Пятого апреля полумиллионная община этнических корейцев, живущих в странах бывшего СССР, отметила родительский день, один из трех дней в году, когда, согласно древним поверьям, следует посещать кладбища, приводить в порядок могилы близких и выполнять поминальные обряды.

Обычно корейцы называют его просто родительским днем, но многим известно и его второе, вернее, исконное название – Хансик, или День холодной пищи. Он наступает на 105-й день после зимнего солнцестояния, то есть выпадает на 5-е апреля, а в високосный год – на 6-е. Но эту поправку советско-постсоветские корейцы, как правило, игнорируют и все равно отмечают 5-го.

Другие дни поминовения – летний праздник Тано и осенний Чхусок не имеют твердой даты, поскольку рассчитываются по лунному календарю, смещающемуся относительно солнечного. Хансик из них главный – летом и осенью к могилам родных приходят не все, но в апреле их посещение обязательно.

ОБРЯДЫ РОДИТЕЛЬСКОГО ДНЯ

С утра на христианских кладбищах Узбекистана появляется множество корейцев, убирающих скопившийся за зиму мусор, подкрашивающих оградки, возлагающих к надгробиям цветы и тут же, рядом, поминающих покойных членов семьи. Нередко в течение дня они успевают побывать на нескольких погостах – у многих родственники похоронены не в одном месте.

Больше всего корейских захоронений в Узбекистане находится в Ташкентской области, где несколько десятилетий назад в знаменитых корейских колхозах проживала основная часть этого национального меньшинства, а также на южной окраине Ташкента, куда корейцы, как правило, перебирались из своих колхозов.

Посещение кладбищ начинается рано – часов в 8. Считается желательным, чтобы до обеда оно уже завершилось. С учетом того что поминальный обряд зачастую повторяется возле нескольких могил, обычно это занимает не один час.

Покончив с хозработами и возложив цветы, корейцы расстилают скатерть или газету и выкладывают на нее угощение – фрукты, куски мяса, рыбу, корейские салаты, печенье, пряники. Обязательно присутствуют рисовые хлебцы, похожие на толстые блины, и вареная курица – целая, с ножками и крылышками.

Одна из женщин посетовала, что некоторые уже не соблюдают обычай – купят в магазине окорочков, и полагают, что так тоже сойдет. (Лично я такого не видел – у всех были целые курицы.)

Съедобные предметы должны быть неразрезанными, и в нечетном количестве. Три яблока, пять бананов, семь пряников, но никак не два и не четыре.

Непременным атрибутом поминального ритуала является водка, часть которой выпивается, а часть наливается в рюмку и трижды льётся на края могилы – подношение духу земли, хозяину кладбища. Обычно это делает старший из мужчин. Обходя с водкой могилу, он берет с собой курицу, которую временно кладет на газету возле каждого из углов надгробной плиты, однако затем забирает ее обратно – вероятно, духу этого хватает. Некоторые, как я заметил, зачем-то кропят водкой и разложенную пищу.

Накрыв «стол», все становятся лицом к изображению на памятнике и совершают три глубоких «земных» поклона. Стоит отметить, что надписи и портреты на корейских надгробиях делаются не со стороны наземной плиты, как у русских, а на противоположной, внешней грани.

После этого все рассаживаются вокруг скатерти и приступают к поминальной трапезе.

Поскольку у многих посетителей близкие обычно покоятся в разных частях кладбища, то, как правило, посидев немного возле одной могилы, люди аккуратно заворачивают курицу, мясо, бананы, апельсины и отправляются к другой – «к брату», «к маме» и т.д. Там церемониал повторяется.

Любопытно, что большая часть куриц и других продуктов так и остаются несъеденными, и их забирают домой, а часть провизии аккуратно складывают в пакет и оставляют возле надгробия – символическое приношение покойным членам семьи.

Оставленное тут же забирают персоязычные цыгане-люли, для которых корейский родительский день – излюбленный праздник, и которые большими группами стекаются к кладбищам. Корейцы на них совершенно не обижаются, добродушно поясняя, что цыгане таким образом тоже к нему приобщаются.

Завершает поминки снова глубокий поклон, но уже однократный.

Кланяются при этом не всем, а избирательно – лишь старшим по возрасту. Так мне объяснил пожилой человек, у которого на кладбище в бывшем колхозе имени Ким Пен Хва, был похоронен брат. Пока более молодые члены его семьи выполняли необходимые поклоны, он стоял в стороне.

По его словам, в возрасте 23 лет тот погиб нелепой смертью. Сказал матери, что скоро вернется, а сам с ребятами пошел к реке, где они стали глушить рыбу: закинули на электролинию проволоку, а ее конец сунули в воду. Брат поскользнулся и нечаянно упал туда, и его убило током.

В БЫВШЕМ КОЛХОЗЕ

Колхоз имени Ким Пен Хва – один из наиболее прославленных корейских колхозов Узбекистана. Когда-то он носил красивое название «Полярная звезда», затем имя своего председателя, а во время независимости был переименован в Ёнгочколи и разделен на ряд фермерских хозяйств.

Православное кладбище бывшего колхоза, а ныне обычного поселка, расположенное в 3-4-х километрах от трассы Ташкент-Алмалык, в народе зовется, конечно, «корейским», хотя на нем есть и несколько русских могил.

Корейцы стран СНГ обычно хоронят умерших на христианских кладбищах, но не вперемешку с русскими и украинцами, а немного обособленно, образуя большие «корейские» участки. Такая картина наблюдается во всем или почти во всем Узбекистане.

Формально большинство узбекистанских корейцев – православные христиане. Они носят русские имена-отчества, сохраняя свои фамилии, хотя у стариков еще попадаются отчества, трансформированные из корейских имен. В последние два десятилетия многие из них перешли в протестантизм под влиянием разного рода проповедников из Южной Кореи, развивших на постсоветской территории бурную деятельность.

Не очень широко известно, что в исторически короткие сроки, буквально в течение полувека, Южная Корея сильно христианизировалась: сегодня 25-30 процентов ее населения считаются христианами того или иного толка.

Кладбище в бывшем колхозе Ким Пен Хва – живой свидетель истории. Примерно половина его территории заброшена. Иногда там встречаются захоронения 1940 годов: кресты из приваренных друг к другу полосок железа, на которых выбиты корейские иероглифы и даты: год рождения – 1863-й, или 1876-й, или еще какой-то, и год смерти. Земля в оградках с такими крестами заросла травой – видать, из родственников уже никого не осталось.

Памятники наглядно передают дух времени: первоначальные кресты из обрезков промышленного железа в 1960-е годы сменяются ажурными, с завитками, со второй половины 1960-х преобладают памятники из бетонной крошки, а с начала 1990-х и уже до наших дней идут стелы из мрамора и гранита.

Охотники за цветным металлом не пощадили надгробий – из них выломаны почти все металлические портреты, изготовленные в 1960-1980-х, остались лишь углубления овальной формы.

Большинство корейских жителей некогда преуспевающего колхоза давно покинули его. По словам оставшихся, уехало процентов восемьдесят, сейчас там живет не более тысячи корейцев. Основная масса перебралась в Ташкент, часть в Россию, некоторые уехали на заработки в Южную Корею. Но на 5 апреля собираются все, кто могут.

Возле одной из могил стояла группа женщин. Оказалось, что одна из них специально прилетела из Испании, другая из Санкт-Петербурга. Многие из тех, с кем я в тот день пообщался, прибыли навестить могилы близких из Ташкента.

Но в основном посетители кладбища были местными. Они с гордостью подчеркивали: «Мы – коренные». Рассказывали, как их семьи привезли в эти места в 1937 году с Дальнего Востока. Вокруг нынешнего поселка были болота, которые им пришлось осушать. Потом они сажали там рис, кенаф, хлопок, добившись невиданных по тем временам урожаев.

Героические свершения пытались увековечить: в центре поселка стоит бюст Ким Пен Хва, дважды героя соцтруда, возглавлявшего колхоз 34 года, есть и музей его имени. Правда, музей все время на замке, а сам центр выглядит запущенным: видны остатки какого-то разрушенного памятника, пустующие здания. Корейской молодежи уже немного – почти вся в городе. «А когда я была маленькая, здесь было множество корейских детей, мы везде бегали, играли», – с грустью поведала женщина лет сорока пяти.

Несмотря на это, обычаи здесь стараются сохранять: на мои расспросы жители поселка отвечали, что в семьях они говорят не только по-русски, но и по-корейски, стараясь, чтобы дети тоже понимали корейский язык, могли на нем общаться.

Один из посетителей кладбища рассказал, что раньше рядом с ними жили представители другого депортированного народа – турки-месхетинцы. Вплоть до погромов 1989 года. По его словам, прибывающие откуда-то узбеки специально подвозили своим алкоголь, всячески накручивали их. Но всё обошлось – власти подогнали БТРы, которые охраняли жителей поселка. В соседних местах тоже удалось этого избежать.

Он выразил сожаление мягкотелостью Горбачева, и его странным решением переселить месхетинцев, а не наказать погромщиков, поскольку тем самым он сделал их действия результативными. Мы с ним сошлись во мнении, что если бы тогда оперативно посадили 15-20 зачинщиков, то вся эта агрессия мгновенно бы заглохла.

ТРАДИЦИИ РАЗМЫВАЮТСЯ

Несмотря на то, что все узбекистанские корейцы отмечают Хансик, большинство из них называет этот день просто по дате – «Пятое апреля».

Говоря о нем и о последующих родительских днях, они прекрасно обходятся без их официальных названий, именуя их по-народному: «завтрак», «обед» и «ужин». На первый все должны приходить на кладбище, на остальные – «обед» и «ужин» – по возможности.

Этот обычай блюдется уже не слишком строго: в больших городах люди все чаще переносят посещение могил предков на воскресенье – до или после дня поминовения – обычно-то Хансик выпадает не на выходной.

Полностью забыта и другая древняя традиция – что в этот день нельзя разводить огонь, готовить на нем и есть горячую пищу, с чем, собственно, и связано его название. Большинство русскоязычных корейцев не имеют об этом ни малейшего понятия.

Справедливости ради надо сказать, что этот обычай исчезает не только в корейской диаспоре стран СНГ. Вот что автор под ником atsman, пишет в своем блоге о том, как Хансик отмечают в Южной Корее:

«Всего лишь несколько лет назад (я застал это время) этот день был общенациональным праздником, и нация отправлялась в родные места дабы совершить полагающийся ритуал. Сейчас всё не так. Хансик уже не выходной день, и люди, не заморачиваясь, позабыв о старинном обряде, как ни в чём ни бывало, едят горячее».

Таким образом, постепенно значение связанных с днем поминовения древних традиций утрачивается, отдельные их элементы размываются. Происхождение и смысл многих ритуалов не могут объяснить даже старики, молодежь знает о них еще меньше. Несмотря на это пятого апреля каждая корейская семья отправляется к могилам родных, наводит порядок и выполняет передающиеся из поколения в поколение обряды.

ПРОИСХОЖДЕНИE ПРАЗДНИКА

В Южной Корее Хансик считается одним из главных народных праздников наряду с Соллалем – корейским Новым годом, Тано и Чхусоком. (То есть, это не просто день поминовения, а самый настоящий праздник.)

Традиция отмечать Хансик пришла в Корею из Китая, где его аналог носит название Цинмин – «Праздник чистого света», и тоже отмечается 5-го апреля. В этот день нельзя готовить горячую еду, можно есть лишь холодные блюда.

Раньше в Китае накануне Цинмина отмечался еще один праздник – Ханьши, «День холодной пищи» (чувствуете созвучие?). Его празднование продолжалось до наступления Цинмина, так что постепенно оба они слились в один.

История «Праздника чистого света» уходит корнями в далекое прошлое. Как и положено, существует романтическая версия его происхождения, восходящая к легенде о благородном Цзе Цзытуе.

Согласно этой истории, некогда китайский правитель княжества Цзинь, желая вернуть разочаровавшегося в службе и решившего удалиться в горы верного слугу Цзе Цзытуя (по-корейски имя звучит Кэ Чхачжу), велел поджечь деревья, чтобы заставить его выйти из леса. Но Цзе не вышел и погиб в огне. Раскаиваясь, властелин запретил разжигать в этот день огонь.

С 2008 года День поминовения усопших является в Китае государственным праздником и объявлен нерабочим. Его отмечают также в Гонконге, в Макао, на Тайване и в Малайзии.

ИСТОРИЯ КОРЁ-САРАМ

В Средней Азии корейцы живут с сентября 1937 года, когда по распоряжению Сталина вся корейская община Дальнего Востока, насчитывавшая около 173 тысяч человек, была депортирована в Казахстан и в Узбекистан.

Однако предыстория их появления в регионе началась задолго до этого.

На территорию России, в Приморье, корейцы стали проникать с 1860 года, когда после поражения, нанесенного Китаю англо-французскими войсками во второй опиумной войне, к Российской империи отошли обширные малонаселенные территории на правом берегу Амура, ныне известные как Приморье. В том числе и 14-километровый участок границы с северной корейской провинцией Хамген Букдо, зависимой от китайских императоров.

И уже в ближайшее время корейские крестьяне, бегущие от голода и нищеты, начали массово переселяться на новоприобретенные российские земли. В 1864 году там появился первый корейский поселок, где жило 14 семейств.

В отчете генерал-губернатора Восточной Сибири М.Корсакова за 1864 год говорилось: «Эти корейцы в первый же год посеяли и собрали столько хлеба, что могли обойтись без всяких с нашей стороны пособий… […] Известно, что люди эти отличаются необыкновенным трудолюбием и склонностью к земледелию».

В 1905 году Япония оккупировала Корею, а в 2010-м аннексировала ее, и на территорию Российской империи стали перебираться политические эмигранты, в том числе остатки разбитых партизанских отрядов, и даже целые подразделения корейской армии.

Новоприбывшие говорили на северо-восточном хамгëнском диалекте северной части Кореи и Китая, отличающемся от сеульского примерно так же, как русский язык отличается от украинского. В начале XX века возникло самоназвание российских корейцев – корë-сарам, очевидно, под влиянием русского названия Кореи, поскольку в этой стране оно давно не используется. (Жители Северной Кореи называют себя чосон сарам, Южной – хангук сарам.) Так стала складываться новая этническая подгруппа.

Переселенцы из Кореи стремились получить русское подданство: это давало большие материальные выгоды, например, можно было получить землю. Для крестьян это был определяющий фактор, поэтому они крестились, принимая православие, – одно из условий получения русского паспорта. Тем и объясняются распространенные среди старшего поколения корейцев имена из церковных святцев – Афанасий, Терентий, Мефодий и т.д.

К 1917 году в российском Дальнем Востоке проживало уже 90-100 тысяч выходцев из Кореи. В Приморье они составляли примерно треть населения, причем в некоторых районах были большинством. Царская власть ни корейцев, ни китайцев, особенно не жаловала, считая их потенциальной «желтой опасностью», которая может заселить новый край быстрее самих русских – со всеми нежелательными последствиями.

Во время гражданской войны корейцы активно участвовали в ней на стороне большевиков, будучи привлеченными их лозунгами о земле, социальной справедливости и национальном равноправии. Тем более что главными союзниками и снабженцами белых были японцы, что автоматически делало первых врагами корейцев.

Гражданская война в Приморье совпала с японской интервенцией. В 1919 году в Корее началось антияпонское восстание, которое было жестоко подавлено. Российские корейцы не остались в стороне и в крае начали формироваться корейские отряды. Начались боестолкновения, рейды японцев по корейским селам. Корейцы массово уходили в партизаны. К началу 1920 года на российском Дальнем Востоке насчитывались десятки корейских партизанских подразделений общей численностью в 3700 человек.

Японские войска остались в крае и после поражения белогвардейцев. Между территорией, занятой войсками Японии и Советской Россией было создано «буферное» государство – Дальневосточная Республика (ДВР), контролировавшаяся Москвой, но вынужденная считаться с требованиями японцев.

С осени 1920 года корейские отряды стали массово прибывать в Приамурье с территории Кореи и заселенных корейцами районов Манчжурии. В 1921 году все корейские партизанские формирования слились в единый Сахалинский партизанский отряд численностью свыше 5 тысяч человек. Находился он, конечно, не на Сахалине, а близ зоны японской оккупации. Несмотря на формальное подчинение властям ДВР, в действительности он никому не подчинялся. Жители жаловались, что его бойцы «творят безобразия, насилуют население».

Один из руководителей партизан Западной Сибири, Борис Шумяцкий, переподчинил отряд себе и назначил его командующим анархиста Нестора Каландаришвили. Шумяцкий задумал сколотить на базе этого отряда Корейскую Революционную Армию и двинуть ее через Манчжурию в Корею.

Это серьезно взволновало руководство ДВР, поскольку ответом могло бы стать мощное японское наступление. «Освободительный поход» был запрещен. Но корейцы, как оказалось, не собирались подчиняться – у них были собственные планы.

Дело кончилось так называемым «амурским инцидентом», когда красные окружили и уничтожили Сахалинский отряд, убив, по одним данным, около 150, по другим – 400 его бойцов и взяв в плен еще около 900. На этом «поход в Корею» завершился.

После разгрома белого движения, вывода японских войск и воссоединения ДВР с РСФСР, переселение корейцев на территорию России продолжалось еще восемь лет – примерно до 1930 года, когда границу с Кореей и Китаем удалось полностью перекрыть, и ее нелегальный переход стал невозможным. С этого времени корейская община СССР извне уже не пополнялась, а ее связи с Кореей оборвались.

Исключением являются корейцы Сахалина – потомки выходцев из южных провинций Кореи, оказавшиеся на территории Советского Союза гораздо позже – в 1945 году, после отвоевания у Японии части этого острова. Они не отождествляют себя с корё-сарам.

ПЕРВЫЕ КОРЕЙЦЫ В УЗБЕКИСТАНЕ

Появление первых корейцев на территории республики зафиксировано еще в 1920-е годы, тогда, согласно переписи населения за 1926 год, в республике проживало 36 представителей этого народа. В 1924 году в Ташкенте был образован Туркестанский краевой союз корейских эмигрантов. Алишер Ильхамов в книге «Этнический атлас Узбекистана» называет его немного иначе – «Союз корейцев Туркестанской республики», и пишет, что он объединял не только представителей корейской общины Узбекистана, но и других республик Средней Азии и Казахстана.

Перебравшись в новообразованную Узбекскую ССР с российского Дальнего Востока, члены этого союза организовали под Ташкентом небольшую сельхозкоммуну, в распоряжении которой было 109 десятин поливной земли. В 1931 году на базе подсобных хозяйств коммуны был создан колхоз «Октябрь», через два года переименованный в «Политотдел». Сведения об этом приводятся в статье Петра Кима «Корейцы Республики Узбекистан. История и современность».

В 1930-е годы в Узбекской ССР уже существовали другие корейские колхозы, созданные добровольными переселенцами за несколько лет до депортации всего корейского населения из Приморья и Хабаровского края. В основном, они занимались рисоводством. По информации А.Ильхамова, в 1933 году только в Верхнечирчикском районе Ташкентской области было 22 таких хозяйства, а в 1934-м – уже 30 хозяйств.

«КОГДА КИТЫ ДЕРУТСЯ»

Но основная масса корейцев оказалась в Средней Азии в результате их депортации с Дальнего Востока в 1937 году – первого опыта в области насильственного переселения народов в СССР.

Сейчас известно, что планы по отселению корейцев из пограничных районов Приморья в отдаленные территории Хабаровского края властями страны вынашивались еще с конца 1920-х. Такая возможность обсуждалась в 1927, 1930, 1932 годах.

Официальная версия депортации была изложена в совместном постановлении Совнаркома и ЦК ВКП (б) «О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края» от 21 августа 1937 года за подписью Молотова и Сталина.

«В целях пресечения японского шпионажа в ДВК, провести следующие мероприятия: … выселить все корейское население пограничных районов ДВК…. и переселить в Южно-Казахстанскую область в районы Аральского моря и Балхаша и Узбекскую ССР», – говорилось в постановлении.

Традиционно причина депортации объясняется тем, что в июле 1937 года японские войска вторглись в Китай, а Корея в то время была частью Японской империи. То есть советские власти предпочли отселить подальше крупную общину, с зарубежными соплеменниками которой вскоре могла бы начаться война.

В последнее время эта версия ставится под сомнение. Ведь корейцы были депортированы не только с Дальнего Востока, но и из центральной части СССР, где они тогда работали или учились. К тому же прекрасно было известно, что с японцами они, мягко говоря, не в дружественных отношениях.

Некоторые исследователи полагают, что выселение было направлено на «умилостивление» японцев, с которыми Сталин в 1937-м пытался сблизиться, как и с нацистской Германией, стремясь извлечь из этого выгоду. Но для сближения нужны были уступки в ее пользу, одной из которых стала продажа за бесценок прав на Китайско-Восточную железную дорогу. Другой уступкой, по мнению профессора МГУ, директора Международного центра корееведения М.Н.Пака, могло быть отселение антияпонски настроенных корейцев.

Высылке предшествовали массовые репрессии. В публикациях на эту тему отмечается, что были уничтожены партийные руководители, практически все офицеры-корейцы, корейская секция Коминтерна и большинство корейцев, имеющих высшее образование.

Депортация была проведена в максимально сжатые сроки. Начиная с сентября 1937-го в течение нескольких месяцев вся корейская община – более 172 тысяч человек – была выселена с Дальнего Востока. Большая ее часть была направлена в Казахстан – 95 тысяч человек, и Узбекистан – 74,5 тысячи. Незначительные группы попали в Киргизию, Таджикистан и Астраханскую область России.

«У нас есть поговорка: «Когда киты дерутся, моллюски дохнут», – сказал мне один кореец, вспоминая о том времени.

В УЗБЕКСКОЙ ССР

Высланных в Узбекистан корейцев разместили на неосвоенных землях Ташкентской области, в Ферганской долине, в Голодной степи, в низовьях реки Амударьи и на берегах Аральского моря.

Здесь были созданы 50 корейских колхозов, кроме того новоприбывшие были расселены по 222 существующим колхозам. В Ташкентской области было 27 корейских колхозов, в Самаркандской – 9, Хорезмской – 3, Ферганской – 6, Каракалпакии – 5.

В основном депортированным отводили заросшие камышом болотистые и солончаковые пустоши, так что начинать им приходилось с нуля. Спешно построенного жилья не хватало – людей селили в школах, сараях и даже конюшнях, а многим пришлось зимовать в землянках. Большинство семей к весне недосчитались кого-нибудь из родных. Особенно пострадали старики и дети – согласно позднейшим подсчетам, треть грудных младенцев не пережила той зимы.

Несмотря на то, что власти предприняли усилия по обустройству новоприбывших и выдали компенсации за утраченное в Приморье имущество, первые годы были для них очень тяжелыми. Однако корейцы не только выжили в этих условиях, но превратили степные и болотистые земли в процветающие поселки и богатые сельскохозяйственные угодья.

Так в Узбекистане возникли знаменитые корейские колхозы «Полярная звезда», «Политотдел», «Северный маяк», «Правда», «Ленинский путь», имени Ал-Хорезми, Свердлова, Сталина, Маркса, Энгельса, Микояна, Молотова, Димитрова, «Заря коммунизма», «Новая жизнь», «Коммунизм», «Гигант» и многие другие, в том числе не менее десятка рыболовецких.

Эти успешные хозяйства стали лучшими не только в Узбекистане, но и во всем Советском Союзе. Критерием признания этого стало количество колхозников, удостоенных звания Героя Социалистического труда. В «Полярной звезде» их было 26, в колхозе имени Димитрова – 22, Свердлова – 20, Микояна – 18, Буденного – 16, «Правде» – 12.

В 1940-1950-е многие корейцы стали самостоятельно переселяться в Узбекистан из Казахстана. По данным переписи 1959 года, в Узбекистане проживало уже 44,1 процента всех советских корейцев, а в Казахстане – 23,6 процента.

Переселение было возможно, потому что, хотя до смерти Сталина, корейцы подвергались официальной дискриминации (в 1945 году на них был распространен статус «спецпереселенцев» – особой категории репрессированного населения), но все же их положение было лучше, чем представителей других депортированных народов – немцев, чеченцев, калмыков, крымских татар и т.д. В отличие от них корейцы могли свободно передвигаться по территории Средней Азии, а, получив специальное разрешение, и за ее пределами, могли учиться в вузах и занимать ответственные посты.

Постепенно их жизнь стала меняться. С середины 1950-х корейская молодежь начала поступать в институты и университеты, в том числе Москвы и Ленинграда. В последующие десятилетия узбекистанские корейцы стали переселяться из сельской местности в города, в первую очередь в Ташкент и его южные «спальные районы» – Куйлюк и Сергели.

Численность корейцев уже не росла так быстро: в городских семьях было не более двух-трех детей. В то же время корейские колхозы переставали быть собственно корейскими – из менее благополучных мест туда переселялись узбеки, казахи, каракалпаки.

К 1970-м корейцы в массовом порядке стали уходить из сферы сельского хозяйства, занимая более высокие ступеньки социальной лестницы. Появились корейцы-инженеры, врачи, юристы, преподаватели, ученые – академики и профессора, некоторые заняли должности республиканских министров и замминистров союзного масштаба.

В конце 1980-х годов численность корейского населения Узбекистана, согласно переписи, достигла 183 тысяч человек. При этом доля людей с высшим образованием среди них была в два раза выше, чем в среднем по СССР. По этому показателю они уступали только евреям.

В НЕЗАВИСИМОМ УЗБЕКИСТАНЕ

С развалом СССР и постепенным сползанием республики в сообщество стран третьего мира многие из корейцев стали уезжать, прежде всего, в Россию. Повыезжал народ и из корейских колхозов, которые, как и все остальные колхозы, были преобразованы в фермерские хозяйства, так что большинство их населения осталось «за бортом».

Тем не менее, многие узбекистанские корейцы приспособились к изменившимся условиям жизни. Значительная их часть преуспела в бизнесе и заняла высокие позиции не только в Узбекистане, но и в Казахстане, в России и других странах СНГ.

Среди корейцев много врачей, предпринимателей, учителей, деятелей сферы ИКТ и ресторанного бизнеса, многие служат в милиции и СНБ, есть известные спортсмены, журналисты, писатели. При этом в Средней Азии они продолжают оставаться наиболее образованным нацменьшинством.

Сколько их сегодня в Узбекистане, доподлинно неизвестно (перепись населения с 1989 года не проводилась). По данным Госкомстата, в 2002 году их было 172 тысячи. По сведениям, которые в 2003 году приводил В.Шин, председатель Ассоциации корейских культурных центров Узбекистана, наибольшие корейские общины были сосредоточены в Ташкенте – около 60 тысяч человек, Ташкентской области – 70 тысяч, в Сырдарьинской области – 11 тысяч, Ферганской – 9 тысяч, в Каракалпакстане – 8 тысяч, в Самаркандской области – 6 тысяч, в Хорезме – 5 тысяч.

В настоящее время, несмотря на то, что многие уехали, корейская община Узбекистана по-прежнему остается крупнейшей в постсоветских государствах, превосходя по численности и казахстанскую и российскую.

(В статье использованы публикации из Интернета.)

Алексей Волосевич

"В Хансик родственники и близкие обязательно посещают кладбище. Они пропалывают сорные травы, убирают и подправляют могилу, сажают деревья. В этот день на могилу приносят еду и совершают деса - поминальный обряд. Считается, что возложение пищи на могилу - это своего рода жертвоприношение предкам с целью задобрить и оказать почтение и внимание бывшим членам семьи.
Неофициально день Хансик считается корейским родительским днем. Рекомендуется идти на кладбище с утра.
Корейцы два раза в год - во время Чусок и Хансик - обязательно посещают кладбище, чтобы помянуть умерших. Они берут с собой еду и водку. Вначале совершается жертвоприношение духу земли - хозяину могилы. Кто-то из старших родственников наливает в рюмку водку и три раза выливает ее рядом с могилой. Затем делают дел - поклон. Только после такой церемонии остальные члены семьи приступают к уборке могилы. Закончив уборку и чистку памятника, родные стелют скатерть, куда кладут еду и водку.
Каждый должен налить в рюмку водку, кланяться дважды, а затем водку выливать у изголовья могилы. Пищу, принесенную с собой, должны попробовать все присутствующие".

День холодной пищи (хансик ) отмечается на 105-й день после зимнего солнцестояния, и по григорианскому календарю приходится на 5-7 апреля. Вместе с Чусоком и Новым годом, а также с подзабытым сейчас праздником Тано (5-й день 5-й луны) День холодной пищи в старой Корее входил в число 4 самых главных праздников календарного цикла - "4 великих празднеств".
Традиция отмечать этот праздник пришла в Корею из Китая. В этот день в доме не полагается разводить огонь. Не является исключением и огонь в очаге, поэтому в этот день приходится есть только холодную пищу. С этим событием и связано название праздника. Традиционно День холодной пищи был днем, когда люди посещали могилы родных, приводили их в порядок после зимы и проводили на могилах жертвоприношение душам предков. Кроме того, в этот день полагалось изготовлять отбивные рисовые хлебцы с полынью (они входили и в состав жертвенной пищи). В наши дни этот обряд, как правило, продолжают соблюдать. Однако поскольку этот праздник не является выходным днем, то в последнее время связанные с ним обряды горожане стали все чаще проводить не в сам День холодной пищи, а в предшествующие празднику или же следующее непосредственно за ним воскресенье.

Обычно корейцы называют его просто родительским днем, но многим известно и его второе, вернее, исконное название – Хансик, или День холодной пищи. Он наступает на 105-й день после зимнего солнцестояния, то есть выпадает на 5-е апреля, а в високосный год – на 6-е. Но эту поправку советско-постсоветские корейцы, как правило, игнорируют и все равно отмечают 5-го.

Другие дни поминовения – летний праздник Тано и осенний Чхусок не имеют твердой даты, поскольку рассчитываются по лунному календарю, смещающемуся относительно солнечного. Хансик из них главный - летом и осенью к могилам родных приходят не все, но в апреле их посещение обязательно.

Обряды родительского дня

С утра на христианских кладбищах Узбекистана появляется множество корейцев, убирающих скопившийся за зиму мусор, подкрашивающих оградки, возлагающих к надгробиям цветы и тут же, рядом, поминающих покойных членов семьи. Нередко в течение дня они успевают побывать на нескольких погостах – у многих родственники похоронены не в одном месте.

Больше всего корейских захоронений в Узбекистане находится в Ташкентской области, где несколько десятилетий назад в знаменитых корейских колхозах проживала основная часть этого национального меньшинства, а также на южной окраине Ташкента, куда корейцы, как правило, перебирались из своих колхозов.

Посещение кладбищ начинается рано - часов в 8. Считается желательным, чтобы до обеда оно уже завершилось. С учетом того что поминальный обряд зачастую повторяется возле нескольких могил, обычно это занимает не один час.

Покончив с хозработами и возложив цветы, корейцы расстилают скатерть или газету и выкладывают на нее угощение - фрукты, куски мяса, рыбу, корейские салаты, печенье, пряники. Обязательно присутствуют рисовые хлебцы, похожие на толстые блины, и вареная курица – целая, с ножками и крылышками.

Одна из женщин посетовала, что некоторые уже не соблюдают обычай – купят в магазине окорочков, и полагают, что так тоже сойдет. (Лично я такого не видел – у всех были целые курицы.)

Съедобные предметы должны быть неразрезанными, и в нечетном количестве. Три яблока, пять бананов, семь пряников, но никак не два и не четыре.

Непременным атрибутом поминального ритуала является водка, часть которой выпивается, а часть наливается в рюмку и трижды льётся на края могилы – подношение духу земли, хозяину кладбища. Обычно это делает старший из мужчин. Обходя с водкой могилу, он берет с собой курицу, которую временно кладет на газету возле каждого из углов надгробной плиты, однако затем забирает ее обратно – вероятно, духу этого хватает. Некоторые, как я заметил, зачем-то кропят водкой и разложенную пищу.

Накрыв «стол», все становятся лицом к изображению на памятнике и совершают три глубоких «земных» поклона. Стоит отметить, что надписи и портреты на корейских надгробиях делаются не со стороны наземной плиты, как у русских, а на противоположной, внешней грани.

После этого все рассаживаются вокруг скатерти и приступают к поминальной трапезе.

Поскольку у многих посетителей близкие обычно покоятся в разных частях кладбища, то, как правило, посидев немного возле одной могилы, люди аккуратно заворачивают курицу, мясо, бананы, апельсины и отправляются к другой – «к брату», «к маме» и т.д. Там церемониал повторяется.

Любопытно, что большая часть куриц и других продуктов так и остаются несъеденными, и их забирают домой, а часть провизии аккуратно складывают в пакет и оставляют возле надгробия – символическое приношение покойным членам семьи.

Оставленное тут же забирают персоязычные цыгане-люли, для которых корейский родительский день - излюбленный праздник, и которые большими группами стекаются к кладбищам. Корейцы на них совершенно не обижаются, добродушно поясняя, что цыгане таким образом тоже к нему приобщаются.

Завершает поминки снова глубокий поклон, но уже однократный.

Кланяются при этом не всем, а избирательно - лишь старшим по возрасту. Так мне объяснил пожилой человек, у которого на кладбище в бывшем колхозе имени Ким Пен Хва, был похоронен брат. Пока более молодые члены его семьи выполняли необходимые поклоны, он стоял в стороне.

По его словам, в возрасте 23 лет тот погиб нелепой смертью. Сказал матери, что скоро вернется, а сам с ребятами пошел к реке, где они стали глушить рыбу: закинули на электролинию проволоку, а ее конец сунули в воду. Брат поскользнулся и нечаянно упал туда, и его убило током.

В бывшем колхозе

Колхоз имени Ким Пен Хва – один из наиболее прославленных корейских колхозов Узбекистана. Когда-то он носил красивое название «Полярная звезда», затем имя своего председателя, а во время независимости был переименован в Ёнгочколи и разделен на ряд фермерских хозяйств.

Православное кладбище бывшего колхоза, а ныне обычного поселка, расположенное в 3-4-х километрах от трассы Ташкент-Алмалык, в народе зовется, конечно, «корейским», хотя на нем есть и несколько русских могил.

Корейцы стран СНГ обычно хоронят умерших на христианских кладбищах, но не вперемешку с русскими и украинцами, а немного обособленно, образуя большие «корейские» участки. Такая картина наблюдается во всем или почти во всем Узбекистане.

Формально большинство узбекистанских корейцев - православные христиане. Они носят русские имена-отчества, сохраняя свои фамилии, хотя у стариков еще попадаются отчества, трансформированные из корейских имен. В последние два десятилетия многие из них перешли в протестантизм под влиянием разного рода проповедников из Южной Кореи, развивших на постсоветской территории бурную деятельность.

Не очень широко известно, что в исторически короткие сроки, буквально в течение полувека, Южная Корея сильно христианизировалась: сегодня 25-30 процентов ее населения считаются христианами того или иного толка.

Кладбище в бывшем колхозе Ким Пен Хва – живой свидетель истории. Примерно половина его территории заброшена. Иногда там встречаются захоронения 1940 годов: кресты из приваренных друг к другу полосок железа, на которых выбиты корейские иероглифы и даты: год рождения – 1863-й, или 1876-й, или еще какой-то, и год смерти. Земля в оградках с такими крестами заросла травой – видать, из родственников уже никого не осталось.

Памятники наглядно передают дух времени: первоначальные кресты из обрезков промышленного железа в 1960-е годы сменяются ажурными, с завитками, со второй половины 1960-х преобладают памятники из бетонной крошки, а с начала 1990-х и уже до наших дней идут стелы из мрамора и гранита.

Охотники за цветным металлом не пощадили надгробий – из них выломаны почти все металлические портреты, изготовленные в 1960-1980-х, остались лишь углубления овальной формы.

Большинство корейских жителей некогда преуспевающего колхоза давно покинули его. По словам оставшихся, уехало процентов восемьдесят, сейчас там живет не более тысячи корейцев. Основная масса перебралась в Ташкент, часть в Россию, некоторые уехали на заработки в Южную Корею. Но на 5 апреля собираются все, кто могут.

Возле одной из могил стояла группа женщин. Оказалось, что одна из них специально прилетела из Испании, другая из Санкт-Петербурга. Многие из тех, с кем я в тот день пообщался, прибыли навестить могилы близких из Ташкента.

Но в основном посетители кладбища были местными. Они с гордостью подчеркивали: «Мы – коренные». Рассказывали, как их семьи привезли в эти места в 1937 году с Дальнего Востока. Вокруг нынешнего поселка были болота, которые им пришлось осушать. Потом они сажали там рис, кенаф, хлопок, добившись невиданных по тем временам урожаев.

Героические свершения пытались увековечить: в центре поселка стоит бюст Ким Пен Хва, дважды героя соцтруда, возглавлявшего колхоз 34 года, есть и музей его имени. Правда, музей все время на замке, а сам центр выглядит запущенным: видны остатки какого-то разрушенного памятника, пустующие здания. Корейской молодежи уже немного – почти вся в городе. «А когда я была маленькая, здесь было множество корейских детей, мы везде бегали, играли», - с грустью поведала женщина лет сорока пяти.

Несмотря на это, обычаи здесь стараются сохранять: на мои расспросы жители поселка отвечали, что в семьях они говорят не только по-русски, но и по-корейски, стараясь, чтобы дети тоже понимали корейский язык, могли на нем общаться.

Один из посетителей кладбища рассказал, что раньше рядом с ними жили представители другого депортированного народа - турки-месхетинцы. Вплоть до погромов 1989 года. По его словам, прибывающие откуда-то узбеки специально подвозили своим алкоголь, всячески накручивали их. Но всё обошлось – власти подогнали БТРы, которые охраняли жителей поселка. В соседних местах тоже удалось этого избежать.

Он выразил сожаление мягкотелостью Горбачева, и его странным решением переселить месхетинцев, а не наказать погромщиков, поскольку тем самым он сделал их действия результативными. Мы с ним сошлись во мнении, что если бы тогда оперативно посадили 15-20 зачинщиков, то вся эта агрессия мгновенно бы заглохла.

Традиции размываются

Несмотря на то, что все узбекистанские корейцы отмечают Хансик, большинство из них называет этот день просто по дате - «Пятое апреля».

Говоря о нем и о последующих родительских днях, они прекрасно обходятся без их официальных названий, именуя их по-народному: «завтрак», «обед» и «ужин». На первый все должны приходить на кладбище, на остальные – «обед» и «ужин» - по возможности.

Этот обычай блюдется уже не слишком строго: в больших городах люди все чаще переносят посещение могил предков на воскресенье – до или после дня поминовения - обычно-то Хансик выпадает не на выходной.

Полностью забыта и другая древняя традиция – что в этот день нельзя разводить огонь, готовить на нем и есть горячую пищу, с чем, собственно, и связано его название. Большинство русскоязычных корейцев не имеют об этом ни малейшего понятия.

Справедливости ради надо сказать, что этот обычай исчезает не только в корейской диаспоре стран СНГ. Вот что автор под ником atsman, пишет в своем блоге о том, как Хансик отмечают в Южной Корее:

«Всего лишь несколько лет назад (я застал это время) этот день был общенациональным праздником, и нация отправлялась в родные места дабы совершить полагающийся ритуал. Сейчас всё не так. Хансик уже не выходной день, и люди, не заморачиваясь, позабыв о старинном обряде, как ни в чём ни бывало, едят горячее».

Таким образом, постепенно значение связанных с днем поминовения древних традиций утрачивается, отдельные их элементы размываются. Происхождение и смысл многих ритуалов не могут объяснить даже старики, молодежь знает о них еще меньше. Несмотря на это пятого апреля каждая корейская семья отправляется к могилам родных, наводит порядок и выполняет передающиеся из поколения в поколение обряды.

Происхождениe праздника

В Южной Корее Хансик считается одним из главных народных праздников наряду с Соллалем – корейским Новым годом, Тано и Чхусоком. (То есть, это не просто день поминовения, а самый настоящий праздник.)

Традиция отмечать Хансик пришла в Корею из Китая, где его аналог носит название Цинмин – «Праздник чистого света», и тоже отмечается 5-го апреля. В этот день нельзя готовить горячую еду, можно есть лишь холодные блюда.

Раньше в Китае накануне Цинмина отмечался еще один праздник – Ханьши, «День холодной пищи» (чувствуете созвучие?). Его празднование продолжалось до наступления Цинмина, так что постепенно оба они слились в один.

История «Праздника чистого света» уходит корнями в далекое прошлое. Как и положено, существует романтическая версия его происхождения, восходящая к легенде о благородном Цзе Цзытуе.

Согласно этой истории, некогда китайский правитель княжества Цзинь, желая вернуть разочаровавшегося в службе и решившего удалиться в горы верного слугу Цзе Цзытуя (по-корейски имя звучит Кэ Чхачжу), велел поджечь деревья, чтобы заставить его выйти из леса. Но Цзе не вышел и погиб в огне. Раскаиваясь, властелин запретил разжигать в этот день огонь.

С 2008 года День поминовения усопших является в Китае государственным праздником и объявлен нерабочим. Его отмечают также в Гонконге, в Макао, на Тайване и в Малайзии.

Часть 2. История корё-сарам

В Средней Азии корейцы живут с сентября 1937 года, когда по распоряжению Сталина вся корейская община Дальнего Востока, насчитывавшая около 173 тысяч человек, была депортирована в Казахстан и в Узбекистан.

Однако предыстория их появления в регионе началась задолго до этого.

На территорию России, в Приморье, корейцы стали проникать с 1860 года, когда после поражения, нанесенного Китаю англо-французскими войсками во второй опиумной войне, к Российской империи отошли обширные малонаселенные территории на правом берегу Амура, ныне известные как Приморье. В том числе и 14-километровый участок границы с северной корейской провинцией Хамген Букдо, зависимой от китайских императоров.

И уже в ближайшее время корейские крестьяне, бегущие от голода и нищеты, начали массово переселяться на новоприобретенные российские земли. В 1864 году там появился первый корейский поселок, где жило 14 семейств.

В отчете генерал-губернатора Восточной Сибири М.Корсакова за 1864 год говорилось: «Эти корейцы в первый же год посеяли и собрали столько хлеба, что могли обойтись без всяких с нашей стороны пособий... […] Известно, что люди эти отличаются необыкновенным трудолюбием и склонностью к земледелию».

В 1905 году Япония оккупировала Корею, а в 2010-м аннексировала ее, и на территорию Российской империи стали перебираться политические эмигранты, в том числе остатки разбитых партизанских отрядов, и даже целые подразделения корейской армии.

Новоприбывшие говорили на северо-восточном хамгëнском диалекте северной части Кореи и Китая, отличающемся от сеульского примерно так же, как русский язык отличается от украинского. В начале XX века возникло самоназвание российских корейцев - корë-сарам, очевидно, под влиянием русского названия Кореи, поскольку в этой стране оно давно не используется. (Жители Северной Кореи называют себя чосон сарам, Южной – хангук сарам.) Так стала складываться новая этническая подгруппа.

Переселенцы из Кореи стремились получить русское подданство: это давало большие материальные выгоды, например, можно было получить землю. Для крестьян это был определяющий фактор, поэтому они крестились, принимая православие, – одно из условий получения русского паспорта. Тем и объясняются распространенные среди старшего поколения корейцев имена из церковных святцев - Афанасий, Терентий, Мефодий и т.д.

К 1917 году в российском Дальнем Востоке проживало уже 90-100 тысяч выходцев из Кореи. В Приморье они составляли примерно треть населения, причем в некоторых районах были большинством. Царская власть ни корейцев, ни китайцев, особенно не жаловала, считая их потенциальной «желтой опасностью», которая может заселить новый край быстрее самих русских – со всеми нежелательными последствиями.

Во время гражданской войны корейцы активно участвовали в ней на стороне большевиков, будучи привлеченными их лозунгами о земле, социальной справедливости и национальном равноправии. Тем более что главными союзниками и снабженцами белых были японцы, что автоматически делало первых врагами корейцев.

Гражданская война в Приморье совпала с японской интервенцией. В 1919 году в Корее началось антияпонское восстание, которое было жестоко подавлено. Российские корейцы не остались в стороне и в крае начали формироваться корейские отряды. Начались боестолкновения, рейды японцев по корейским селам. Корейцы массово уходили в партизаны. К началу 1920 года на российском Дальнем Востоке насчитывались десятки корейских партизанских подразделений общей численностью в 3700 человек.

Японские войска остались в крае и после поражения белогвардейцев. Между территорией, занятой войсками Японии и Советской Россией было создано «буферное» государство – Дальневосточная Республика (ДВР), контролировавшаяся Москвой, но вынужденная считаться с требованиями японцев.

С осени 1920 года корейские отряды стали массово прибывать в Приамурье с территории Кореи и заселенных корейцами районов Манчжурии. В 1921 году все корейские партизанские формирования слились в единый Сахалинский партизанский отряд численностью свыше 5 тысяч человек. Находился он, конечно, не на Сахалине, а близ зоны японской оккупации. Несмотря на формальное подчинение властям ДВР, в действительности он никому не подчинялся. Жители жаловались, что его бойцы «творят безобразия, насилуют население».

Один из руководителей партизан Западной Сибири, Борис Шумяцкий, переподчинил отряд себе и назначил его командующим анархиста Нестора Каландаришвили. Шумяцкий задумал сколотить на базе этого отряда Корейскую Революционную Армию и двинуть ее через Манчжурию в Корею.

Это серьезно взволновало руководство ДВР, поскольку ответом могло бы стать мощное японское наступление. «Освободительный поход» был запрещен. Но корейцы, как оказалось, не собирались подчиняться - у них были собственные планы.

Дело кончилось так называемым «амурским инцидентом», когда красные окружили и уничтожили Сахалинский отряд, убив, по одним данным, около 150, по другим - 400 его бойцов и взяв в плен еще около 900. На этом «поход в Корею» завершился.

После разгрома белого движения, вывода японских войск и воссоединения ДВР с РСФСР, переселение корейцев на территорию России продолжалось еще восемь лет – примерно до 1930 года, когда границу с Кореей и Китаем удалось полностью перекрыть, и ее нелегальный переход стал невозможным. С этого времени корейская община СССР извне уже не пополнялась, а ее связи с Кореей оборвались.

Исключением являются корейцы Сахалина - потомки выходцев из южных провинций Кореи, оказавшиеся на территории Советского Союза гораздо позже - в 1945 году, после отвоевания у Японии части этого острова. Они не отождествляют себя с корё-сарам.

Первые корейцы в Узбекистане

Появление первых корейцев на территории республики зафиксировано еще в 1920-е годы, тогда, согласно переписи населения за 1926 год, в республике проживало 36 представителей этого народа. В 1924 году в Ташкенте был образован Туркестанский краевой союз корейских эмигрантов. Алишер Ильхамов в книге «Этнический атлас Узбекистана» называет его немного иначе – «Союз корейцев Туркестанской республики», и пишет, что он объединял не только представителей корейской общины Узбекистана, но и других республик Средней Азии и Казахстана.

Перебравшись в новообразованную Узбекскую ССР с российского Дальнего Востока, члены этого союза организовали под Ташкентом небольшую сельхозкоммуну, в распоряжении которой было 109 десятин поливной земли. В 1931 году на базе подсобных хозяйств коммуны был создан колхоз «Октябрь», через два года переименованный в «Политотдел». Сведения об этом приводятся в статье Петра Кима «Корейцы Республики Узбекистан. История и современность».

В 1930-е годы в Узбекской ССР уже существовали другие корейские колхозы, созданные добровольными переселенцами за несколько лет до депортации всего корейского населения из Приморья и Хабаровского края. В основном, они занимались рисоводством. По информации А.Ильхамова, в 1933 году только в Верхнечирчикском районе Ташкентской области было 22 таких хозяйства, а в 1934-м – уже 30 хозяйств.

Часть 3. Когда киты дерутся

Но основная масса корейцев оказалась в Средней Азии в результате их депортации с Дальнего Востока в 1937 году – первого опыта в области насильственного переселения народов в СССР.

Сейчас известно, что планы по отселению корейцев из пограничных районов Приморья в отдаленные территории Хабаровского края властями страны вынашивались еще с конца 1920-х. Такая возможность обсуждалась в 1927, 1930, 1932 годах.

Официальная версия депортации была изложена в совместном постановлении Совнаркома и ЦК ВКП (б) «О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края» от 21 августа 1937 года за подписью Молотова и Сталина.

«В целях пресечения японского шпионажа в ДВК, провести следующие мероприятия: … выселить все корейское население пограничных районов ДВК…. и переселить в Южно-Казахстанскую область в районы Аральского моря и Балхаша и Узбекскую ССР», - говорилось в постановлении.

Традиционно причина депортации объясняется тем, что в июле 1937 года японские войска вторглись в Китай, а Корея в то время была частью Японской империи. То есть советские власти предпочли отселить подальше крупную общину, с зарубежными соплеменниками которой вскоре могла бы начаться война.

В последнее время эта версия ставится под сомнение. Ведь корейцы были депортированы не только с Дальнего Востока, но и из центральной части СССР, где они тогда работали или учились. К тому же прекрасно было известно, что с японцами они, мягко говоря, не в дружественных отношениях.

Некоторые исследователи полагают, что выселение было направлено на «умилостивление» японцев, с которыми Сталин в 1937-м пытался сблизиться, как и с нацистской Германией, стремясь извлечь из этого выгоду. Но для сближения нужны были уступки в ее пользу, одной из которых стала продажа за бесценок прав на Китайско-Восточную железную дорогу. Другой уступкой, по мнению профессора МГУ, директора Международного центра корееведения М.Н.Пака, могло быть отселение антияпонски настроенных корейцев.

Высылке предшествовали массовые репрессии. В публикациях на эту тему отмечается, что были уничтожены партийные руководители, практически все офицеры-корейцы, корейская секция Коминтерна и большинство корейцев, имеющих высшее образование.

Депортация была проведена в максимально сжатые сроки. Начиная с сентября 1937-го в течение нескольких месяцев вся корейская община – более 172 тысяч человек – была выселена с Дальнего Востока. Большая ее часть была направлена в Казахстан - 95 тысяч человек, и Узбекистан – 74,5 тысячи. Незначительные группы попали в Киргизию, Таджикистан и Астраханскую область России.

«У нас есть поговорка: «Когда киты дерутся, моллюски дохнут», - сказал мне один кореец, вспоминая о том времени.

В Узбекской ССР

Высланных в Узбекистан корейцев разместили на неосвоенных землях Ташкентской области, в Ферганской долине, в Голодной степи, в низовьях реки Амударьи и на берегах Аральского моря.

Здесь были созданы 50 корейских колхозов, кроме того новоприбывшие были расселены по 222 существующим колхозам. В Ташкентской области было 27 корейских колхозов, в Самаркандской – 9, Хорезмской – 3, Ферганской – 6, Каракалпакии – 5.

В основном депортированным отводили заросшие камышом болотистые и солончаковые пустоши, так что начинать им приходилось с нуля. Спешно построенного жилья не хватало - людей селили в школах, сараях и даже конюшнях, а многим пришлось зимовать в землянках. Большинство семей к весне недосчитались кого-нибудь из родных. Особенно пострадали старики и дети - согласно позднейшим подсчетам, треть грудных младенцев не пережила той зимы.

Несмотря на то, что власти предприняли усилия по обустройству новоприбывших и выдали компенсации за утраченное в Приморье имущество, первые годы были для них очень тяжелыми. Однако корейцы не только выжили в этих условиях, но превратили степные и болотистые земли в процветающие поселки и богатые сельскохозяйственные угодья.

Так в Узбекистане возникли знаменитые корейские колхозы «Полярная звезда», «Политотдел», «Северный маяк», «Правда», «Ленинский путь», имени Ал-Хорезми, Свердлова, Сталина, Маркса, Энгельса, Микояна, Молотова, Димитрова, «Заря коммунизма», «Новая жизнь», «Коммунизм», «Гигант» и многие другие, в том числе не менее десятка рыболовецких.

Эти успешные хозяйства стали лучшими не только в Узбекистане, но и во всем Советском Союзе. Критерием признания этого стало количество колхозников, удостоенных звания Героя Социалистического труда. В «Полярной звезде» их было 26, в колхозе имени Димитрова – 22, Свердлова – 20, Микояна - 18, Буденного - 16, «Правде» - 12.

В 1940-1950-е многие корейцы стали самостоятельно переселяться в Узбекистан из Казахстана. По данным переписи 1959 года, в Узбекистане проживало уже 44,1 процента всех советских корейцев, а в Казахстане - 23,6 процента.

Переселение было возможно, потому что, хотя до смерти Сталина, корейцы подвергались официальной дискриминации (в 1945 году на них был распространен статус «спецпереселенцев» - особой категории репрессированного населения), но все же их положение было лучше, чем представителей других депортированных народов – немцев, чеченцев, калмыков, крымских татар и т.д. В отличие от них корейцы могли свободно передвигаться по территории Средней Азии, а, получив специальное разрешение, и за ее пределами, могли учиться в вузах и занимать ответственные посты.

Постепенно их жизнь стала меняться. С середины 1950-х корейская молодежь начала поступать в институты и университеты, в том числе Москвы и Ленинграда. В последующие десятилетия узбекистанские корейцы стали переселяться из сельской местности в города, в первую очередь в Ташкент и его южные «спальные районы» – Куйлюк и Сергели.

Численность корейцев уже не росла так быстро: в городских семьях было не более двух-трех детей. В то же время корейские колхозы переставали быть собственно корейскими – из менее благополучных мест туда переселялись узбеки, казахи, каракалпаки.

К 1970-м корейцы в массовом порядке стали уходить из сферы сельского хозяйства, занимая более высокие ступеньки социальной лестницы. Появились корейцы-инженеры, врачи, юристы, преподаватели, ученые – академики и профессора, некоторые заняли должности республиканских министров и замминистров союзного масштаба.

В конце 1980-х годов численность корейского населения Узбекистана, согласно переписи, достигла 183 тысяч человек. При этом доля людей с высшим образованием среди них была в два раза выше, чем в среднем по СССР. По этому показателю они уступали только евреям.

В независимом Узбекистане

С развалом СССР и постепенным сползанием республики в сообщество стран третьего мира многие из корейцев стали уезжать, прежде всего, в Россию. Повыезжал народ и из корейских колхозов, которые, как и все остальные колхозы, были преобразованы в фермерские хозяйства, так что большинство их населения осталось «за бортом».

Тем не менее, многие узбекистанские корейцы приспособились к изменившимся условиям жизни. Значительная их часть преуспела в бизнесе и заняла высокие позиции не только в Узбекистане, но и в Казахстане, в России и других странах СНГ.

Среди корейцев много врачей, предпринимателей, учителей, деятелей сферы ИКТ и ресторанного бизнеса, многие служат в милиции и СНБ, есть известные спортсмены, журналисты, писатели. При этом в Средней Азии они продолжают оставаться наиболее образованным нацменьшинством.

Сколько их сегодня в Узбекистане, доподлинно неизвестно (перепись населения с 1989 года не проводилась). По данным Госкомстата, в 2002 году их было 172 тысячи. По сведениям, которые в 2003 году приводил В.Шин, председатель Ассоциации корейских культурных центров Узбекистана, наибольшие корейские общины были сосредоточены в Ташкенте - около 60 тысяч человек, Ташкентской области – 70 тысяч, в Сырдарьинской области - 11 тысяч, Ферганской – 9 тысяч, в Каракалпакстане – 8 тысяч, в Самаркандской области – 6 тысяч, в Хорезме – 5 тысяч.

В настоящее время, несмотря на то, что многие уехали, корейская община Узбекистана по-прежнему остается крупнейшей в постсоветских государствах, превосходя по численности и казахстанскую и российскую.

(В статье использованы публикации из Интернета.)

У каждого народа есть свои обычаи и традиции, которые характеризуют этапы жизненного пути народа. И корейцы в этом случае не исключение. У корейцев выделяют четыре таких этапа, которые сохранились и среди корейцев Казахстана. Это так называемые «четыре стола». Праздники «четырех столов» - истинно семейные торжества. Первый и второй столы - святая обязанность родителей по отношению к детям; третий и четвертый, в свою очередь, возвращение долга родителям благодарными детьми. Первый стол - это первая годовщина жизни ребенка, второй - свадьба, третий - шестидесятилетие, четвертый - похороны и поминки. Если по каким-то либо причинам кореец не проводил торжество по одному случаю, накладывалось табу и на последующие празднества. Так, если ребенок умирал, не достигнув годовалого возраста и не получив в связи с этим «первого стола», то его следовало забыть, не справлять по нему поминки, не посещать его могилу.

Если у семейного юбиляра не было «свадебного стола», то накануне его 60-летия ему обязательно сначала справляли свадьбу, даже если у него к тому времени уже имелись дети и внуки.

Обычай «четырех столов» сплачивает корейскую семью, делает ее монолитной, дружной, способствуя сохранению национальных традиций.

Теперь попробуем описать все четыре стола по отдельности. «Первый стол» справляется тогда, когда малышу исполняется год, корейцы началом жизни ребенка считают первый год. Только с этого момента детеныш начинает по-настоящему считаться человеком. Каждому корейскому ребенку необходимо справить годину, это считается святой обязанностью родителей. Нет ни одной корейской семьи, где не отмечали бы эту дату.

Годины принято справлять пышно, как у других народов справляют свадьбы. Считается, что чем более богатым и многолюдным будет этот день, тем более полной и счастливой будет жизнь ребенка. Обычно принято накрывать стол для ребенка с утра, примерно с 10 до 12 часов. У корейцев существуют поверье, что девочкам надо накрывать стол пораньше, чтобы они не засиживались в старых девах, а мальчикам позже, чтобы они не женились рано. Перед тем,как ребенка подвести к столу, его одевают во все новое, обязательно купленное на деньги отца. Ребенка подводят к столику, на котором разложены различные предметы: деньги, ручка, тетрадь, книга, ножницы, нитки, в трех чашечках национальный хлеб «чальтэги», бобы, рис. Будущее ребенка определяют по тому, что он выберет в первую очередь. Как только ребенок схватит три первых предмета, его отводят от стола, что бы он не схватил другие предметы. Если ребенок выберет ручку, тетрадь или книгу - значит, будет способным, стремящимся к знаниям, образованным. Если ребенок выберет деньги - будет жить безбедно, в достатке; если нитки, то его ждет

долгая жизнь. Однако, если ребенок выберет рис или хлеб - это не предвещает ничего хорошего: будет хилым и слабым здоровьем, будет жить в бедности. Поэтому «плохие» предметы ставят на стол подальше от малыша. Гости, родственники обязательно дарят ребенку деньги. Веселье продолжается весь день.

«Второй стол»

Современные корейцы, как и их далекие предки, придают вступлению в брак исключительно большое значение. Это одно из четырех главных событий жизни, и, пожалуй, оно обставляется наиболее торжественно. Вступление в брак в сознании многих корейцев Казахстана и по сей день остается не столько личным делом двух молодых людей, сколько делом, касающимся их рода и семьи.

Браку обычно предшествует сватовство. Этот акт сопровождается определенными ритуалами. Так, сватами могут быть только старшие из рода жениха. Это могут быть сам отец, его старший брат, и только в крайнем случае, если таковых нет - мать жениха. При отсутствии родителей, сватами могут выступать старший брат жениха или старший зять - муж старшей сестры. Как правило, не имеют право сватать разведенные, вдовы, вдовцы, а также лица, состоящие в повторном браке. Получив согласие родителей невесты, стороны договариваются о проведении «ченчи» - помолвки, которая полностью финансируется женихом, но проводится в доме невесты. На «ченчи» родственники жениха как бы демонстрируют свои материальные возможности. Обязательным считается подношение родным невесты гуся - символа супружеской верности. На помолвке мать или старшая женщина из рода жениха, обязательно показывает всем присутствующим подарки для невесты. В подарок входят: отрез материала, нижнее белье.

«Третий стол»

О традиционном почитании корейцами старейших членов семьи напоминают и сегодня различные юбилейные торжества, устраиваемые взрослыми детьми в честь своих престарелых родителей. Но особенно значимым и обязательным является празднование детьми 61-летнего юбилея родителям, т.е. первого года нового века, определяемого 60-летним циклом. Обычно принято справлять этот юбилей в том случае, если в семье к тому времени все дети, достигшие совершеннолетия, обзавелись семьями, всем им были справлены свадьбы, нет какого-либо несчастья. В противном случае этот юбилей отодвигаетея и справляется уже в 2, 4, 6 лет, но обязательно, чтобы эта дата по-корейски была уже нечетной. Юбиляру шьют национальную одежду, в которой он должен быть первую половину праздника, а во второй половине можно и переодеться. Рядом с юбиляром должны сидеть супруг или супруга, друзья, родственники. Тамада представляет всем присутствующим детей юбиляра с их семьями. Каждый из поздравляющих детей наливает юбиляру стопку спиртного и подает ему только двумя руками. Затем поздравляющий со своими детьми, женой или мужем делают национальный поклон - «тер». Это особая национальная традиция, при которой нужно встать на колени, опершись руками в пол и низко опустить голову, демонстрируя почтение и послушание. У казахстанских корейцев принято делать «тер» один раз. После детей его поздравляют родственники, строго соблюдая иерархию. Только после соблюдения всех ритуалов гости приступают к трапезе Родственники и друзья обязательно стараются исполнить в честь юбиляра песни или сыграть что-либо на национальном инструменте. Дети и внуки задолго готовят своеобразный семейный концерт для юбиляра и очень радуются, если им удастся порадовать его.

Обычно принято дарить юбиляру деньги, и все присутствующие стремятся при этом не ударить в грязь лицом. Многие родители затем эти деньги делят между своими детьми.

«Четвертый стол»

Уход человека из жизни воспринимается как представителями других национальностей, так и корейцами как чрезвычайное, самое большое горе, морально обязывающее всех родственников и близких покойного к активному участию в церемонии похорон и поминовений. Оказание надлежащих почестей умершим близким рассматривается корейцами как важнейший долг всех взрослых членов семьи. Именно поэтому в корейских семьях похороны близких обставляются весьма торжественно, в соответствии с традиционным ритуалом.

После смерти кореец получает свой последний, «четвертый стол». Это последний долг детей перед своими родителям, выполнение которого связано со всякого рода особыми ритуалами и церемониями. Оставляя после себя детей, кореец тем самым выполняет самый священный долг на Земле, обеспечивая себе и всем усопшим предкам посмертные почести и благоденствия.

Сразу же после того, как человек испускает последний вздох и уходит в мир иной, с него надо снять предмет одежды - это может быть майка, рубашка, кофточка и пр. Взяв ее, нужно выйти на угол дома, здания, либо на балкон и стоя лицом к восходу солнца, держа в вытянутой руке вещь, снятую с покойника, трижды выкрикнуть его личное имя со словами: «тябико кадегао!». Этот обряд называется «хону пурунда» - вызов духа умершего.

Одевать умершего надо так же, как и живого: на него сначала надевают белье, затем костюм или платье, а потом верхнюю одежду.

Одежда обязательно должна быть из трех слоев. Старший ребенок наливает рюмку. Затем в чашку с водой накладывают в три приема сваренного риса «пап». После этого необходимо сделать три раза «тер». Водку сливают в отдельную чашку, куда потом будет сливаться остальная водка, налитая покойному другими родственниками. Близкие должны громко плакать и стенать. Гроб с телом покойного молено выносить только через один порог или через окно. Если порогов много, то на каждом пороге делают по три зарубки топором. На кладбище нельзя ездить молодым девушкам, детям и беременным женщинам, а их мужьям нельзя копать могилу, устанавливать ограду, памятник. Одежду покойного сжигают на кладбище. Обязательными поминальными блюдами, являются рисовая каша «пап», чашка с чистой водой, ложка, вилка, поминальные блины, жареная рыба, отварная свинина с салом, салаты, конфеты, фрукты, печенья, очищенные яйца. Затем совершается церемония «тер». На следующий день все близкие едут на кладбище и заново накрывают стол. Это считается первым годом поминовения. Потом этот обряд совершается в день смерти через 2 года. После этого считается, что траур снят.

Существуют только три дня, по которым можно ходить на кладбище. Постоянной датой является 5-6 апреля. Эти дни называют «ханзок». Идти на кладбище надо с утра. В эти дни можно трогать могилу, чистить, мыть и т.д. В остальное время года трогать могилу категорически запрещается. Другой родительский день приходится на 5 мая по корейскому календарю. День «тани». В этот день прикасаться к могиле тоже нельзя. Третий день поминок приходится на 15 августа по корейскому календарю и называется «чисоги».

У корейцев даже гроб готовится заранее, еще при жизни. Считается, что если у человека все будет заранее приготовлено, то он и проживет дольше.

Браку предшествует сватовство. Сватами могут быть только старшие из рода жениха - отец, его старший брат и только в крайнем случае, если таковых нет, мать жениха. Получив согласие родителей невесты, стороны договариваются о проведении ченчи - помолвки, края полностью финансируется женихом, но проводится в доме невесты. На яенчи приглашаются все ближайшие родственники и друзья жениха и невесты. Обязательным считается подношение родным невесты гуся – символа супружеской верности, особого "ударного" хлеба – чальтэги, приготовленного из специального сорта клейкого риса, а также белых рисовых лепешек – тимпени.