Я хотела, чтобы вы увидели их молодыми..

Такими, когда они принимали свое судьбоносное решение.. Их и их мужей..

…следуя за своими мужьями и продолжая супружескую с ними связь, они естественно сделаются причастными к их судьбе и потеряют прежнее звание, то есть будут уже признаваемы не иначе, как женами ссыльно-каторжных …» (Из предписания иркутскому гражданскому губернатору).

До 14 декабря 1825 г. были женаты 23 декабриста. После приговора и исполнения казни остались вдовами жены декабристов К. Рылеева и И. Поливанова, умершего в сентябре 1826 г.

11 жен последовали за своими мужьями в Сибирь, а вместе с ними еще 7 женщин: матери и сестры сосланных декабристов.

Почти все уехавшие женщины оставляли в России детей - Волконская оставила сына, Александра Муравьева - четверых, а Александра Давыдова - аж шестерых детей, пристроив их к родственникам.

Вот имена женщин, последовавших за своими мужьями, сосланными на каторжные работы в Сибирь:

Прасковья Егоровна Анненкова (Полина Гебль), Мария Николаевна Волконская,

Александра Ивановна Давыдова, Александра Васильевна Ентальцева,

Камилла Петровна Ивашева, Александра Григорьевна Муравьева,

Елизавета Петровна Нарышкина, Анна Васильевна Розен, Екатерина Ивановна Трубецкая,

Наталья Дмитриевна Фонвизина, Мария Казимировна Юшневская .

Это были очень разные женщины: по своему социальному положению и по возрасту, по характеру и по уровню образования… Но объединяло их одно: они пожертвовали всем ради того, чтобы быть рядом с мужьями в годы испытаний.

Тюрьму, каторгу и ссылку пережили только 8 из них. После указа об амнистии декабристов 28 августа 1856 года вместе с мужьями вернулись только пятеро (М. Волконская, П. Анненкова, Е. Нарышкина, А. Розен, Н. Фонвизина ).

Трое вернулись из Сибири вдовами (М. Юшневская, А. Ентальцева, А. Давыдова ).

А. Муравьева, К. Ивашева, Е. Трубецкая умерли и похоронены в Сибири.

Мария Николаевна Волконская (1805-1863)

П. Соколов "Портрет княгини М. Волконской с сыном Николаем"

ПОД ССЫЛКАМИ - БОЛЬШИЕ СТАТЬИ О НИХ!

Она была самой молодой из жен декабристов. Родилась в семье генерала Н. Раевского, героя Отечественной войны 1812 г. По линии матери - правнучка М.В. Ломоносова.

Получила домашнее образование, свободно говорила на французском и английском языках, играла на фортепьяно и пела, обладала прекрасным голосом.

С 1817 г. с семьей Раевских дружил Пушкин, особенно дружеские отношения у них были во время южной ссылки Пушкина, он посвятил несколько своих стихотворений Марии Раевской: «Редеет облаков летучая гряда…» (1820); «Таврида» 1822); «Ненастный день потух…» (1824); «Буря» (Ты видел деву на скале…).

Ее пением и обаянием был очарован и князь Сергей Волконский. Он часто стал бывать в их доме и, наконец, решился сделать предложение Марии, но через отца и в письменной форме - и через него же получил согласие. А дочери отец сказал: «Кто ж тебя торопит? У вас будет время подружиться.. Князь прекрасный человек …”

В конце 1825 года Мария жила в имении родителей, ожидая ребенка, и не знала о событиях на Сенатской площади, вообще ничего не знала о его участии в тайном обществе. 2 января у них родился сын Николай, а 7 января Волконский был арестован. Его арест, а также арест ее братьев, Александра и Николая, и арест ее дяди Василия Львовича Давыдова от Марии долго скрывали.

В 1825 году Марии Николаевне Волконской исполнилось 20 лет.

П. Соколов "Портрет С. Волконского"

Оправившись после родов, она поехала в Петербург, чтобы увидеться с мужем, но для этого ей понадобилось обращение к императору Николаю I, что она и сделала. А после оглашения приговора декабристам она сразу же приняла решение следовать за мужем. Ее отговаривали все родные, отец даже согласен был на ее развод с Волконским, но все было тщетно: Мария впервые ослушалась отца. А когда ее спросили, уверена ли она, что возвратится, она ответила: «Я и не желаю возвращаться, разве лишь с Сергеем, но, Бога ради, не говорите этого моему отцу».

Когда Мария с разрешением на выезд в Сибирь пришла к отцу, он в гневе сказал ей: «Я тебя прокляну, если ты через год не вернешься «… И только в 1829 году, перед смертью, он назвал свою любимую дочь “самой удивительной женщиной, которую когда-либо знал”.

22 декабря 1826 г. княгиня Волконская выезжает к мужу в Сибирь. По пути она останавливается в Москве у родственницы Зинаиды Волконской, которая устраивает вечер в честь нее. На этом вечере присутствовал Пушкин.

…Первое свидание с С. Волконским, который находился в Благодатском руднике, произошло на виду у всех. Мария встала на колени перед мужем и поцеловала его кандалы…

Вместе с Е. Трубецкой она поселилась в крестьянском доме. Они помогали своим мужьям, а также другим декабристам всем, чем только могли: готовили им пищу, чинили белье, поддерживали связь с родственниками, писали письма. Их очень уважали местные жители, они умели создать вокруг себя атмосферу доброжелательности, уюта, их поведение отличалось полным отсутствием аристократического высокомерия. Они помогали деньгами и одеждой даже беглым разбойникам, которые, будучи пойманными, не выдали их.

Все, что получали декабристы от родственников, распределялось поровну между всеми, они жили там одной семьей.

1828-1829 годы были для Марии Волконской годами потерь: умирает их сын Николай, отец, генерал Раевский, а также новорожденная дочь Софья. Но в 1829 г. с каторжников снимают кандалы, их переводят в Петровский завод, где они получают разрешение поселиться вместе с мужьями в тюрьме. Укаждого была своя комната, которую они старались украсить как можно более по-домашнему.

Комната Волконских в Петровском заводе

А еще через некоторое время всем семейным декабристам разрешили поселиться вне тюрьмы, и жизнь их постепенно стала налаживаться. У них рождаются дети: Михаил и Нелли. В 1835 г. Николай I освобождает Волконского от каторжных работ, и семья уезжает на поселение в село Урик, недалеко от Иркутска. Когда их сын Михаил поступил в гимназию, она вместе с детьми поселяется в Иркутске, а через год приезжает и Сергей Волконский. Их дом становится первым салоном в городе, где проводятся музыкальные и литературные вечера, собирается интеллектуальная гостиная.

Даггеротипы декабристов здесь -

В год коронования Александра II приходит известие об амнистии декабристов. Из 120 человек возвращаются только 15… В их числе семья Волконских. Их сыну Михаилу возвращен княжеский титул.

Но Мария уже тяжело больна. Несмотря на проведенное за границей лечение, в 1863 г. она умерла. Сергей Волконский пережил ее на 2 года. Его похоронили, согласно завещанию, в ногах у жены в селе Воронки под Черниговом…

Екатерина Ивановна Трубецкая (1800-1854)

Н. Бестужев "Портрет Екатерины Трубецкой"

«Двумя главными центрами, около которых группировались иркутские декабристы, были семьи Трубецких и Волконских, так как они имели средства жить шире, и обе хозяйки — Трубецкая и Волконская своим умом и образованием, а Трубецкая — и своею необыкновенною сердечностью , были как бы созданы, чтобы сплотить всех товарищей в одну дружескую колонию…», - так писал Н.А. Белоголовый, современник и друг некоторых декабристов, врач по профессии, автор мемуаров.

Екатерина Ивановна Трубецкая, урожденная Лаваль, - дочь французского эмигранта, члена Главного правления училищ, позднее — управляющего 3-й экспедицией особой канцелярии Министерства иностранных дел. Мать ее - из очень богатой семьи. Екатерина (как и ее две сестры) получила прекрасное образование, подолгу жила в Европе.

Семья Лавалей была известна в Петербурге не только богатством, но и своим культурным уровнем: Лавали собрали большую художественную коллекцию - полотна Рубенса, Рембрандта, античные мраморные статуи, греческие вазы, коллекцию египетских древностей, фарфоровую посуду с вензелями, домашнюю библиотеку размером в 5 тысяч книг… В их доме устраивались великолепные балы, дипломатические приемы, ставились спектакли, проводились праздники, литературные и музыкальные вечера с участием известных артистов, изысканные обеды до 600 человек. Здесь перебывал весь петербургский свет во главе с императором Александром I, здесь читали свои сочинения Карамзин, Жуковский, Грибоедов, Вяземский, Пушкин…

Екатерина была невысокой, полноватой и обаятельной резвушкой с прекрасным голосом. С князем Сергеем Петровичем Трубецким познакомилась в Париже, Трубецкой был на десять лет ее старше, он был знатен, богат, умен, образован, прошел войну с Наполеоном и дослужился до полковника. Одно обстоятельство омрачало этот счастливый брак: у них не было детей.

Екатерина знала об участии мужа в тайном обществе, при ней открыто велись разговоры о необходимости переустройства общества. Но для нее был неприемлем террор и насильственные действия, она говорила Муравьеву-Апостолу: «Ради бога, подумайте о том, что вы делаете, вы погубите нас и сложите свои головы на плахе».

Она первая из жен декабристов добилась разрешения отправиться за мужем в ссылку.

«Я, право, чувствую, что не смогу жить без тебя. Я все готова снести с тобою, не буду жалеть ни о чем, когда буду с тобой вместе.
Меня будущее не страшит. Спокойно прощусь со всеми благами светскими. Одно меня может радовать: тебя видеть, делить твое горе и все минуты жизни своей тебе посвящать. Меня будущее иногда беспокоит на твой счет. Иногда страшусь, чтоб тяжкая твоя участь не показалась тебе свыше сил твоих… Мне же, друг мой, все будет легко переносить с тобою вместе, и чувствую, ежедневно сильнее чувствую, что как бы худо нам ни было, от глубины души буду жребий свой благословлять, если буду я с тобою» (Из письма Екатерины Трубецкой мужу в Петропавловскую крепость, декабрь, 1825 г.).

На следующий же день после отправки Трубецкого на каторгу выехала в Сибирь и она. Ее родители, в отличие от Волконских, поддержали ее. Отец даже отправил с ней своего секретаря, но тот не выдержал суровой дороги и, добравшись уже до Красноярска, вернулся обратно в Петербург, а потом вообще покинул Россию

В сентябре 1826 г. она прибыла в Иркутск, а мужа уже с партией ссыльных отправили в Нерчинские рудники, о чем она не знала. В Иркутске Трубецкая провела 5 месяцев, все это время губернатор Цейдлер, по предписанию из Петербурга, уговаривал её вернуться назад. Однако Екатерина Ивановна оставалась твердой в своём решении. Через некоторое время туда же прибыла и Мария Волконская.

Только в феврале 1827 г. состоялась встреча Екатерины и Сергея Трубецких в Благодатском руднике.

Дом Трубецкой и Волконской в Благодатском руднике

Вместе с Марией Волконской за 3 рубля 50 копеек они поселились в покосившейся хибаре со слюдяными окнами и дымящей печкой. «Ляжешь головой к стене - ноги упираются в двери. Проснешься утром зимним - волосы примерзли к бревнам - между венцами ледяные щели «. Через щель в тюремном заборе Екатерина Трубецкая увидела своего князя, в кандалах, худого и осунувшегося, заросшего бородой, в оборванном тулупчике - и упала в обморок.

Первые месяцы в Благодатском руднике были самыми тяжелыми для них. Каково было выросшей в роскоши во дворце женщине самой топить печку, носить воду, стирать белье, готовить еду, штопать одежду мужу. Она отдала заключенным все свои теплые вещи, а сама ходила в истрепанных башмаках и обморозила ноги.

Из мемуаров декабриста Е.П. Оболенского: «Прибытие этих двух высоких женщин, русских по сердцу, высоких по характеру, благодетельно подействовало на нас всех; с их прибытием у нас составилась семья. Общие чувства обратились к ним, и их первою заботою были мы же. С их прибытием и связь наша с родными и близкими сердцу получила то начало, которое потом уже не прекращалось, по их родственной почтительности доставлять родным те известия, которые могли их утешить при совершенной неизвестности о нашей участи.

Но как исчислять все то, чем мы им обязаны в продолжение стольких лет, которые ими были посвящены попечению о своих мужьях, а вместе с ними и об нас?

Как не вспомнить и импровизированные блюда, которые приносились нам в нашу казарму Благодатского рудника - плоды трудов княгинь Трубецкой и Волконской, в которых их теоретическое знание кухонного искусства было подчинено совершенному неведению применения теории к практике. Но мы были в восторге, и нам все казалось таким вкусным, что едва ли хлеб, недопеченный княгиней Трубецкой, не показался бы нам вкуснее лучшего произведения первого петербургского булочника».

В сентябре 1827 г. декабристов перевели в Читу, где условия значительно облегчились. Для жен декабристов выстроили целую улицу деревянных домиков и назвали ее Дамской. А в 1829 г. декабристам разрешили снять кандалы.

В Чите у Трубецких появился первый ребенок: дочь Александра. И это было настоящим чудом после 9 лет бездетного брака. А затем дети у них стали появляться один за другим. В конце 1839 г. по отбытии срока каторги Трубецкой вышел на поселение в маленькое бурятское село Оёк Иркутской губернии. Там князь Трубецкой начал заниматься сельским хозяйством, познакомился с крестьянами и их бытом, стал заниматься садоводством, охотой, вел дневник наблюдений за птицами и природными явлениями и даже участвовал в разработке золотоносных приисков. А Екатерина Ивановна воспитывала детей, обучала их грамоте, языкам, музыке, пению.

В 1845 году семье Трубецких разрешили поселиться в Иркутске. Дом помогла купить графиня Лаваль, мать Трубецкой.

Дом Трубецких в Иркутске

Всего в Сибири у них родилось 9 детей, но пятеро из них умерли в малолетнем возрасте, в живых осталось три дочери - Александра, Елизавета и Зинаида и сын Иван. В семье Трубецких воспитывались также сын политического ссыльного Кучевского, две дочери декабриста Михаила Кюхельбекера. Всем хватало места в этом гостеприимном доме. В период проживания в Иркутске декабристы так описывали Екатерину Ивановну: «В простом платье, с большим вышитым белым воротником, широкая коса уложена корзинкой вокруг высокой черепаховой гребенки, спереди, с обеих сторон спускаются длинные, завитые локоны, лучистые глаза, искрящиеся умом, сияющие добром и божьей правдой».

Всем обездоленным в Иркутске был известен дом Трубецких. Екатерина Ивановна всегда оказывала помощь бедным крестьянам, не жалела пожертвований для церкви. Все окрестное население шло к ней за лекарствами, которые она получала из Петербурга и раздавала больным. Многие современники называли Екатерину Ивановну олицетворением неистощимой доброты, удивительным сочетанием тонкого ума и доброго сердца.

До амнистии Екатерина Трубецкая не дожила 2 года: она умерла 14 октября 1854 г. от рака легких. На ее похороны пришел весь город - от бедноты до генерал-губернатора Восточной Сибири. Ее похоронили в ограде Знаменского монастыря рядом с умершими детьми.

Князь очень горевал о жене, перестал бывать в обществе и даже не хотел уезжать из Иркутска после амнистии. Но его уговорили сделать это ради сына, которому было всего 13 лет и которому надо было дать хорошее образование. Перед отъездом он долго рыдал на могиле жены.

Анна Васильевна Розен (1797-1883)

Ее отец, В.Ф. Малиновский, был первым директором Царскосельского лицея. Лицеисты с большим уважением и любовью относились к Малиновскому, ценя его ум и доброту.

Анна получила хорошее образование, знала иностранные языки (английский и французский), много читала. С будущим мужем Андреем Евгеньевичем Розеном она познакомилась через своего брата Ивана - они оба были офицерами и участвовали в Итальянском походе.

Брак Розенов был очень счастливым, отличавшимся взаимопониманием, нежностью, родством интересов и взглядов на жизнь.

Декабрист Андрей Евгеньевич Розен

Он не состоял в тайном обществе, но накануне восстания был приглашен на совещание к Рылееву и князю Оболенскому, которые просили его в день новой присяги императора привести на Сенатскую площадь как можно больше войск. В ночь на 14 декабря Андрей Розен рассказал жене о готовящемся восстании, в котором он будет принимать участие. Во время восстания он не выполнил приказ усмирять восставших.

Его арестовали 22 декабря 1825 г. и заключили в Петропавловскую крепость, он был приговорен к 10 годам каторжных работ. Позже срок был сокращен до 6 лет. Провожать мужа на каторгу Анна Васильевна Розен пришла с сыном, которому было 6 недель от роду. Она хотела немедленно ехать за ним в Сибирь, но он сам попросил ее о том, чтобы она побыла с сыном хотя бы до тех пор, когда он начнет ходить и говорить. Когда мальчик немного подрос, его забрала на воспитание родная сестра Анны Васильевны, Мария, и в 1830 г. Анна отправилась в Сибирь, сначала в Петровский завод, где у них родился сын Кондратий (названный в честь Рылеева), а в 1832 г. на поселение в Курган. По пути из Читы в Курган у них родился третий сын, Василий.

Дом декабриста Розена в Кургане (современное фото). Сейчас здесь Школа искусств

В Кургане уже жили другие декабристы: первым поселился декабрист И.Ф. Фохт, проживший здесь двенадцать лет, затем В.Н. Лихарев, М.А. Назимов и др. Розены сначала жили на квартире, а потом купили дом с большим садом. «Мало садов, мало тени и зелени», - сказал он после прибытия в Курган.

Здесь Андрей Евгеньевич занялся сельским хозяйством, а также начал писать мемуары «Записки декабриста», которые считают самыми достоверными и полными материалами об истории декабризма.

В 1870 г. в Лейпциге были изданы «Записки декабриста». Этот труд А.Е. Розена опубликовап Н.Некрасов.

Анна Васильевна воспитывала детей, занималась медициной. Они выписывали из Петербурга много литературы, в том числе и медицинской. В Кургане семья прожила 5 лет, в 1837 г. группу декабристов отправили рядовыми в действующую армию на Кавказ. Среди них отправился туда и А.Е. Розен с семьей.

После амнистии 1856 г. семья Розена живет на Украине, Андрей Евгеньевич занимается общественной работой. Почти 60 лет эта счастливая семья жила в мире и согласии, несмотря на выпавшие им превратности судьбы, и умерли они почти вместе, с разницей в 4 месяца.

Прасковья Егоровна Анненкова (1800-1876)

Портрет работы П.Ф. Соколова. 1825г

Н. Бестужев "Портрет Прасковьи Анненковой" 1836г

Родилась в Лотарингии, в замке Шампиньи (Франция). В девичестве Жанетта Полина Гебль. Ее отец был наполеоновским офицером, награждён орденом Почётного легиона.

Она приехала в Москву в 1823 г. на работу в качестве модистки торговой фирмы «Дюманси». Магазин фирмы «Дюманси» часто посещала А.И. Анненкова, ее всегда сопровождал сын, Иван Анненков, в то время блестящий офицер и красавец. Молодые люди сразу заметили друг друга, вспыхнула любовь. Анненков был единственный наследник громадного состояния, и Полина прекрасно понимала, что его мать никогда не даст согласия на неравный брак. Несмотря на это, Анненков предлагал ей обвенчаться тайно, но Полина не дала на это согласия. 19 декабря 1825 года И. А. Анненков был арестован (он был членом Северного общества), отправлен в Выборгскую, а затем в Петропавловскую крепость. На следствии вёл себя достойно. Осуждён по II разряду и приговорён к 20 годам каторжных работ, позднее срок сократили до 15 лет.

И. А. Анненков. Портрет работы Бестужева. Читинский острог. 1828г

Всё это время Полина находилась в Москве. Она знала о событиях в Петербурге, переживала, но она была беременна и скоро должна была родить. Сразу же после рождения дочери она едет в Петербург и ищет возможности встретиться с Анненковым, платит унтер-офицеру, чтобы он передал ему записку. Она снова возвращается в Москву к матери Анненкова и просит, чтобы та помогла сыну, используя все свои связи, а в это время сам Анненков, не получая некоторое время никаких вестей от Полины, пытается покончить с собой: он думает, что Полина его бросила. Его едва спасают.

10 декабря Анненкова отправляют в читинский острог, а Полина сразу же начинает ходатайствовать о разрешении отправиться вслед за ним. Узнав, что император будет на маневрах у города Вязьмы в мае 1827 г., Полина едет туда и, прорвавшись к императору, падает перед ним на колени. Император Николай I был тронут силой любви этой иностранки, почти не знавшей русского языка и собравшейся в Сибирь вслед даже не за мужем, а за любимым человеком. Он сказал ей:

Это ведь не ваша родина, сударыня! Вы будете там глубоко несчастны.

Я знаю, государь. Но я готова на всё!

Оставив дочь у матери Анненкова, она отправилась в Сибирь. В Иркутске Цейдлер задержал её, уговаривая вернуться, как раньше уговаривал Трубецкую и Волконскую. Но Полина была непреклонна и в конце февраля последовала дальше. Приезд Полины был очень важен для Анненкова. «Без неё он бы совершенно погиб», - писал декабрист И.Д. Якушкин.

4 апреля 1828 года в деревянной Михайло-Архангельской церкви Читы состоялось венчание Полины с Иваном Александровичем. Только на время венчания с жениха были сняты кандалы.

16 мая 1829 года у них родилась дочь Анна. В 1830 году - Ольга. Сыновья: Владимир, Иван, Николай. Всего у нее было 18 родов, но выжили только 6 детей. История любви Полины Гёбль и Ивана Анненкова стала основой романа А. Дюма «Учитель фехтования», а режиссёр В. Мотыль рассказал об их любви в кинофильме «Звезда пленительного счастья». Композитор Ю. А. Шапорин написал оперу «Декабристы», которая в первой редакции называлась «Полина Гёбль».

Полина - живая, подвижная, трудолюбивая - с утра до вечера занималась хозяйством: сама готовила, ухаживала за огородом, помогала всем, чем только могла, учила жён декабристов готовить и вести хозяйство. Часто по вечерам её новые подруги приходили к ней в гости, Полина заражала всех своим оптимизмом, рядом с ней было легко и уютно.

Художник А.Померанцев. 1852г

Потом был Петровский завод, село Бельское Иркутской губернии, Туринск… И везде вслед за мужем ехала Полина с детьми. С 1839 г. Анненкову было разрешено поступить на службу, в 1841 г. они переезжают в Тобольск, где и живут до самой амнистии (1856 г.), а после нее - в Нижнем Новгороде, где их посетил А. Дюма и где они прожили остальные счастливые 20 лет своей жизни. Жить в столицах им было запрещено.
Полина Анненкова продиктовала дочери Ольге воспоминания о своей жизни. Ольга Ивановна перевела их с французского и издала в 1888 году.

Иван Александрович служил чиновником по особым поручениям при губернаторе, был членом комитета по улучшению быта помещичьих крестьян, участвовал в подготовке реформ, работал в земстве, избирался в мировые судьи.
Пять сроков подряд нижегородское дворянство избирало Анненкова своим предводителем. Полина была избрана попечительницей нижегородского женского Мариинского училища.

Александра Григорьевна Муравьева (1804-1832)

П. Соколов "Портрет А.Г. Муравьевой"

Декабристы называли Александру Муравьеву своим ангелом-хранителем. В ней действительно было что-то поэтически-возвышенное, хотя и была она простодушна и необыкновенно естественна в отношениях с людьми.

Она была дочерью действительного тайного советника Григория Ивановича Чернышева и сестрой декабриста З.Г. Чернышева. Жена Никиты Муравьева.

Когда мужа арестовали, она ждала третьего ребёнка, но решила следовать за мужем, получила разрешение 26 октября 1826 г. Оставив у свекрови троих малолетних детей, отправилась в Сибирь. Проездом в Москве виделась с Пушкиным, который передал ей свои стихи, адресованные декабристам, «Во глубине сибирских руд…» и послание к И. Пущину («Мой первый друг, мой друг бесценный…».

Александра Григорьевна прибыла в Читинский острог в феврале 1827 года. Как могла, скрашивала она жизнь не только своего мужа, но и остальных декабристов. В Сибири у них родилось трое детей, но выжила только одна дочь Софья.

П.Ф. Соколов, портрет Н. Муравьева, 1824 г.

Умерла она в Петровском заводе, ей было всего 28 лет.

Часовня в Петровском заводе над могилой А. Муравьевой

Над могилой А. Муравьёвой муж построил часовню, в которой, говорят, светилась неугасимая лампада еще 37 лет после ее смерти.

Александра Ивановна Давыдова (1802-1895)

А.И. Давыдова

Об этой женщине известно меньше всех. Она была дочерью губернского секретаря И.А. Потапова. Необыкновенно кроткая и милая, она была пленена раз и навсегда лейб-гусаром, весельчаком и остроумцем Василием Давыдовым.

Усадьба Давыдовых в Каменке Киевской губернии была их родовым имением, с которым связаны имена многих декабристов, Пушкина, Раевского, генерала Орлова, Чайковского. Василий Львович Давыдов, отставной полковник, участник Отечественной войны 1812 года, был членом тайного Южного общества, председателем Каменской управы Тульчинской Думы. В его доме и жила Александра, но обвенчались они только в 1825 г., когда у них родился пятый ребенок.

Когда Василий Давыдов был осужден по I разряду и отправлен на каторгу, ей было всего 23 года и уже шестеро детей, но она приняла решение следовать за мужем в Сибирь.

«Невинная жена, следуя за мужем-преступником в Сибирь, должна оставаться там до конца». Александра Ивановна решилась на это и, разместив детей у родных, отправилась в путь. Она одна понимала и чувствовала, что ее весельчак муж очень нуждается в ней, т.к. вынесенный приговор сломил его. Позже он писал детям: «Без нее меня уже не было бы на свете. Ее безграничная любовь, ее беспримерная преданность, ее заботы обо мне, ее доброта, кротость, безропотность, с которою она несет свою полную лишений и трудов жизнь, дала мне силу все перетерпеть и не раз забывать ужас моего положения».

Она прибыла в Читинский острог в марте 1828 г. В Чите и в Петровском заводе у них родилось еще четверо детей, а позже, на поселении в Красноярске, еще трое. Семья Давыдовых была одной из самых многодетных семей декабристов.

Давыдов умер в октябре 1855 г. в Сибири, не дожив до амнистии, которой смогла воспользоваться уже только его семья. А Александра Ивановна вернулась в Каменку. Там в 60-х годах познакомился с ней П.И. Чайковский, который часто бывал в Каменке у своей сестры, бывшей замужем за сыном Давыдовых, Львом Васильевичем.

И вот что писал П.И. Чайковский об Александре Ивановне: «Вся прелесть здешней жизни заключается в высоком нравственном достоинстве людей, живущих в Каменке, т.е. в семействе Давыдовых вообще. Глава этого семейства, старушка Александра Ивановна Давыдова, представляет одно из тех редких проявлений человеческого совершенства, которое с лихвой вознагражлает за многие разочарования, которые приходится испытывать в столкновениях с людьми.

Между прочим, это единственная оставшаяся в живых из тех жен декабристов, которые последовали за мужьями в Сибирь. Она была и в Чите, и в Петровском заводе и всю остальную жизнь до 1856 года провела в различных местах Сибири.

Все, что она перенесла и вытерпела там в первые годы своего пребывания в разных местах заключения вместе с мужем, поистине ужасно. Но зато она принесла с собой туда утешения и даже счастье для своего мужа. Теперь это уже слабеющая и близкая к концу старушка, доживающая последние дни среди семейства, которое глубоко чтит ее.
Я питаю глубокую привязанность и уважение к этой почтенной личности».

Мемуаристы единодушно отмечают «необыкновенную кротость нрава, всегда ровное расположение духа и смирение» Александры Ивановны.

Дети: Мария, Михаил, Екатерина, Елизавета, Петр (был женат на Е.С. Трубецкой, дочери декабриста), Николай. В Сибири родились: Василий; Александра, Иван, Лев (муж сестры П.И. Чайковского), Софья, Вера.

По предложению Бенкендорфа 18 февраля 1842 года Николай l разрешил детей С.Г. Волконского, С.П. Трубецкого, Н.М. Муравьева и В.Л. Давыдова принять в государственные учебные заведения с условием, что дети не будут носитьфамилий отцов, а называться по отчествы, т.е. дети Давыдова должны были называться Васильевы. С предложением согласился только Давыдов. В 1843 году Василий Иван и Лев были приняты в Московский кадетский корпус.

После смерти В.Л. Давыдова его семья с высочайшего разрешения, последовавшего 14 февраля 1856, возвратилась в Европейскую Россию. По манифесту в 1856 дети были восстановлены в правах дворянства, а тем из них, которые при определении в учебные заведения названы по имени отца, возвращена фамилия.

Александра Васильевна Ентальцева (1783-1858)

Портрет Александры Васильевны Ентальцевой из собрания Читинского музея

У нее была очень трудная судьба. Она рано лишилась родителей. Брак с декабристом А.В. Ентальцевым был для нее вторым. Герой Отечественной войны 1812 г., он был членом Союза благоденствия, а затем тайного Южного общества.

Ентальцев Андрей Васильевич (1788-1845 гг.).

Арестован и осужден на 1 год каторжных работ и на поселение в Сибири. Александра Васильевна приехала за мужем в Читинский острог в 1827 г. Она была самой старшей из жен декабристов, ей было 44 года. Жила в доме вместе с Трубецкой и Волконской. В 1828 г. Ентальцева отправляют на поселение в город Березов Тобольской губернии. Жизнь их была очень сложной, материальной помощи ждать было неоткуда, затем их перевели в Ялуторовск.

Еще в Березове, а после и в Ялуторовске на Ентальцева были сделаны ложные доносы, которые не подтвердились, но он должен был эти обвинения опровергать - все это подорвало его душевное здоровье, у него стали проявляться признаки психического заболевания, а в 1841 г. наступило полное помешательство. Он убегал из дома, сжигал все, что попадалось под руку, потом его частично парализовало… Все это время Александра Васильевна ухаживала за мужем и была ему верна. Так продолжалось 4 года.

Когда в 1845 г. муж умер, она попросила разрешения вернуться домой, но ей было отказано, она еще 10 лет прожила в Сибири и только после амнистии переехала в Москву.

До конца жизни она сохранила связь с декабристами, и они не оставляли ее.

Елизавета Петровна Нарышкина (1802-1867)

Н. Бестужев "Портрет Е.П. Нарышкиной" 1832г

Она была фрейлиной Императорского двора и женой декабриста М.М. Нарышкина.

Она из прославленного дворянского рода Коновницыных. Ее отец, Петр Петрович Коновницын, - герой войны 1812 г. Он принимал участие в большинстве военных кампаний, которые вела Россия в конце XVIII - начале XIX века, участвовал в боях при Островне, Смоленске, Валутиной горе. «Военная энциклопедия» XIX века сообщает: «5 августа он защищал в Смоленске Малаховские ворота, причем был ранен, но до вечера не позволил сделать себе перевязки и одним из последних оставил город».

Елизавета была старшим ребенком в семье и единственной дочерью. Два ее брата тоже стали декабристами.

В 1824 г. Елизавета Петровна вышла замуж за полковника Тарутинского пехотного полка М. М. Нарышкина, богатого и знатного светского человека. Он был членом Союза благоденствия, затем Северного общества. Участвовал в подготовке восстания в Москве. Был арестован в начале 1826 года.

Михаил Нарышкин. неизвестный художник, начало 1820х гг

Елизавета Петровна не знала о принадлежности мужа к тайным обществам, и его арест был для нее ударом. М.М. Нарышкина осудили по IV разряду и приговорили к каторжным работам на 8 лет.

У них не было детей (дочь умерла в младенчестве), и женщина решает последовать за мужем. В письме к своей матери Елизавета Петровна написала, что поездка на каторгу к мужу необходима для ее счастья. Только тогда она обретет душевный покой. И мать благословила ее на эту судьбу.

Она приезжает в Читу в мае 1827 г., почти одновременно с ней туда прибывают А.В. Ентальцева, Н.Д. Фонвизина, А.И. Давыдова.

Елизавета Петровна постепенно втягивается в жизнь в изгнании. Она учится вести хозяйство, ходит на свидания с мужем: официально они разрешены 2 раза в неделю, но щели в частоколе острога позволяли разговаривать чаще. Сначала охранники отгоняли женщин, потом перестали это делать.

По вечерам она писала десятки писем родственникам заключенных. Декабристы были лишены права переписки, и жены были единственным каналом, по которому вести о заключенных доходили до их семей. Трудно даже представить, сколько убитых горем людей согрелись этими письмами, написанными женами декабристов из ссылки!

У Нарышкиной был не очень общительный характер, иногда ее воспринимали как гордячку, но стоило только узнать ее поближе, как первое впечатление уходило. Вот как писал о ней декабрист А.Е. Розен: «От роду было ей 23 года; единственная дочь героя-отца и примерной матери, она в родном доме значила все, и все исполняли ее желания и прихоти. В первый раз увидел я ее на улице, близ нашей работы, - в черном платье, с талией тонкой в обхват; лицо ее было слегка смуглое с выразительными умными глазами, головка повелительно поднята, походка легкая, грациозная».

«Нарышкина была не так привлекательна, как Муравьева. Она казалась очень надменной и с первого раза производила неприятное впечатление, даже отталкивала от себя, но зато когда вы сближались с этой женщиной, невозможно было оторваться от нее, она приковывала всех к себе своей беспредельной добротою и необыкновенным благородством характера», - писала П.Е. Анненкова в своих мемуарах.

В 1830 г. она с мужем переселяется в отдельную комнату в Петровском заводе, а в конце 1832 г. уезжают на поселение в Курган. Здесь они покупают дом, М.М. Нарышкин занимается сельским хозяйством и даже содержит небольшой конный завод.

Дом Нарышкиных становится культурным центром, здесь читаются и обсуждаются новые книги, звучит музыка и пение Елизаветы Петровны.

«Семейство Нарышкиных было истинным благодетелем целого края. Оба они, и муж, и жена, помогали бедным, лечили и давали больным лекарства за свои деньги… Двор их по воскресеньям был обыкновенно полон народу, которому раздавали пищу, одежду, деньги», - писал друг Нарышкиных, декабрист Н.И. Лорер, также живший на поселении в Кургане. Не имея своих детей, они взяли на воспитание девочку Ульяну.

В 1837 году, путешествуя по Сибири, в Курган прибыл наследник престола, будущий император Александр II. Его сопровождал воспитатель - знаменитый русский поэт В.А. Жуковский.

Жуковский посещает декабристов, среди которых много его бывших знакомых. Это А. Бригген, семьи Розенов и Нарышкиных.

«В Кургане я видел Нарышкину (дочь нашего храброго Коновницына)… Она глубоко тронула своей тихостью и благородною простотой в несчастии», - вспоминал позже В.А. Жуковский. Декабристы через Жуковского передают ходатайство о разрешении вернуться в Россию. Наследник пишет письмо отцу, но Николай I отвечает: «Этим господам путь в Россию лежит через Кавказ». Через два месяца из Петербурга был получен список шести декабристов, которым было приказано отправиться рядовыми на Кавказ, где велась война с горцами. В этом списке был и М.М. Нарышкин.

Почти все население Кургана собралось в день отъезда декабристов в небольшом березовом лесу на краю города. В честь них был устроен торжественный обед. Елизавета Петровна отправляется за мужем на Кавказ. Михаил Михайлович жил в станице Прочный Окоп. Бывший полковник М.М. Нарышкин был зачислен в армию рядовым. За отличие в 1843 г. получает чин прапорщика. В 1844 году ему было дозволено оставить службу и безвыездно жить с женой в небольшом поместье в селе Высоком Тульской губернии. Эти ограничения были сняты амнистией 1856 года.

Наталья Дмитриевна Фонвизина (1803-1869)

Из дворянской семьи. В девичестве Апухтина.

Ее муж, генерал М.А. Фонвизин, был доставлен в Петропавловскую крепость в январе 1826 г. с царским напутствием: «Посадить, где лучше, но строго, и не давать видеться ни с кем». Отставной генерал-майор Фонвизин, член Северного общества декабристов, был осужден по IV разряду как виновный «в умысле на цареубийство согласием, в 1817 г. изъявленным, в участии в умысле бунта принятием в тайное общество членов». Местами поселения Фонвизиных были Енисейск, затем Красноярск, с 1838 г. - Тобольск.

Наталья Фонвизина в это время была беременна вторым ребенком, старшему сыну Дмитрию было 2 года. Она прибыла в Читу уже в 1827 г. «День для меня незабвенный — после горестной, продолжительной разлуки с другом моим Натальей я увидел ее и ожил душою; не помню, чтобы во все продолжение моей жизни я имел столь сладостные минуты, несмотря на то, что чувства наши были скованы присутствием постороннего человека. Господи! Благодарю тебя из глубины души моей!», - писал М.А. Фонвизин.

Она была младше мужа на 11 лет, но в духовном и нравственном отношении превосходила его. Это был незаурядная личность: в юности она пыталась бежать в монастырь, но затем резко поменяла взгляды и вышла замуж за своего двоюродного дядю. Ее характер сравнивают с характером пушкинской Татьяны Лариной, существует даже мнение о том, что именно она и послужила прообразом этой героини.

Она была очень религиозна, вскоре склонила к вере и мужа. Именно это сближало ее с Ф.М. Достоевским, с которым у нее была душевная и продолжительная переписка.

В 1834 г. Фонвизины уезжают на поселение в Курган, где уже жил декабрист Розен с семьей.

У Фонвизиных в Сибири родилось двое детей, но оба умерли. А оставшиеся старшие сыновья умерли в молодом возрасте (25 и 26 лет). Это было пережить очень тяжело. Наталья Дмитриевна находит утешение в помощи обездоленным, она помогает ссыльным полякам, петрашевцам деньгами, продуктами, теплыми вещами… В их семье воспитывались приемные дети: Мария Францева, Николай Знаменский и др.

В 1850 г. в Тобольске она добилась свидания в тюрьме с Ф. М. Достоевским, М. В. Петрашевским и другими петрашевцами. От Петрашевского она узнала, что её сын Дмитрий также принадлежал к кружку петрашевцев.

В 1853 г. Фонвизины возвращаются на родину и живут в имении брата Марьино Бронницкого уезда Московской губернии с учреждением строжайшего полицейского надзора и воспрещением въезда в Москву и Петербург.

Здесь Фонвизин и умер в 1854 г., похоронен в Бронницах у городского собора.

В 1856 г. Н. Д. Фонвизина ездила в Тобольск, посещала Ялуторовск, где жил И. И. Пущин.

В 1856 г. по манифесту Александра II Пущин был амнистирован, и в мае 1857 года в имении друга И. И. Пущина состоялся брак Пущина с Наталией Дмитриевной.

3 апреля 1859 года Пущин скончался, был похоронен вместе с Михаилом Александровичем Фонвизиным. После смерти Пущина Наталия Дмитриевна переехала из Марьина в Москву. В последние годы жизни была парализована. Умерла в 1869 г. Похоронена в бывшем Покровском монастыре.

Мария Казимировна Юшневская (1790-1863)

М.К. Юшневская

Жена декабриста А.П. Юшневского с 1812 г. Из дворянской семьи. В девичестве Круликовская.

А.П. Юшневский был членом Южного тайного общества, был приговорен к I разряду на пожизненную каторгу.

Петр Христофорович Юшневский

В своем прошении следовать за мужем она пишет: «Для облегчения участи мужа моего повсюду последовать за ним хочу, для благополучия жизни моей мне больше теперь ничего не нужно, как только иметь счастье видеть его и разделить с ним все, что жестокая судьба предназначила… Прожив с ним 14 лет счастливейшей женой в свете, я хочу исполнить священнейший долг мой и разделить с ним его бедственное положение. По чувству и благодарности, какую я к нему имею, не только бы взяла охотно на себя все бедствия в мире и нищету, но охотно отдала бы жизнь мою, чтобы только облегчить участь его».

Прибыла Сибирь только в 1830 г., хотя прошение подала еще в 1826 г. Промедление было связано с тем, что с ней хотела ехать ее дочь от первого брака, но разрешение на это получено не было.

В 1830-1839 годах жила в мужем в Петровском заводе, а затем на поселении в д. Кузьминская недалеко от Иркутска. Воспитывали приемных детей.

В 1844 г. внезапно умирает муж, но Юшневской не разрешено вернуться, она остается в Сибири еще на 11 лет. Вернулась она на родину вдовой и до самой смерти жила под полицейским надзором.

Камилла Петровна Ивашева (1808-1839)

Н. Бестужев "К.П. Ивашева"

Француженка. Ее отец, Ле-Дантю, республиканец по убеждениям, бежал от Наполеона сначала в Голландию, а затем в Россию, в Симбирск. Ее мать, Мари-Сесиль, поступила гувернанткой в семью помещика Ивашева. Так произошло знакомство Камиллы и В.П. Ивашева, будущего декабриста, кавалергардского офицера, художника и музыканта. Он состоял в тайных обществах: Союзе благоденствия и Южного общества. Был приговорен к 20 годам каторжных работ.

Ивашев Василий Петрович

Камилла решила соединить свою судьбу с ним именно в момент его состояния каторжника, она даже заболела от любви, в чем призналась матери, и та пишет письмо Ивашевым: «Я предлагаю Ивашевым приемную дочь с благородной, чистой и любящей душой. Я сумела бы даже от лучшего друга скрыть тайну дочери, если бы можно было заподозрить, что я добиваюсь положения или богатства.
Но она хочет лишь разделить его оковы, утереть его слезы и, не краснея за дочерние чувства, я могла бы говорить о них нежнейшей из матерей, если бы знала о них раньше».

О решении Камиллы приехать к нему в Сибирь Он замыслил опасный и обреченный на провал план побега с каторги. Остановило его в этом намерении известие о твердом желании Камиллы соединить с ним свою судьбу. Ивашев дал согласие на приезд Камиллы, хотя раньше мысль о женитьбе на ней никогда не входила в его планы. Но он был в отчаянии от тягот жизни каторжника.

Камилла пишет императору письмо с просьбой разрешить ей выехать к Ивашеву, в письме есть такие слова: «Я люблю его почти с детства и, почувствовав со времени его несчастья, насколько его жизнь дорога для меня, дала обет разделить его горькую участь».

В июне 1831 г. она выехала в Сибирь. Но она не была женой, она боялась разочарования: в себе, в своей любви… Приехав, она остановилась у Волконской, а через неделю состоялась свадьба с Василием Ивашевым.

Месяц они прожили в отдельном доме, а затем стали жить в каземате мужа. Все полюбили Камиллу, милую, добрую и образованную девушку.

В начале 1839 г. в Туринск приехала мать Камиллы, помогала ей в семейных делах, в воспитании детей, но в декабре этого года Камилла простудилась и умерла от преждевременных родов.

В.Ивашев писал в одном из писем: «В ночь, предшествовавшую нашему горестному расставанию, болезнь, как будто, потеряла силу… голова ее стала свежее, что позволило ей принять с благоговением помощь религии, она дважды благословила детей, смогла проститься с окружающими ее огорченными друзьями, сказать слово утешения каждому из слуг своих.

Но прощание ее со мной и матушкой! … Мы не отходили от нее. Она сперва соединила наши руки, потом поцеловала каждого. Поочередно искала она нас глазами, брала наши руки. Я прижал ее руку к щеке, согревая ее своей рукой, и она усиливалась сохранить подольше эту позу.

В последнем слове вылилась вся ее жизнь; она взяла меня за руку, полуоткрыла глаза и произнесла: «Бедный Базиль», и слеза скатилась по ее щеке. Да, страшно бедный, страшно несчастный! Нет у меня больше моей подруги, бывшей утешением моих родителей в самые тяжелые времена, давшей мне восемь лет счастья, преданности, любви, и какой любви».

Ей был всего 31 год. Ивашев пережил ее всего на 1 год, он скончался внезапно, его хоронили в день ее смерти.

И.И. Пущин, Н.В. Басаргин, Анненковы помогали матери Камиллы и ее детям (Мария, Вера, Петр) , с трудом удалось вывезти детей из Сибири под фамилией Васильевы. Только через 15 лет, после амнистии, им была возвращена фамилия Ивашевы и дворянство.

Я всегда восхищалась судьбой этих женщин, их стойкостью, их мужеством, Великой Любовью, которая жила в их сердце!!

14 декабря 1825 года в Петербурге на Сенатской площади произошло первое в истории России организованное выступление дворян-революционеров против царского самодержавия и произвола. Восстание было подавлено. Пятерых его организаторов повесили, остальные были сосланы на каторгу в Сибирь, разжалованы в солдаты... Жены одиннадцати осужденных декабристов разделили их сибирское изгнание. Гражданский подвиг этих женщин - одна из славных страниц нашей истории.

В 1825 году Марии Николаевне Волконской исполнилось 20 лет. Дочь прославленного героя Отечественной войны 1812 года генерала Раевского, красавица, воспетая Пушкиным, жена князя генерал-майора Волконского, она принадлежала к избранному обществу выдающихся по уму и образованию людей. И вдруг - крутой поворот судьбы.

В начале января 1826 года Сергей Волконский заехал на сутки в деревню к жене, ожидавшей первенца. Ночью разжег камин и стал бросать в огонь исписанные листы бумаги. На вопрос испуганной женщины: «В чем дело?» - Сергей Григорьевич бросил:- «Пестель арестован». «За что?» - ответа не последовало...

Следующее свидание супругов состоялось лишь через несколько месяцев в Петербурге, в Петропавловской крепости, где арестованные революционеры-декабристы (среди них были князь Сергей Волконский и дядя Марии Николаевны Василий Львович Давыдов) ждали решения своей участи...

Их было одиннадцать - женщин, разделивших сибирское изгнание мужей-декабристов. Среди них - незнатные, как Александра Васильевна Ёнтальцева и Александра Ивановна Давыдова, или жестоко бедствовавшая в детстве Полина Гебль, невеста декабриста Анненкова. Но большая часть - княгини Мария Николаевна Волконская и Екатерина Ивановна Трубецкая. Александра Григорьевна Муравьева - дочь графа Чернышева. Елизавета Петровна Нарышкина, урожденная графиня Коновницына. баронесса Анна Васильевна Розен, генеральские жены Наталья Дмитриевна Фонвизина и Мария Казимировна Юшневская - принадлежали к знати.

Николай I предоставил каждой право развестись с мужем - «государственным преступником». Однако женщины пошли против воли и мнения большинства, открыто поддержав опальных. Они отрешились от роскоши, оставили детей, родных и близких и пошли за мужьями, которых любили. Добровольное изгнание в Сибирь получило громкое общественное звучание.

Сегодня трудно представить себе, чем была Сибирь в те времена: «дно мешка», конец света, за тридевять земель. Для самого быстрого курьера - более месяца пути. Бездорожье, разливы рек, метели и леденящий душу ужас перед сибирскими каторжниками - убийцами и ворами.

Первой - на другой же день вслед за каторжником-мужем - в путь отправилась Екатерина Ивановна Трубецкая. В Красноярске сломалась карета, заболел провожатый. Княгиня продолжает путь одна, в тарантасе. В Иркутске губернатор долго запугивает ее, требует - еще раз после столицы! - письменного отречения от всех прав, Трубецкая подписывает его. Через несколько дней губернатор объявляет бывшей княгине, что она продолжит путь «по канату» вместе с уголовными преступниками. Она соглашается...

Второй была Мария Волконская. День и ночь мчится она в кибитке, не останавливаясь на ночлег, не обедая, довольствуясь куском хлеба и стаканом чая. И так почти два месяца - в лютые морозы и пургу. Последний вечер перед отъездом из дома она провела с сыном, которого не имела права взять с собой. Малыш играл большой красивой печатью царского письма, в котором высочайшим повелением разрешалось матери покинуть сына навсегда...

В Иркутске Волконскую, как и Трубецкую, ожидали новые препятствия. Не читая, она подписала страшные условия, поставленные властями: лишение дворянских привилегий и переход на положение жены ссыльнокаторжного, ограниченной в правах передвижения, переписке, распоряжения своим имуществом. Ее дети, рожденные в Сибири, будут считаться казенными крестьянами.

Шесть тысяч верст пути позади - и женщины в Благодатском руднике, где их мужья добывают свинец. Десять часов каторжного труда под землей. Потом тюрьма, грязный, тесный деревянный дом из двух комнат. В одной - беглые каторжники-уголовники, в другой - восемь декабристов. Комната делится на каморки - два аршина в длину и два в ширину, где ютятся несколько заключенных. Низкий потолок, спину распрямить нельзя, бледный свет свечи, звон кандалов, насекомые, скудное питание, цинга, туберкулез и никаких вестей извне... И вдруг - любимые женщины!

Когда Трубецкая сквозь щель тюремного забора увидела мужа в кандалах, в коротком, оборванном и грязном тулупчике, худого, бледного, она упала в обморок. Приехавшая вслед за ней Волконская, потрясенная, опустилась перед мужем на колени и поцеловала его кандалы.

Николай I отнял у женщин все имущественные и наследственные права, разрешив лишь нищенские расходы на жизнь, в которых женщины должны были отчитываться перед начальником рудников.

Ничтожные суммы держали Волконскую и Трубецкую на грани нищеты. Пищу они ограничили супом и кашей, от ужинов отказались. Обед готовили и отправляли в тюрьму, чтобы поддержать узников. Привыкшая к изысканной кухне Трубецкая одно время ела только черный хлеб, запивая его квасом. Эта избалованная аристократка ходила в истрепанных башмаках и отморозила себе ноги, так как из своих теплых башмаков сшила шапочку одному из товарищей мужа, чтобы защитить его голову от падающих в шахте обломков породы.

Каторжное житье никто не мог рассчитать наперед. Однажды Волконская и Трубецкая увидели начальника рудников Бурнашева со свитой. Выбежали на улицу: под конвоем вели их мужей. По деревне разнеслось: - «Секретных судить будут!» Оказалось, заключенные объявили голодовку, когда надсмотрщик тюрьмы запретил им общаться между собой и отобрал свечи. Но властям пришлось уступить. Конфликт на этот раз разрешился мирно. Или вдруг среди ночи выстрелы подняли на ноги всю деревню: пытались бежать уголовные каторжники. Пойманных били плетьми, чтобы узнать, где они взяли деньги на побег. А деньги-то дала Волконская. Но никто и под пытками не выдал ее.

Осенью 1827 года декабристов из Благодатска перевели в Читу. В читинской тюрьме было более 70 революционеров. Теснота, кандальный звон раздражали и без того измученных людей. Но именно здесь стала складываться дружная декабристская семья. Дух коллективизма, товарищества, взаимного уважения, высокая нравственность, равенство, независимо от разности социального и материального положения господствовали в этой семье. Ее связующим стержнем стал святой день 14 декабря, и жертвы, принесенные ради него. Восемь женщин были равноправными членами этого уникального содружества.

Они поселились близ тюрьмы в деревенских избах, сами готовили еду, ходили за водой, топили печи. Полина Анненкова вспоминала: «Дамы наши часто приходили ко мне посмотреть, как я приготовляю обед, и просили их научить то сварить суп. то состряпать пирог. Когда приходилось чистить курицу, со слезами на глазах сознавались, что завидуют моему умению все делать, и горько жаловались на самих себя за то, что не умели ни за что взяться».

Свидания с мужьями разрешались всего лишь два раза в неделю в присутствии офицера. Поэтому любимым времяпрепровождением и единственным развлечением женщин было сидеть на большом камне напротив тюрьмы, иногда перекинуться словом с узниками.

Солдаты грубо прогоняли их, а однажды ударили Трубецкую. Женщины немедленно отправили жалобу в Петербург. А Трубецкая с тех пор демонстративно устраивала перед тюрьмой целые «приемы»: усаживалась на стул и поочередно беседовала с арестантами, собравшимися внутри тюремного двора. Беседа имела одно неудобство: приходилось довольно громко кричать, чтобы услышать друг друга. Но зато, сколько радости доставляло это заключенным!

Женщины быстро сдружились, хотя были очень разные. Невеста Анненкова приехала в Сибирь еще под именем мадемуазель Полина Гебль: «монаршей милостью» ей разрешено было соединить свою жизнь со ссыльным декабристом. Когда Анненкова повели в церковь венчаться, с него сняли кандалы, а по возвращении опять надели и увели в тюрьму. Полина, красивая и изящная, кипела жизнью и весельем, но все это было как бы внешней оболочкой глубоких чувств, заставивших молодую женщину отказаться от своей родины и независимой жизни.

Общей любимицей была жена Никиты Муравьева - Александра Григорьевна. Ни одна из декабристок, пожалуй, не удостоилась столь восторженных похвал в воспоминаниях сибирских изгнанников. Даже женщины, весьма строгие к представительницам своего пола и столь разные, как Мария Волконская и Полина Анненкова, здесь единодушны:- «Святая женщина. Она умерла на своем посту».

Муравьева стала первой жертвой Петровского завода - следующего после Читы места каторжных работ революционеров. Она умерла в 1832 году двадцати восьми лет. Никита Муравьев стал седым в тридцать шесть - в день смерти жены.

Еще при переходе каторжан из Читы в Петровский завод женская колония пополнилась двумя добровольными изгнанницами - приехали жены Розена и Юшневского. А через год - в сентябре 1831-го состоялась еще одна свадьба: к Василию Ивашеву приехала невеста Камилла Ле-Дантю.

Женщины-декабристки многое сделали в Сибири, Прежде всего они разрушили изоляцию, на которую власти обрекли революционеров. Николай I хотел всех заставить забыть имена осужденных, изжить их из памяти. Но вот приезжает Александра Григорьевна Муравьева и через тюремную решетку передает И. И, Пущину стихи его лицейского друга Александра Пушкина, Стихотворные строки «во глубине сибирских руд» рассказали декабристам о том, что они не забыты, что их помнят, им сочувствуют.

Родные, друзья пишут узникам. Им же запрещено отвечать (право на переписку они получали только с выходом на поселение). В этом сказался все тот же расчет правительства на изоляцию декабристов. Этот замысел разрушили женщины, связавшие заключенных с внешним миром. Они писали от своего имени, копируя иногда письма самих декабристов, получали для них корреспонденцию и посылки, выписывали газеты и журналы.

Каждой женщине приходилось писать десять, а то и двадцать писем в неделю. Нагрузка была столь весомой, что не оставалось времени иногда написать собственным родителям и детям. «Не сетуйте на меня, добрые, бесценные мои Катя, Лиза, за краткость письма моего,- пишет Александра Ивановна Давыдова дочерям, оставленным у родственников.- У меня столько хлопот теперь, и на этой почте столько писем мне писать, что я насилу выбрала время для этих нескольких строк».

Находясь в Сибири, женщины вели непрестанную борьбу с петербургской и сибирской администрацией за облегчение условий заключения. Они называли в лицо коменданта Лепарского тюремщиком, добавляя, что ни один порядочный человек не согласился бы принять эту должность без того, чтоб не стремиться к облегчению участи узников. Когда генерал возражал, что его за это разжалуют в солдаты, те, не замедлив, отвечали: - «Ну что же, станьте солдатом, генерал, но будьте честным человеком».

Старые связи декабристок в столице, личное знакомство некоторых из них с царем удерживали иногда тюремщиков от произвола. Обаяние молодых образованных женщин, случалось, укрощало и администрацию, и уголовников.

Женщины умели поддержать павших духом, успокоить возбужденных и расстроенных, утешить огорченных. Естественно, что сплачивающая роль женщин увеличилась с появлением семейных очагов (с тех пор, как женам разрешили жить в тюрьме), а затем и первых «каторжных» детей - воспитанников всей колонии.

Разделяя судьбу революционеров, отмечая каждый год вместе с ними «святой день 14 декабря», женщины приближались к интересам и делам своих мужей (о которых не были осведомлены в прошлой жизни), становились как бы их соучастниками. «Вообрази, как они мне близки, - писала М. К. Юшневская из Петровского завода, - живем в одной тюрьме, терпим одинаковую участь и тешим друг друга воспоминаниями о милых, любезных родных наших».

Медленно тянулись в изгнании годы. Волконская вспоминала: «Первое время нашего изгнания я думала, что оно, наверное, кончится через пять лет, затем я себе говорила, что это будет через десять, потом через пятнадцать лет, но после 25 лет я перестала ждать, я просила у бога только одного: чтоб он вывел из Сибири моих детей».

Москва и Петербург становились все более отдаленными воспоминаниями. Даже те, у кого мужья умирали, не получали права на возвращение. В 1844 году в этом отказали вдове Юшневского, в 1845-м - Ентальцевой.

Из-за Урала шли новые и новые партии ссыльных. Спустя 25 лет после декабристов везли на каторгу петрашевцев, в их числе и Ф.М.Достоевского. Декабристам удалось добиться свидания с ними, помочь продуктами, деньгами. «Они благословили нас в новый путь»,- вспоминал Достоевский.

Немногие декабристы дожили до амнистии, пришедшей в 1856 году после тридцатилетней ссылки. Из одиннадцати женщин, последовавших за мужьями в Сибирь, три остались здесь навечно. Александра Муравьева, Камилла Ивашева, Екатерина Трубецкая. Последней умерла в 1895 году девяностотрехлетняя Александра Ивановна Давыдова. Умерла, окруженная многочисленным потомством, уважением и почтением всех, знавших ее.

«Спасибо женщинам: они дадут несколько прекрасных строк нашей истории»,- сказал современник декабристок, поэт П.А.Вяземский, узнав об их решении.

Сколько себя помню в юности, выражение «жена декабриста» вызывало у меня какую-то странную дрожь во всем теле. Это из-за книг, которые мы читали по школьной программе, и из-за уроков литературы, на которых нам преподносили этих женщин, как истовых мучениц, пожелавших разделить со своими мужьями наказание ссылкой.

Я даже представляла себе, как она должна выглядеть: женщина с печальным, но непоколебимым лицом, пронзительным взглядом и уверенной поступью, бродящая в полушубке по снежным просторам России, а рядом с ней в кандалах шел ее благоверный муж.

Оказалось, я была недалеко от истины — 11 женщин, которые разделили сибирское изгнание мужей-декабристов, покорно приняли на себя не только бедноту и серость, но и лишнее их всяческих привилегий, прав и статуса: Волконская Мария Николаевна, Анненкова Прасковья Егоровна, Ивашёва Камилла Петровна, Муравьева Александра Григорьевна, Нарышкина Елизавете Петровна, Розен Анна Васильевна, Трубецкая Екатерина Ивановна, Фонвизина Наталья Дмитриевна, Шаховская Наталья Дмитриевна, Юшневская Мария Казимировна, Якушкина Анастасия Васильевна.

Устойчивое выражение «жена декабриста» связано с известным в русской истории восстанием, произошедшим 14 декабря 1825 года — подавленным в результате с жестким наказанием бунтовщиков, отправившихся отбывать наказание в Сибирь.

Всего жен декабристов было одиннадцать, и не все из них были знатными, но вне зависимости от статуса они решили отказаться от светской жизни и отправиться вслед за своими мужьями в неизвестность. Конечно, их никто не неволил, как может показаться — у жен декабристов был четкий выбор: либо развестись с «государственным преступником», либо воссоединиться с ним, но отречься от роскоши и отправиться вслед за мужем на каторгу.

За непокорность и верность этих женщин поставили в условия даже страшнее, чем те, в которых пребывали их мужья — это в том смысле, что многие из них оставили уже рожденных детей родителям, перешли на положение жены ссыльнокаторжного, лишились права переписки, а их дети, рожденные уже в Сибири, считались казенными крестьянами. И это — на всю оставшуюся жизнь, потому что даже после смерти своих мужей жены не получали права на возвращение.

И казалась бы эта история и эти женщины святыми мученицами, если бы не одно «но»: именно оно не дает мне теперь покоя, когда я выросла, стала старше и сама отчасти примерила на себя судьбу жены декабриста.

Безрассудная или мудрая?

Мы привыкли считать, что жена декабриста — это «верная жена, которая разделила со своим мужем горе и несчастье и не бросила его в трудный час». Однако, давайте-ка разберемся в этом на примере одной из этих жен - Марии Волконской. Как мы помним, она вышла за своего благоверного будучи моложе его в два раза. Мужа своего Мария практически не знала и, может быть, не имела представления о том, что он участвует в заговоре.

Когда Волконского ссылают в Сибирь, Мария просто молит царя разрешить ей отправиться за ним — и это учитывая, что не так давно родила от него ребенка. Ведь, согласно царскому указу, брать с собой детей не разрешали — они ведь не могли самостоятельно выбрать свою судьбу, да и мучиться им в суровых условиях не было нужды.

Как можно назвать такой поступок? Если разбирать его в контексте вселенской любви к своему мужу и желанию быть с ним — как героизм и подвиг. А если не в нем?

Смотрите сами: если в нынешнем мире женщина откажется от своего ребенка и уедет с супругом в другой город или страну, ее назовут кукушкой, оставившей родное дитя хоть и с родными бабушкой и дедушкой, но все-же оставить. А с женами декабристов это правило не работает? Почему мы воспринимаем поступок большинства из 11 тех женщин, как подвиг, а не безрассудство или равнодушие?

Как по мне, так их решение оставить детей и поехать с мужем в Сибирь было не просто жестоким, а глупейшим! Марию ведь тоже в свое время просил отец, чтобы она оставила мысли о переезде — мол, не на курорт едешь, на что себя обрекаешь и детей своих? И ведь любви особой не было у нее — я сомневаюсь, что девушка понимала и принимала все поступки своего мужа.

За что уважать такую женщину? За то, что она «повелась» на идеи и модную тенденцию кидаться из огня да в полымя? Чтобы потом о ней писали и воспевали твой сильный дух в стихах и строках? Сомнительная польза... Или же нужно уважать Марию за недостаток любви к собственному сыну? Первому, ибо в ссылке она родила на свет еще четверых детей, из которых выжили только двое. И это неудивительно — в условиях Крайнего Севера, без благ, нормальной медицины, права голоса и возможности вернуться назад. О, да, эта жена декабриста точно думала только о благе семьи...

Я смотрела — многие из одиннадцати жен умерли от тяжелых болезней, в нищете и холоде: Волконская - в 1863 году от сердечной болезни, Екатерина Трубецкая - от рака, Наталья Фонвизина была парализована. Этой ли судьбы они искали? И самое главное, посчитали ли их мужья поступок жен подвигом или тем самым безрассудством? Да и то, что они, уехав в ссылку, перестали «считаться» видными женихами (кто бы на них еще посмотрел потом, кроме родных жен), не могущими рассчитывать на любовь и верность какой-то иной женщин — это нужно учитывать или нет?

В этом смысле благородно поступил Ивана Якушкин: его супруга родила до ареста мужа одного сына, а во время следствия второго. Приговоренный к 20 годам каторги и вечному поселению он настоял, чтобы Анастасия осталась в Европе и воспитывала детей. Лишь в 1831 году Иван Якушкин дал согласие на приезд жены, но государь отказал ей в прошении — оба раза, посчитав, что прошение подано слишком поздно.

Современная декабристка — быть может?

Вы можете со мной не согласиться в некоторых понятиях — я сама бы сделала это десять лет назад, когда считала, что только любовь может спасти мир — любовь к мужчине, и что быть женой декабриста — это жутко круто. А сейчас я думаю, что эти женщины изменили бы свое решение пару лет спустя, окунувшись в бедноту и крах, разлученные с детьми и обрекшие рожденных в ссылке на трудности. Но вернуть ничего было нельзя...

И еще я думаю, что женщина, становясь женой, может поехать за своим мужем на край света, но, становясь матерью, она лишается права безрассудства и этой вселенской любви к мужику. Каким бы он ни был.

Жены декабристов... Какое многогранное это понятие, совмещаемое и безумство, и подвиг, и вечную любовь, и глупость женщин. Ведь многие из них разделяя с мужем тяготы жизни, не разделяли их убеждений. Конечно, у женщин того времени могло их и не быть — этих самых убеждений, а для того, чтобы войти в историю, достаточно было одного выдающегося человека.

Ведь и сегодня мы не знаем всех женщин и жен выдающихся личностей, которые остаются за кадром и иначе воспринимаем поступок тех, кто без оглядки поехал за своими мужьями в Сибирь. Женщины ли нынче не те или, наоборот, они стали умнее, сильнее, мудрее и, превратившись не только в жен, но и личностей, стали думать головой, а не только сердцем? И можно ли рассуждать о тяготах и решениях жен декабристов, не находясь в их положении хоть частично?

Как часто в нынешней жизни мы слышим это хлесткое: «Ты что, жена декабриста, чтобы в такую даль за мужем ехать?». И хотя образ жены декабриста остается в голове образом сильной и преданной женщины, которая разделяет участь своего мужа и идет за ними в нечеловеческую жизнь, на аналогичный поступок решатся сегодня не все.

Не будем перегибать и говорить о том, что быть верной и преданной — такой, как жены декабристов, можно только в суровой глуши или в холоде. Достаточно представить распространенную ситуацию, когда муж по какой-то глупости или по стечению обстоятельств оказывается в финансовой яме, не имея возможности кормить семью, а его жена не убегает от него в сытую жизнь, а остается рядом с милым, поддерживая его и ожидая лучших времен. Это тоже своеобразная каторга, при которой женщина отказывается от благ и возможности жить лучше ради своей любви.

Я могу сказать, что хорошо знаю эту ситуацию. Когда мы начали встречаться с мужем (тогда еще будущим), он был простым барменом, а я работала на телевидении. Спустя месяц отношений, мы стали жить вместе на съемной квартире. Оплачивали ее с его зарплаты, кушали на мою.

Довольно скоро денег хватать не стало, потому что мужу все время ее задерживали, а кушать и платить за жилье нужно было вовремя. Это было первое испытание, которое мы с успехом прошли — и проходим его до сих пор. Как вы знаете, сейчас работой у моего супруга не очень и мы живем на то, что зарабатываю (ттт) я.

Конечно, сегодня мы поселились в доме родителей и многие подумают сейчас, что при таком положении вещей мы катаемся, как сыр в масле: на всем готовом, не думая ни о продуктах, ни о коммунальных платежах. Но это не так: работающих людей в семье прибавилось, но и расходы увеличились. Обычно получается так, что в конце месяца я тяну лямку за всех пятерых — у деда пенсии еще не было, а маминой зарплаты уже нет, истратили. То есть в финансовом плане я очень хорошо понимаю жен декабриста — у них вечно не было достатка, и у меня в то время тоже.

Конечно за одно это назвать меня женой декабриста точно нельзя. Тогда вспомним иное: второе испытание, которое я проходила с мужем на протяжении трех лет, если не больше. В тот период у супруга были сильные проблемы с алкоголем и, как следствие, с глобальным количеством товарищей и друзей и их вечными похождениями по клубам и кабакам после работы.

Мужа я практически не видела, а если и видела, то не всегда трезвым. Вспоминать этот период мне не хочется, а потому описывать в деталях его я не стану. Достаточно того, что я ждала его ночами и утрами, вызволяла из самых разных ситуаций (в том числе и из драк и прочего). Это к той схожести о «яркости» жизни декабристов, следовавших за своими убеждениями, идеалами, ввязывающихся в различные разборки и восстания. Не разделяя убеждений мужа, я все-таки следовала за своей любовью.

Наконец, сама ссылка — испытание третье: без нее разве можно считать жену декабриста таковой? Безусловно, она тоже была — и это была наша поездка в Ташкент почти на год. Это вообще «проблема» нашей маленькой семьи — мы до сих пор не привязаны к одному месту, а вынуждены скитаться по двум странам, как перекати-поле.

Но тот «почти год» был самым сложным на данный период. Потому что в Ташкенте помимо приятного и теплого климата меня не ждало ничего, кроме разочарования, ссор, выяснения отношений и дележки территории. Конечно, ехала я туда за мужем, который ехал за работой, но на совершенно другие «хлеба»: нас очень сильно звала свекровь да и ее старший сын готов был и в огонь и в воду ради своего племянника.

Но время показало иное: мне пришлось, как жене декабриста, отказаться от большинства привычных мне благ — возьмем то же человеческое общение с друзьями, возможность провести хотя бы один день в неделю с близкими людьми, прогулки по магазинам и посещение парикмахерской. Можно много перечислять, но даже купить трусики там для меня было проблемой: свекровь в период бурной своей активности говорила мне, что я не женщина уже, я — мама, и должна думать только о «трусах ребенка», а не о своих. Их вообще у меня может быть всего двое...

Но разве кто-то говорил, что женщина должна перестать быть собой, когда родит? От замухрышки в бигуди и растянутых трениках сбежит любой мужик, даже декабрист, которому и выбирать не из чего. А я иногда не могла даже челку себе в парикмахерской подстричь — так сильно не хватало денег и свободного времени.

Кроме того, меня «лишили» статуса дворянки — назовем это так. Потому что и свекровь, и ее сын спустя пару месяцев, начали испытывать дискомфорт от того, что мы проживали в их квартире. Не говорили вслух, но испытывали — нельзя было уже делать многих вещей, учитывая наличие маленького ребенка в доме.

А как лучше всего было укрепить веру в то, что ты до сих пор в своем доме хозяин? Правильно, указывать на «законное место» тем, кто туда заселился позже — то есть нам. Ругать, учить, воспитывать, закатывать скандалы, истерики, нагружать работой и все время твердить, что мы тут — положенцы.

Постскриптум

В общем, моя каторга была не вечной, но она все же была. Я помню ее хорошо, учитывая некоторые нынешние обстоятельства - нам снова предстоит отъезд в Ташкент на некоторое время, а я опять еду за мужем вместе с ребенком. Конечно, теперь я закалена в боях и могу дать отпор тем, кто пойдет на меня с кочергой, но как же я не хочу этого делать...

Быть женой декабриста — непросто, в каком времени бы ты ни жил. Делать из этого подвиг, конечно, не стоит, потому что мы сами выбираем себе и человека, и принимаем решения — никто ведь не заставляет нас ехать на ту самую «каторгу»? Но все-таки обычные жены отличаются от тех, кто едет за своими мужьями в Сибирь, меняет место жительства, работу, жертвует статусом и уютом, испытывает финансовые трудности, но свято верит в то, что все будет хорошо — так или иначе.

Безусловно, я не считаю себя женой декабриста в прямом смысле - и обстоятельства. слава Богу, не те, и времена тоже, и примерять на себя чужую шкуру тоже не правильно. Но в переносном, образном смысле быть женой декабриста может любая женщина и в любой момент жизни. Терпеть, любить, идти на жертвы, довольствоваться малым и верить в счастливое будущее.

Самое главное, чтобы ваш «декабрь» не длился долго, а за ним скорее следовало и лето, и счастье, и любовь, и вечные блага для вашей семьи.

А вы когда-нибудь считали себя "женой декабриста"? И что вкладываете в это понятие? Считаете ли его (на примере 11 жен) безрассудством или в нем есть какая-то доля благородства и верности? Наконец, кто это - жена декабриста? Преданая женщина, которая не подумав, последует за любовью, или глупышка, которая просто забывает о самой себе?

Декабрь 1825 года принёс Российской Империи не только зимнюю стужу, но и смену монарха. А вместе с этим - попытку государственного переворота, беспрецедентную по своему характеру и сути. Все события эпохи дворцовых переворотов не шли ни в какое сравнение с тем, что случилось в тот день на Сенатской площади Санкт-Петербурга.

Представители дворянства желали не заменить главу государства, а не допустить его восшествие на престол, упразднить самодержавие как форму государственной власти и отменить крепостное право. Одной из предпосылок к такому развитию событий стал непродолжительный, но очень напряжённый период междуцарствия: после кончины императора Александра I на трон должен был взойти его брат Константин, однако Великий князь не спешил принимать присягу, но и не отрекался.

Напряжение в стране нарастало. В итоге Константин Павлович всё же подписал отречение в пользу своего младшего брата - Великого князя Николая Павловича. Как известно из учебников истории и не только из них, попытка декабристов совершить революцию провалилась. Николай I всё-таки занял российский трон, а группа дворян, возглавивших это восстание была заключена под стражу и подвергнута суду со всеми вытекающими из этого последствиями.

Приговор декабристам

Под следствие по делу о восстании на Сенатской площади попали почти 600 человек. Из них многие были приговорены к смертной казни, но некоторым из них приговор заменили ссылкой в Сибирь пожизненно или сроком на 20 лет. В числе сосланных большинство были дворянского происхождения, некоторые - с княжеским титулом.

В связи с тем, что в восстании приняло участие немало военных в офицерских чинах, многие из них были разжалованы в солдаты и сосланы на Кавказ, а также на фронта русско-персидской и русско-турецкой войн. Из почти 170 человек в середине 1830-ых годов домой вернулись чуть больше тридцати.

Подобного никогда прежде не происходило в российской истории и потому современники и даже потомки так и не смогли сформулировать единую объективную оценку этих событий. Кто-то считает этих людей героями, кто-то наоборот осуждает. Так или иначе, прецедент имел место и в значительной мере повлиял на ход истории России.

Жёны декабристов

• Прасковья Егоровна Анненкова (Полина Гебль),
• Мария Николаевна Волконская,
• Александра Ивановна Давыдова,
• Александра Васильевна Ентальцева,
• Камилла Петровна Ивашева,
• Александра Григорьевна Муравьева,
• Елизавета Петровна Нарышкина,
• Анна Васильевна Розен,
• Екатерина Ивановна Трубецкая,
• Наталья Дмитриевна Фонвизина,
• Мария Казимировна Юшневская.

Несмотря на то, что дамы были разного происхождения, возраста, образования и даже различного социального положения, в решении поддержать своих мужей они оказались на удивление единодушны. Не все пережили сибирскую ссылку: после объявления амнистии декабристам 28 августа 1856 года обратно приехали только восемь, пятеро - вместе с мужьями.

Решившись уехать вслед за опальными мужьями в ссылку, дамы лишались всех своих привилегий и титулов. Отныне они стали жёнами ссыльно-каторжных. Впрочем, даже утрата статуса не лишила их силы духа. По-разному отнеслись родные и близкие к решению последовать за мужьями. Некоторых откровенно осуждали и всячески отговаривали, других наоборот поддерживали.

В Сибири дамы занялись тем, что было им дозволено и доступно. Поселившись рядом с местами заключения своих мужей, они, как могли, облегчали им жизнь на каторге: шили и чинили одежду, занимались лечением, в том числе и местного населения. Например, в Чите на средства жён декабристов была организована больница, в которую могли обращаться как заключённые, так и местные жители.

Через некоторое время декабристов с каторжных работ перевели на поселение и с этого момента, кажется, можно говорить о некотором улучшении их бытовых условий. Кроме того, многие из них занялись просветительской работой: обучали крестьянских детей грамоте и письму, а также азам математики. Некоторые обратились к изучению культуры и быта Сибири, собирали сведения по истории края.

Екатерина Трубецкая

Екатерина Ивановна Трубецкая была первой из жён декабристов, принявшей решение отправиться вслед за мужем в Сибирь. Супруг был её на 10 лет старше, но, судя по свидетельствам современников и личным письмам, из которых часть сохранилась, она очень любила мужа и совершила свой отважный поступок не из какого-то расчёта, а исключительно из желания разделить судьбу любимого человека.

Как ни странно, родители поддержали решение Екатерины Ивановны и постарались ей оказать всю возможную поддержку в этом нелёгком начинании. Она выехала в Сибирь буквально через день после отправки её мужа из Петропавловской крепости и уже в сентябре 1826 года добралась до Иркутска.

В Иркутске местным властям удалось задержать её почти на полгода под самыми различными предлогами и уговорами отказаться от своей затеи. Княгиня Трубецкая была непреклонна. С мужем ей удалось встретиться только в феврале 1827 года.

В сентябре 1827 года декабристов перевели в Читу, где условия значительно облегчились. Для жен декабристов выстроили целую улицу деревянных домиков и назвали ее Дамской.

Прасковья Анненкова

Урождённая Жанетта Полина Гебль, пожалуй, самый яркий пример искренней и самоотверженной любви. Будучи простой модисткой французского происходения в московском представительстве торговой фирмы "Дюманси", Полина Гебль познакомилась с молодым наследником семьи Анненковых - Иваном, который часто бывал там с матерью.

Молодые люди полюбили друг друга, но несмотря на все уговоры И.А. Анненкова, девушка отказывалась, понимая, что его семейство не согласится принять такую невестку, как она. Когда же Анненкова арестовали за участие в восстании и приговорили к 20 годам каторги, Полина Гебль приняла решение отправиться за ним.

Ей не давали разрешения, так как она была ему не жена и не родственница. Тогда девушка отправилась к императору. Ей удалось пробиться к нему во время военных маневров. Удивлённый Николай I в ответ на просьбу Полины сказал:

Это ведь не ваша родина, сударыня! Вы будете там глубоко несчастны.

Я знаю, государь. Но я готова на всё! - ответила она.

Ей разрешили ехать. Они поженились 8 апреля 1828 года. Полина прошла вместе с мужем все тяготы ссыльной жизни. После 1856 года, когда Александр II объявил амнистию декабристам, супруги Анненковы переехали в Нижний Новгород, где прожили ещё 20 лет. Самые счастливые в их непростой жизни.

• Свободная электронная энциклопедия Википедия, раздел "Восстание декабристов".
• Свободная электронная энциклопедия Википедия, раздел "Декабристы".
• Материалы сайта "История Российской империи", раздел "Жёны декабристов в ссылке".
• Воспоминания декабристов.
• Н.А. Некрасов, поэма "Русские женщины".
• Александр Дюма, "Учитель фехтования".
• Кинофильм "Звезда пленительного счастья".