чисто, берег частично заставлен хлипкими лодочками рыбаков, в воде молодые люди без стеснения купают лошадей. Все это вызывает ощущение брезгливости, но в этой картине действительно много аутентичности, которую, пожалуй, не найдёшь больше нигде. Женщины на берегу при полном шариатском дресс-коде, читающие Коран, торговцы, жареной кукурузой (главным местным фастфудом), готовящие продукт на глазах у клиента, небольшие компании, курящие кальян на ковриках, суетящиеся дети - если говорить о нормальной мирной жизни в Палестинской автономии, то для иллюстрации оной лучше взять фотографии с пляжей Сектора Газа.

Фото: Mohammed Salem, Reuters

Фото: Mohammed Salem, Reuters

Но нормальная жизнь прекращается сразу же, стоит только выйти ночью в море на хлипком судёнышке местных рыбаков. Каждый такой выход за заработком и пропитанием - экстремальное приключение, которое может показаться невероятно увлекательным туристу, но для палестинцев это лишь часть трагичной обыденности. Дело в том, что с территории Сектора Газа запрещено выходить в море на расстояние от берега, превышающее полдюжины километров. За этим зорко следят с кораблей израильской береговой охраны. Но, находясь на борту небольшого судёнышка, то расстояние, на которое ты вышел в море, сложно отследить, как и доказать военным, что шестикилометровую зону ты не пересёк. Предупредительные обстрелы рыбацких кораблей из пулемётов израильских ВМС в акватории Сектора Газа превращаются едва ли не в обязательную часть ночной рыбной ловли - предупреждение настолько внятное, что на борту появляется несколько пробоин, к счастью, убитых и раненных, как правило, не бывает. На такие "мелочи" рыбаки уже даже не сильно обращают внимание - куда важнее удерживать рыбу на поверхности при помощи лучей прожектора, пока с другого судна её не вытащат сетями. Останется время на фаджр (предрассветную молитву), после которой стоит поспешить на берег. Причалить раньше конкурентов - это значит получить лучшую цену у закупающих улов оптовых торговцев. Деньги выходят смешные, но дают свести рыбакам концы с концами, учитывая, что кормить свои семьи они будут тем, что осталось от улова после отправки лучшей рыбы на рынок.

Фото: Ibraheem Abu Mustafa, Reuters

Фото: Ashraf Amra, APA

А семьи в Палестине немаленькие. Так, у потомственного рыбака (его предки ловили рыбу в Средиземном море ещё в начале века) Абу Нейими полдюжины сыновей, что с их жёнами и детьми выливается в тридцать человек, обживающих крохотные комнаты то ли дома, то ли хижины. Дети перенимают отцовский опыт, внуки совмещают обучение в школе с обучением премудростям рыболовства. Детские будни в Палестине мало чем отличаются от будней сверстников в любой точке земного шара: маленькие шалости, твёрдый гранит среднего образования, летние лагеря и желание поскорее стать взрослыми. Последние две вещи как-то по-особенному пересекаются. Девочки, проводящие летние каникулы в лагерях отдыха, организованных по программам ООН, не только развлекаются и учатся рукоделию, но и высказывают свои осторожные надежды по поводу будущего Газы и Западного берега реки Иордан (а, следовательно, и своего будущего) на дополнительных занятиях. Мальчиков же в Газе этому будущему учат. Их летние лагеря организованы не международными организациями, а местным полувоенизированным движением ХАМАС. Отдых и учёба в них совмещаются с тренировками по преодолению полосы препятствий из колючей проволоки, обращению с автоматом Калашникова (пусть и с деревянным макетом) и выкрикиванию политических лозунгов. В общем, летний лагерь движения ХАМАС своим наполнением напоминает старую добрую советскую «Зарницу», помноженную на палестинскую реальность.

Фото: Mohammed Salem, Reuters

Фото: Mohammed Salem, Reuters

Детство в границах Палестинской автономии вообще заканчивается рано. В консервативном мусульманском мире людей сложно удивить браками с невестами, которым до совершеннолетия ещё взрослеть и взрослеть, но здесь свадьбы и между совсем подростками являются вполне обыденным делом. Это не какая-то причуда родителей (разумеется, своих будущих жён и мужей палестинские подростки сами не выбирают) или дань традициям, а просто суровая жизненная необходимость, когда неопределённость будущего перекрывается необходимостью банально кормить столь рано повзрослевшего человека. Но свадебная церемония, даже если она проходит в городских районах, в которые самотёком превратились лагеря для беженцев, выделяется своей особенной новой торжественностью - это важный обряд инициации, сформированный не прошлым, но современностью. И брачующиеся подростки, практически дети, относятся к свадьбе и следующей за ней взрослой жизни со всей серьёзностью - детство закончилось.

Фото: Ammar Awad, Reuters

Фото: Ammar Awad, Reuters

Взрослая жизнь встречает, в общем-то, безрадостными заботами. С работой в Палестинской автономии скверно. Кто-то постигает дело отцов, кто-то, кому больше повезло, отправляется на официальную работу на израильской территории (преимущественно жители Западного берега реки Иордан, друзьям ХАМАСа из Газы в израильских поселениях, мягко говоря, не доверяют). Остальные работают там же нелегально или промышляют контрабандой из Египта (под это дело роют внушительные тоннели под землёй - Газа находится в полной блокаде). Хотя и работа в израильских поседениях не сказать, чтобы подкупала чем-то, кроме приличного по палестинским меркам заработка. Путь на работу для тех, кому посчастливилось получить официальное разрешение, растягивается на часы, проведённые не только в дороге, но и в очередях на контрольно-пропускных пунктах на разделительной бетонной стене. Кому повезло меньше, те каждый день в буквальном смысле рискуют жизнями и свободой, пересекая внутреннюю (но охраняемую пуще внешней) границу в стиле мексиканских мигрантов в Соединённые Штаты: лестницы, лазы в заборах и колючей проволоке, пробежки в скрюченном состоянии - это просто дорога на работу на Западном берегу реки Иордан. «У меня нет другого выбора», - говорит один из рабочих-нелегалов по имени Тайсер Шериф Абу Хадер, 57 лет отроду, двадцать из которых он по шесть дней в неделю едва ли не ползком добирался до работы и с работы домой. - «Если я не буду работать в Израиле, то я попросту умру от голода». Детство в Палестине заканчивается рано, а на смену ему приходит взрослая жизнь с удивительно простыми и понятными истинами - сегодня, после изнурительной работы, просто необходимо быть счастливым с семьёй на пляже Газы, потому что завтра работы может не стать, что будет означать в буквальном смысле смерть от голода.

ЗАПИСКИ СУЛТАНШИ или ЗАМУЖЕМ ЗА ПАЛЕСТИНОЙ. - роман
Часть первая.

1. Судьба

Все началось с того, что я, к полной неожиданности всех своих друзей и родных, десять лет назад вышла замуж за палестинца. Вернее, если уж быть точной, то началось все еще на год раньше. Именно тогда моя лучшая подруга и тезка, Лена из Ташкента, с которой мы вместе учились в университете, нагадала мне роковые перемены.

Через два месяца в твоей жизни появится дальний человек, который изменит твою жизнь так, как ты того не ожидаешь,- с выражением вычитывала она мне из какой-то старинной Книги Судеб, то мечтательно поднимая брови, то заговорнищецки подмигивая. – Слышь, Ленка, - дальний!

Дальний или дельный? – переспросила третья наша соседка по комнате в общежитии, тихоня Наташа. – Может, это бизнесмен какой-нибудь имеется в виду?
- Если бы там был написан дельный, я б его так и прочитала! – Ленка выразительно уставилась на нее. – А тут именно "дальний". Какой-нибудь иногородний, наверное. Или вообще иностранец.
- Ну, это мне не грозит! – уверенно рассмеялась я. Никогда раньше я не представляла себе такой перспективы и даже не имела знакомых иностранцев.

Но видно и вправду там, наверху, все уже было предрешено: ровно через два месяца и три дня я таки встретила своего "дальнего человека".
Дело было в марте, когда сосульки блестят и тают на солнце, под ногами - слякоть, а в голове – весна, и никакие мысли об учебе туда не забредают. Я пришла на дискотеку и вот уже добрых четверть часа оглядывалась по залу, разыскивая в колышущемся море танцующих Ленку и других подруг. Неожиданно прямо над моим ухом раздался мужской голос, силящийся перекрыть громкую музыку:

Посмотришь, так все русские девушки мечтают выйти замуж за американца!
Я обернулась. Без сомнения, высокий симпатичный парень, стоявший слева, обращался именно ко мне.
- Откуда такие выводы? – так-же громко уточнила я.
- Я имею в виду песню, - белозубо улыбнулся он.
Легкий акцент да смугловатый цвет лица выдавали в собеседнике иностранца, но по-русски он говорил на удивление хорошо.

Песню? Я вслушалась. Звучал известный шлягер сезона; "американ бой, американ джой*, уеду с тобой, Москва, прощай!.." – подпевали все в зале хором, дружно прыгая и извиваясь в шальном студенческом плясе. "Все девушки мечтают..." Я улыбнулась.
- Да нет, не все, - ответила, спокойно выдерживая горящий взгляд карих глаз.
- Ну и отлично, - не растерялся мой иностранный собеседник, - тогда мне повезло.

Мы разговорились. Он оказался интересным собеседником, а модная прическа, белозубая улыбка и широкие плечи – все это наверняка не оставляло девушек равнодушными. Во всяком случае, мои одногруппницы, которые вскоре сами меня разыскали, многозначительно и даже несколько завистливо поглядывали на нас. Ленка-же во время медленного танца умудрилась пару раз меня ущипнуть, незаметно подмигивая – мол, одобряю - классный парень!

А вот сама я это знакомство серьезно не восприняла. В моем понятии иностранцы все были одинаковыми – то есть именно такими, как друг пятикурсницы Вали, красивый и свободный марроканец, живший с ней больше двух лет и хладнокровно укативший к себе в Марроко, бросив ее с ребенком на руках. К тому же в почитателях у меня никогда недостатка не было, и к мужскому вниманию я относилась весьма спокойно.

Как бы там ни было, мы с ним протанцевали, просмеялись и проболтали весь вечер; время пролетело незаметно. А потом я исчезла, не дав парню опомниться.

Ушла – и забыла. Но он не забыл. Зная только мое имя (назвать фамилию или адрес я, конечно, отказалась), этот настырный палестинец искал меня по университету почти три недели. Нашел, и – сама не пойму, как это случилось - мы с ним стали встречаться.

Честно говоря, до этого рокового знакомства о Палестине я имела самое смутное представление. Проще говоря – только то, что это какая-то страна, не то африканская, не то южноамериканская. Политика меня, как и многих моих ровестниц, практически не интересовала. И даже то, что мне потом уже в минуты откровения порассказывал новый друг, меня почему-то мало насторожило. Теперь я и сама удивляюсь, как могла так равнодушно относится к своему будущему. Но - с другой стороны - кто-же мог знать, что это она и есть – моя судьба?

Помню, как однажды еще в самом начале наших с ним отношений ко мне привязалась толстая и глупая, но ужасно любопытная однокурсница Лариска. Дело было воскресным утром на общежитской кухне. Мы обе, кутаясь в халаты и позевывая, варили каждая в своей кастрюле неизменную студенческую вермишель. В ожидании, пока она будет готова, я резала и поджаривала сосиски и открывала банку с кабачковой икрой. Лариска-же просто лежала локтями на широком кухонном подоконнике и пялилась на редких утренних прохожих.

Вдруг она обернулась и ни с того ни с сего брякнула:
- Слушай, а этот черненький... иностранец... Ну, длинный он такой, спортсмен... С которым мы тебя вчера в кино встретили, ну?.. – Ее прыщатое лицо исказилось - не то от мук словотворчества, не то – от любопытства.
- А что, собственно, тебя интересует? – напрямик спросила я.
- Нет, ничего, я просто... – она помялась. - Я имею в виду – он не афганец, случайно?
- Нет. Совершенно случайно не афганец. А что?
- Да нет, ничего. Считай, что тебе повезло. Эти афганцы – гады. Женятся на наших девках – разных дурах-блондинках, которые за иностранцами бегают, - а потом увозят их в Афганистан и обменивают там на трактор, представляешь? – Лариска скорчила брезгливую гримасу, отчего ее нос стал похож на клюв хищной птицы. – У них в стране разруха.
- Кто это сказал тебе такое – о тракторах? – подозрительно посмотрела я на нее.
- Знаю. Рассказывали. А этот твой... Он что – араб, что-ли?
- Угу.
- Не из Саудовской Аравии, случайно? Там, говорят, все богатые. Нефть! Одна девка рассказывала, будто бы даже унитазы у них там из золота... Врет, наверное: на такой толчок и садиться было-бы жалко! – И она захихикала, видимо, представляя себя сидящей на золотом унитазе.

Меня вдруг охватил дикий соблазн ответить, что да, мол, именно из Саудовской. И что у них там не только унитазы золотые, но и стекла в окнах из горного хрусталя. Но я сдержалась – а вдруг поверит? Представив себе все возможные последствия, я решила сказать правду (все равно ведь не отвяжется):
- Нет, он из Палестины.
- А родители у него богатые хоть?
- Хоть, хоть, - я неопределенно покачала головой.
- Нет, я серьезно!
- А серьезно... Были богатыми. Ты Иерусалим знаешь?
- Конечно.
- Так вот, там почти пол-города на их земле построено. У его родителей там были оливковые плантации.
- Оливки – это которые маслины? Я однажды попробовала – такая гадость!.. Ну, а потом они эти плантации продали, что-ли?
- Не-а. В 48-м году их евреи раскулачили. – Мне наконец удалось открыть банку, и я вытряхнула икру на тарелку.
- Как это – раскулачили?
- Как-как... Обыкновенно. Забрали – и все.
- Ничего не поняла, - Лариска потрусила головой. – Конфискация имущества или как? Что они там натворили?
- Да ничего они не натворили, - я улыбнулась, глядя на нее. – Просто пришли вооруженные евреи и очистили территорию.
- В смысле? Захватили?
- В смысле - было такое постановление ООН: "подвинуть" арабов в Палестине и освободившуюся территорию заселить евреями из Европы. Так появился Израиль.
- Странное какое-то постановление, – она с сомнением посмотрела на меня. - Правда, что-ли? С ума сойти...– Ну и где-же эти арабы теперь живут?
- А я откуда знаю? – пожала я плечами. - На оставшейся территории живут, кто где снял квартиру. Или, может быть, купили. Есть, вроде, какие-то лагеря беженцев. Там бесплатно построили землянки – или хижины? - для тех, кто без средств остался.
- И этот твой из лагеря, что-ли?
- Нет. Они, говорит, квартиру снимают.
- Пол-Иерусалима имели, а теперь снимают? – недоверчиво протянула она.
Я молча пожала плечами. Разговор начинал действовать мне на нервы.
- Классно! Но им хотя-бы деньгами все это компенсировали?
- Говорю-же тебе – нет. У них там вообще до сих пор оккупация.

Лариска молчала, обалдело уставившись на меня. Я ее окончательно добила. На толстом лице теперь соседствовали недоумение и разочарование. Потешаясь про себя произведенным эффектом, я слила свою вермишель над раковиной и стала собирать со стола вещи.
- Вот такие вот дела, Лариса, - подвела итог разговора, уже направляясь к выходу.
- Слушай, Ленка, - ты издеваешься надо мной, что-ли? – подозрительно спросила она.
- Ну привет! Ты спрашиваешь, я – отвечаю.
Однокурсница недоуменно передернула плечом:
- Тогда я не понимаю – а зачем он тебе сдался? Мало у тебя ухажеров, что-ли? Вон их сколько вьется...
- Не обращай внимания, - посоветовала я ей, - пускай себе вьются.- И вышла.

Осторожно передвигаясь с полными руками по коридору, я злилась: "Дура эта Лариска. И я не лучше. Тоже мне – нашла с кем откровенничать!"
Но в одном Лариска действительно была права: я слишком непрактично на все смотрела. Впрочем, в этом возрасте немногие бывают более "приземленными". И эти разговоры об истории Палестины меня тогда почему-то не пугали. Просто слушала, как очередную сказку из "Тысячи и одной ночи". 1948 год - да моей мамы тогда еще на свете не было!

В общем, мы с моим палестинским арабом так и продолжали встречаться. И скоро стало ясно, что это – судьба.

А от судьбы, как известно, не убежишь.