Семейное воспитание - это осознанные усилия взрослых по взращиванию ребенка, которые направлены на то, чтобы младшие соответствовали имеющимся у старших представлениям о том, каким должен быть ребенок, подросток, юноша или девушка. Одновременно семейное воспитание рассматривается как составная часть относительно контролируемой социализации человека в современном цивилизованном обществе. Оно осуществляется в неразрывной связи с другими видами социального воспитания - школьного и общественного. Проблемы семейного воспитания, в той части, где они соприкасаются со школой, изучаются общей педагогикой, в остальных аспектах - социальной.Лесгафт, П.Ф. Семейное воспитание ребенка и его значение: Учебное пособие / П.Ф. Лесгафт - М.: Просвещение 1992. 200с.

Макаренко А.С. О воспитании в семье: Изб. пед. произведения / [Вступит. статья Е. Медынского и И. Петрухина]. -М.:Учпедгиз, 1955.- 320 с.

Определяющая роль семьи обусловлена ее глубоким влиянием на весь комплекс физической и духовной жизни растущего в ней человека. К тому же, семья для ребенка является одновременно и средой обитания, и воспитательной средой. Социальные педагоги считают, что семья и ребенок - зеркальное отражение друг друга. В результате, именно в семье формируются те качества, которые более нигде сформированы быть не могут. Кроме того, семья осуществляет социализацию (приспособление к окружающей общности людей - социуму) личности, является концентрированным выражением ее усилий по физическому, моральному и трудовому воспитанию, профессиональной ориентации подрастающего поколения. Вот почему именно семья формирует содержание общества: какова типичная семья - таково и общество. Отсюда следует, что важнейшей социальной функцией семьи является воспитание гражданина, патриота, будущего семьянина, законопослушного члена общества. Вместе с тем, именно в семье решаются и другие педагогические задачи. Их совокупность формирует содержание семейного воспитания. Макаренко, А.С. Цель воспитания: Учебное пособие / А.С.Макаренко - М.: Педагогика 1984. 380с.

Содержание воспитания в семье обусловливается генеральной целью демократического общества. Семья обязана формировать физически и психически здоровую, высоконравственную, интеллектуально развитую личность, готовую к предстоящей трудовой, общественной и семейной жизни. Реализация этого подхода российского общества к семейному воспитанию предполагает его осуществление по нескольким относительно самостоятельным, но взаимосвязанным направлениям. Их содержание можно свести к следующим позициям.

Морально-нравственное воспитание в семье представляет собой стержневой компонент формирование личности ребенка, как будущего активного участника межличностного взаимодействия. Оно предполагает формирование у подрастающего поколения непреходящих человеческих ценностей - любви, уважения, доброты, порядочности, честности, справедливости, совести, достоинства, долга и т.д.

Интеллектуальное воспитание - предполагает заинтересованное участие родителей в обогащении детей знаниями, формировании у них потребности в их приобретении и постоянном обновлении.

Эстетическое воспитание призвано развивать таланты и дарования детей, дать им представление о Прекрасном, существующем в жизни.

Физическое воспитание предусматривает формирование у ребенка привычки к ведению здорового образа жизни и включает правильную организацию распорядка дня, занятия физической культурой и спортом, закаливание организма и др.

Трудовое воспитание закладывает основу будущей самостоятельной жизни - профессиональной и социально-бытовой деятельности в интересах государства, общества и собственной семьи. Это лишь основные направления семейного воспитания. В разных семьях они в той или иной мере дополняются экономическим, политическим, экологическим, половым и другими направлениями воспитательного взаимодействия детей и взрослых, реализуемого в системе внутрисемейных отношений.

Считается, что внутрисемейные отношения являются ведущим компонентом семейного воспитания, поскольку они, как определенная социальная общность, выступают как конкретная система связи и взаимодействия между ее членами, возникающими по поводу удовлетворения их разнообразных потребностей. К тому же естественную основу семьи составляют брачные и родственные связи, которые в определенном смысле являются первичными.

Помимо них семья также включает в себя хозяйственно-экономические, правовые, нравственные, эмоционально-психологические и другие связи. Внутрисемейные отношения также взаимосвязаны с национальными и бытовыми отношениями. В обобщенном виде именно семья аккумулирует в себе всю их совокупность. Значение внутрисемейных отношений в становлении и развитии индивида обусловлено, прежде всего, тем, что они выступают первым специфичным образцом общественных отношений, с которыми человек сталкивается с момента рождения. Кроме того в них фокусируется и находит своеобразное миниатюрное выражение все богатство общественных отношений, что создает возможность раннего включения ребенка в их систему. Ведущая роль семейных отношений в воспитании заключается в том, что их состоянием определяются меры функционирования и эффективности других компонентов педагогического воспитательного потенциала семьи. Всякое серьезное отклонение внутрисемейных отношений от нормы означает ущербность, а зачастую и кризис данной семьи, утерю ее воспитательных возможностей. Макаренко А.С. О воспитании в семье: Изб. пед. произведения / [Вступит. статья Е. Медынского и И. Петрухина]. -М.:Учпедгиз, 1955.- 320 с.

Итак, сложившиеся в семье отношения между родителями и детьми неминуемо проявляются в семейном воспитании.

Одним из величайших педагогов, занимавшихся исследованием проблемы воспитания детей в семье, был А.С. Макаренко. Антон Семенович Макаренко (1888-1939) был талантливым педагогом-новатором, одним из создателей стройной системы коммунистического воспитания подрастающего поколения на основе марксистско-ленинского учения Его имя широко известно в разных странах, его педагогический эксперимент, имеющий, по словам А. М. Горького, мировое значение, изучается повсюду. За 16 лет своей деятельности в качестве руководителя колонии имени М. Горького и коммуны имени Ф. Э. Дзержинского А. С. Макаренко воспитал в духе идей коммунизма более 3000 молодых граждан Советской страны. Многочисленные труды А. С. Макаренко, особенно “Педагогическая поэма” и “Флаги на башнях”, переведены на многие языки. Велико число последователей Макаренко среди прогрессивных педагогов всего мира.

Скачать:

Предварительный просмотр:

Тема: Антон Семенович Макаренко о семейном воспитании

Слайд 1.

Слайд 2.

«Воспитание есть процесс социальный в самом широком смысле. Воспитывает все: люди, вещи, явления, но прежде всего и больше всего - люди. Из них на первом месте - родители и педагоги».

Слайд 3

Это слова выдающегося педагога всех времен - Антона Семеновича Макаренко. Процесс воспитания в семье - это важнейшее средство обеспечения существования преемственности поколений, это исторический процесс вхождения подрастающего поколения в жизнь общества. А. С. Макаренко большое внимание уделял проблемам семейного воспитания. Он часто выступал с лекциями для родителей.

Слайд 4.

Воспитанию детей посвящены такие работы Макаренко, как «Книга для родителей», «Лекции о воспитании детей», «Выступления по вопросам семейного воспитания». Ведущая роль в воспитательном процессе отводится личному примеру взрослых и трудовому воспитанию. Существенное отличие идей Макаренко от общей воспитательной линии периода 1930-х годов в том, что он, кроме постулирования значимости выработки бойцовских качеств чувств ребенка и необходимости взрослым считаться с ними, с другой – говорит, что семья должна руководить чувствами своих детей, что скорее касается способов подавления чувств. в ребенке («воспитать истинного борца за идеи коммунизма»), пишет о необходимости научить ребенка быть счастливым.

Слайд 5

А. С. Макаренко, обращаясь к родителям, говорит об общих принципах семейного воспитания.

1. Правильно воспитать проще, чем перевоспитать

Вполне очевидный и не требующий разъяснений тезис. В том числе разделяемый и современными авторами.

2. Семья – коллектив равноправных членов, но родители – руководят семьей, дети – в ней воспитываются

Сейчас, когда так модны разговоры о правах детей, забывается это простое различие, влекущее за собой и разные обязанности, и разную ответственность. Это, конечно, не означает, что дети бесправны. Но утверждение о полном равенстве – лукавство. Ребенок – воспитывается, т.е. он еще не воспитан, он не сформировавшаяся сознательная личность, каковым является взрослый человек.

Равноправие, как равенство перед законом, общее социальное равенство – да. Но утверждения о субъектности ребенка (т.е. его способности к независимым действиям) – абсолютно вредное явление. А именно это часто подразумевается под современными разговорами о правах ребенка.

3. Нельзя ограничиваться одним ребенком, т.к. забота о нем может превышать полезную норму

Относительно наличия братьев и сестер, как фактора семейного воспитания, Макаренко пишет:

«Для родителей бывает очень трудно затормозить свою любовь к нему (единственному ребенку) и волей-неволей они воспитывают эгоиста. Если в семье есть старшие и младшие дети, между ними устанавливается опыт любви и дружбы в самых разнообразных формах».

Трудно не согласиться. Увы, сейчас есть тенденции к тому, чтобы ограничиваться одним ребенком в семье. А современные авторы книг для родителей или не всегда уделяют внимание этому вопросу или прямо призывают ограничиться одним малышом.

4. Надо определиться с целями воспитания: ребенок – будущий член общества и гражданин страны или «сам по себе», просто «родительское счастье»?

В современной «родительской повестке» основную часть составляют заботы об обеспечении будущего ребенка с точки зрения его личного успеха в жизни. И это, в общем-то, нормально. Но при этом из виду часто упускается ответственность родителей перед обществом. А ведь это – ого-го какая ответственность! Станет ли ваш ребенок полноценным гражданином, будет ли думать о других людях, о стране, о человечестве? Или он будет заботиться только о себе? И не надо говорить, что мир «такой», что в нем нельзя выжить альтруистам и «добрякам». Этот мир делаем мы сами. В том числе и наши дети. Будем равняться на эгоизм, учить детей только конкурировать – устроим на Земле ад.

Как говорилось в советском фильме «Салют, Мария!»: «Дети взрослеют, и судьба мира становится их судьбой».

5. Поведение родителей – решающий фактор

Второй абсолютно бесспорный тезис, разделяемый всеми. Макаренко только на всякий случай добавляет, что из этого следует необходимость требований к самому себе. Родители не просто должны себя абстрактно «хорошо вести», они должны подавать пример. А для этого надо начинать что-то делать (или, наоборот, от чего-то отказываться).

В этом свете вредно убеждение некоторых родителей, что есть такие педагогические секреты, применение которых сделает чудо и решит проблему воспитания. Макаренко на эти пустые надежды отвечает:

«Никакие рецепты не помогут, если в самой личности воспитателя есть большие недостатки».

6. Важнейшие качества при общении с ребенком: серьезность, простота и искренность

Серьезность не подразумевает напыщенность. Простота не должна опускаться до легкомыслия. С искренностью все понятно. Опирайтесь на эти три качества, и процесс воспитания будет успешным и доставлять радость.

7. Не должно быть парникового воспитания, ребенок должен учиться противостоять отрицательным воздействиям

Увы, реалии заставляют родителей обоснованно отходить от этого правила и ужесточать контроль. Тем не менее. Хороший родитель должен знать, где проводит время и с кем общается его ребенок. Он должен понимать и допускать, что в окружении ребенка будет много отрицательного. И задача родителя – вовремя объяснить, подсказать, направить, если надо – остановить. Но не создавать «идеальную чистоту».

8. Главное в воспитании – организация жизни семьи

Это, на первый взгляд странное утверждение, логично вытекает из всех предыдущих. Согласно Макаренко, в семейном воспитании важны не столько ваши разговоры с ребенком, сколько правильная организация его и своей жизни, то есть – жизни семьи. Организация здесь понимается в широком смысле. Это не просто режим или правила поведения. Это учет всех мелочей (впрочем, мелочей в воспитании нет), всех сторон жизни, как малыша, так и подростка. Организуете себя и ребенка – воспитание будет органичным, будет в радость и, что немаловажно – со значительной экономией времени.

Слайд 6.

Специальное внимание Антон Семенович уделяет родительскому авторитету. Он выделял типы родительского авторитета: авторитет любви, доброты, уважения, подавления, расстояния, педантизма, резонерства, подкупа. Причем эти типы авторитета он трактует как авторитет ложный. По мнению Макаренко, здоровое авторитетное поведение родителей способствует нормальному или разумному поведению ребенка. К этим типам авторитета педагог относит авторитет знания и авторитет помощи.

Макаренко считает, что отец и мать в глазах ребенка должны иметь авторитет как несомненное достоинство старшего, как его силу и ценность, видимую простым детским глазом.

Рассуждая о роли авторитета, Макаренко пишет, что непослушание ребенка является несомненным признаком отсутствия родительского авторитета и родителям необходимо серьезно задуматься над этим. Наряду с этим педагог предостерегает родителей от формирования ложного авторитета, который возникает там, где послушание детей становится самоцелью родителей. Послушание не может организовываться в семье ради самого послушания. Оно нужно для организации тех сторон жизни семьи, в которых дети не принимают активного участия. Увлечение воспитанием послушания Макаренко трактует как желание жить спокойно, не отягощая себя детскими заботами и тревогами. При этом спокойствие длится недолго, уступая место проблемам, иногда сложно решаемым.

Авторитет подавления. Это самый страшный сорт авторитета, хотя и не самый вредный. Больше всего таким авторитетом страдают отцы. Если отец дома всегда рычит, всегда сердит, за каждый пустяк разражается громом, при всяком удобном и неудобном случае хватается за ремень, на каждый вопрос отвечает грубостью, каждую вину ребенка отмечает наказанием, то это и есть авторитет подавления. Такой отцовский террор держит в страхе всю семью: не только детей, но и мать. Он приносит вред не только потому, что запугивает детей, но и потому, что делает мать нулевым существом, которое способно быть только прислугой. Не нужно доказывать, как вреден такой авторитет.

Авторитет чванства. Это особый вид авторитета расстояния, но, пожалуй, более вредный. У каждого гражданина есть свои заслуги. Но некоторые люди считают, что они самые заслуженные, самые важные деятели, и показывают эту важность на каждом шагу, показывают своим детям. Дома они даже больше пыжатся и надуваются, чем на работе, они только и делают, что толкуют о своих достоинствах, они высокомерно относятся к остальным людям. Бывает очень часто, что, пораженные таким видом отца, начинают чваниться и дети. Перед товарищами они тоже выступают не иначе как с хвастливым словом, на каждом шагу повторяя: мой папа – начальник, мой папа – писатель, мой папа – командир, мой папа – знаменитость. В этой атмосфере высокомерия важный папа уже не может разобрать, куда идут его дети и кого он воспитывает. Встречается такой авторитет и у матерей: какое-нибудь особенное платье, важное знакомство, поездка на курорт – все это дает им основания для чванства, для отделения от остальных людей и от собственных детей.

Авторитет педантизма . В этом случае родители больше обращают внимания на детей, больше работают, но работают как бюрократы. Они уверены в том, что дети должны каждое родительское слово выслушивать с трепетом, что слово их – это святыня. Свои распоряжения они отдают холодным тоном, и раз оно отдано, то немедленно становится законом. Такие родители больше всего боятся, как бы дети не подумали, что папа ошибся, что папа человек нетвердый. Если такой папа сказал: «Завтра будет дождь, гулять нельзя», то хотя бы завтра была и хорошая погода, все же считается, что гулять нельзя. Папе не понравилась какая-нибудь кинокартина, он вообще запретил детям ходить в кино, в том числе и на хорошие фильмы. Папа наказал ребенка, потом обнаружилось, что ребенок не так виноват, как казалось сначала, папа ни за что не отменит своего наказания: раз я сказал, так и должно быть. На каждый день хватает для такого папы дела, в каждом движении ребенка он видит нарушение порядка и законности и пристает к нему с новыми законами и распоряжениями. Жизнь ребенка, его интересы, его рост проходят мимо такого папы; он ничего не видит, кроме своего бюрократического начальствования в семье.

Авторитет резонерства. В этом случае родители буквально заедают детскую жизнь бесконечными поучениями и назидательными разговорами. Вместо того чтобы сказать ребенку несколько слов, может быть, даже в шутливом тоне, родитель усаживает его против себя и начинает скучную и надоедливую речь. Такие родители уверены, что в поучениях заключается главная педагогическая мудрость. В такой семье всегда мало радости и улыбки. Родители изо всех сил стараются быть добродетельными, они хотят в глазах детей выглядеть непогрешимыми. Но они забывают, что дети – это не взрослые, что у детей своя жизнь и что нужно эту жизнь уважать. Ребенок живет более эмоционально, более страстно, чем взрослый, он меньше всего умеет заниматься рассуждениями. Привычка мыслить должна приходить к нему постепенно и довольно медленно, а постоянные разглагольствования родителей, постоянное их хуление и болтливость проходят почти бесследно в их сознании. В резонерстве родителей дети не могут увидеть никакого авторитета.

Авторитет любви. Это самый распространенный вид ложного авторитета. Многие родители убеждены: чтобы дети слушались, нужно, чтобы они любили родителей, а чтобы заслужить эту любовь, необходимо на каждом шагу показывать детям свою родительскую любовь. Нежные слова, бесконечные лобзания, ласки, признания сыплются на детей в совершенно избыточном количестве. Если ребенок не слушается, у него немедленно спрашивают: «Значит, ты папу не любишь?» Родители ревниво следят за выражением детских глаз и требуют нежности и любви. Часто мать при детях рассказывает знакомым: «Он страшно любит папу и страшно любит меня, он такой нежный ребенок…»

В этой линии много опасных мест. Здесь вырастает семейный эгоизм. У детей, конечно, не хватает сил на такую любовь. Очень скоро они замечают, что папу и маму можно как угодно обмануть, только нужно это делать с нежным выражением. Папу и маму можно даже запугать, стоит только надуться и показать, что любовь начинает проходить. С самых малых лет ребенок начинает понимать, что к людям можно подыгрываться. А так как он не может любить так же сильно и других людей, то подыгрывается к ним уже без всякой любви, с холодным и циничным расчетом. Иногда бывает, что любовь к родителям сохраняется надолго, но все остальные люди рассматриваются как посторонние и чуждые, к ним нет симпатии, нет чувства товарищества.

Авторитет доброты. Это самый неумный вид авторитета. В этом случае детское послушание также организуется через детскую любовь, но она вызывается не поцелуями и излияниями, а уступчивостью, мягкостью, добротой родителей. Папа или мама выступает перед ребенком в образе доброго ангела. Они все разрешают, им ничего не жаль, они не скупые, они замечательные родители. Они боятся всяких конфликтов, они предпочитают семейный мир, они готовы чем угодно пожертвовать, только бы все было благополучно. Очень скоро в такой семье дети начинают просто командовать родителями, родительское непротивление открывает самый широкий простор для детских желаний, капризов, требований. Иногда родители позволяют себе небольшое сопротивление, но уже поздно, в семье уже образовался вредный опыт.

Авторитет дружбы . Довольно часто еще и дети не родились, а между родителями есть уже договор: наши дети будут нашими друзьями. В общем это, конечно, хорошо. Отец и сын, мать и дочь могут быть друзьями и должны быть друзьями, но все же родители остаются старшими членами семейного коллектива – и дети все же остаются воспитанниками. Если дружба достигает крайних пределов, воспитание прекращается или начинается противоположный процесс: дети начинают воспитывать родителей.

Авторитет подкупа. Самый безнравственный вид авторитета, когда послушание просто покупается подарками и обещаниями. Родители, не стесняясь, так и говорят: будешь слушаться – куплю тебе лошадку, будешь слушаться – пойдем в цирк.

Разумеется, в семье тоже возможно некоторое поощрение, нечто похожее на премирование, но ни в каком случае нельзя детей премировать за послушание, за хорошее отношение к родителям. Можно премировать за хорошую учебу, за выполнение действительно какой-нибудь трудной работы. Но и в этом случае никогда нельзя заранее объявлять ставку и подстегивать детей в их школьной или иной работе соблазнительными обещаниями.

Авторитет знания связан с заинтересованностью родителей в жизни ребенка. С живым непритворным интересом к его увлечениям, вкусам, выбору друзей, событиям в его жизни, отношениям со сверстниками и чужими взрослыми. Макаренко сразу предостерегает родителей от чрезмерной навязчивости в своем интересе. По мнению педагога, авторитет знания естественным образом приведет к другому виду здорового авторитета – авторитету помощи. Он пишет о большом значении родительской помощи для ребенка. Она связана и с тем, что сам ребенок не всегда в состоянии осознать и оценить, насколько он нуждается в помощи, и с тем, что навязчивая помощь даст обратный результат.

«Авторитет помощи, осторожного и внимательного руководства счастливо дополнится авторитетом знания. Ребенок будет чувствовать присутствие рядом с ним, разумную заботу о нем, страховку, но в то же время он будет знать, что от него кое-что требуется, что никто и не собирается все делать за него, снять с него ответственность».

Макаренко считал, что для воспитания ребенка в семье самая значимая роль принадлежит игре и труду.

Каков ребенок будет в игре, таков во многом он будет в работе, когда вырастет, считает педагог. Связь между игрой и работой выделяется педагогом практически в самостоятельный прием. Он пишет: «Нужно прежде всего сказать, что между игрой и работой нет такой большой разницы, как многие думают. Хорошая игра похожа на хорошую работу, плохая игра похожа на плохую работу. Это сходство очень велико, можно прямо сказать: плохая работа больше похожа на плохую игру, чем на хорошую работу».

Связь эту Антон Семенович видел в чувстве радости, которую ребенок переживает как при игре, так и при работе, которая нравится. Эта радость связывается со многими моментами, такими как радость творчества, радость победы, эстетическая радость, радость результата. Для родителей очень важно быть включенными в детскую игру, поскольку в дальнейшем им будет легко включать ребенка в совместный труд.

Слайд 7

Сравнивая отношение к игре и труду у родителей, Макаренко находит в них много общего. Он выделяет три типа неправильного отношения родителей к организации деятельности детей.

Равнодушие к деятельности детей. Такие родители не проявляют интереса к деятельности детей, процессу, выбору инструментов или игрушек, чувствам, которые проживают дети, играя или работая. В результате родители теряют связь с детьми, дети привыкают, что процесс и результат их деятельности взрослым неинтересен. Дети не учатся делиться с родителями радостью от полученного результата или огорчениями, что что-то не получается. В этом случае взрослые часто фантазируют, что растят детей самостоятельными, но на самом деле дети замыкаются в себе, не учатся получать и просить помощи и часто низко оценивают свои результаты, не умея посмотреть на них чужими глазами.

Вмешательство в деятельность детей. Эти родители считают, что они должны управлять всем и контролировать все. Они постоянно начеку, от них ничего не скроется. У детей не остается своего внутреннего пространства на игру и удовольствия от нее. Со стороны кажется, что родители настолько увлечены игрой или работой, что детям там уже ничего не остается делать. Конечно, родители в силу возраста все делают более умело или быстро: кидают мяч, попадают в дартс, строят из кубиков или вскапывают грядку. Детям остается только быть свидетелями успешности родителей и подражать им, не формируя собственных навыков и умений. Для детей эта ситуация также оборачивается занижением оценки собственных успехов. А еще снижением притязаний: зачем к чему-то стремиться или что-то пробовать, если родители все равно сделают лучше, быстрее, оригинальнее?

Подмена общения количеством вещей. В игре это особенно хорошо видно, когда родители, избегая вовлеченно общаться с ребенком, покупают ему огромное количество игрушек, детская комната начинает соперничать с магазином по количеству вещей в ней, но ребенок при этом не умеет играть. Такие дети часто невнимательны и не могут сосредоточиться на одном предмете, с которым бы хотели поиграть, потому что количество игрушек еще не формирует основ игровой деятельности. Сам ребенок не начнет играть с игрушкой, ему нужен другой человек, старший, который станет проводником между ребенком и игрушкой к игре. Дети, воспитанные такими родителями, часто не умеют общаться, пугливы, плохо контактируют и со сверстниками тоже.

Правильное руководство игрой требует от родителей более вдумчивого и более осторожного отношения к игре детей.

Слайд 8

В своих трудах А. С. Макаренко неоднократно обращался к роли игры в воспитании ребенка. Он предложил свою типологию игры, чтобы родители понимали, что происходит с их ребенком на каждом возрастном этапе. Например, По мнению Макаренко, первая стадия игры длится до 5–6 лет, когда для ребенка большое значение имеют сосредоточенность на игрушке и манипуляции с ней. Здесь возможны и даже желательны игры ребенка с самим собой. Педагог предупреждает родителей, что если ребенок не стремится приглашать других членов семьи в свою игру, то нет необходимости навязывать ему свое присутствие. В этот период ребенку очень важно чувствовать принадлежность ему игрушек, с которыми он играет. Это своеобразное «варение в собственном соку» позволяет ребенку научиться чувствовать себя, самостоятельно экспериментировать с игровым сюжетом, свободно проявлять чувства, которые возникают в игре.

Слайд 10

От воспитания через игру Макаренко переходит к воспитанию через труд. Он писал: «Труд имеет не только значение общественно-производственное, но имеет большое значение и в личной жизни. Насколько веселее и счастливее живут люди, которые многое умеют делать, у которых все удается и спорится, которые не потеряются ни при каких обстоятельствах, которые умеют владеть вещами и командовать ими. И наоборот, всегда вызывают нашу жалость те люди, которые перед каждым пустяком становятся в тупик, которые не умеют обслуживать сами себя, а всегда нуждаются то в няньках, то в дружеской услуге, то в помощи, а если им никто не поможет, живут в неудобной обстановке, неряшливо, грязно, растерянно .

Макаренко считает, что трудовое участие детей в жизни семьи должно начинаться очень рано. И игра – это первый шаг на пути к труду. Поскольку игры маленького ребенка связаны с игрушками, то и уход за игрушками, поддержание их в чистоте, порядке, целостности и есть первый труд ребенка. Даже если ребенок сломал игрушку, что бывает, и не может сам ее починить, он может обратиться за помощью к взрослым, убирать после игры или вечером свои игрушки «на место», туда, где они останутся на ночь, когда ребенок пойдет в постель.

С возрастом трудовые поручения должны быть усложнены и отделены от игры. Педагог перечисляет несколько видов детской работы, рассчитывая, что каждая семья в зависимости от условий своей жизни и возраста детей сможет исправить и дополнить этот список.

1. Поливать цветы в комнате или во всей квартире.

2. Вытирать пыль на подоконниках.

3. Накрывать на стол перед обедом.

4. Следить за солонками, горчичницами.

5. Отвечать за книжную полку или за книжный шкаф и держать их в порядке.

6. Получать газеты и складывать их в определенном месте, отделяя новые от прочитанных.

7. Кормить котенка или щенка.

Воспитание детей через труд часто ставит перед родителями проблему лени детей. Макаренко рассматривал лень как следствие неправильного воспитания, «когда с самого малого возраста родители не воспитывают у ребенка энергии, не приучают его преодолевать препятствия, не возбуждают у него интереса к семейному хозяйству, не воспитывают у него привычки к труду и привычки к тем удовольствиям, которые труд всегда доставляет. Способ борьбы с ленью единственный: постепенное втягивание ребенка в область труда, медленное возбуждение у него трудового интереса» [

Слайды 11-17

К нига для родителей» - художественно-теоретическое произведение А.С. Макаренко, посвященное проблемам семьи и семейного воспитания детей. В первой части этой книги (единственная написанная из запланированных четырех частей) А.С. Макаренко рассматривает такие вопросы семейного воспитания как общие принципы воспитания, авторитет родителей, отношение к деньгам, формирование межличностных отношений ребенка, воспитание в неполной семье, воспитание единственного ребенка и другие.

И, несмотря на то, что эта книга написана довольно давно, вопросы, рассматриваемые в ней, до сих пор актуальны. И с трудом можно найти книгу, в которой они были бы раскрыты столь же легко, полно и доступно.

Представим обзор – конспект этой книги. Вся книга, построена таким образом, что рассмотрение каждого вопроса семейного воспитания начинается с маленького литературного рассказа. На основе него затем и строиться анализ той или иной проблемы, встающей перед родителем

Так в первой главе А.С. Макаренко рассматривает вопрос об ответственности, прежде всего, родителей за воспитания ребенка. Воспитание есть процесс социальный в самом широком смысле. Воспитывает все: люди, вещи, явления, но прежде всего и больше всего - люди. Из них на первом месте - родители и педагоги. Со всем сложнейшим миром окружающей действительности ребенок входит в бесконечное число отношений, каждое из которых неизменно развивается, переплетается с другими отношениями, усложняется физическим и нравственным ростом самого ребенка. Направить это развитие и руководить им - задача воспитателя. Из-за безответственного выполнения этой задачи и возникают проблемы воспитания ребенка, которые очень легко перерастают в катастрофическое непонимание между родителями и ребенком.

«Основной конфликт» - отсутствие времени - наиболее распространенная отговорка родителей-неудачников. Защищенные от ответственности «основным конфликтом», они рисуют в своем воображении целительные разговоры с детьми. Картина благостная: родитель говорит, а ребенок слушает.

В успехе семейного воспитания решающим является активное, постоянное, вполне сознательное выполнение родителями их задачи, долга по воспитанию детей. Там, где этот долг реально переживается родителями, где он составляет основу ежедневного их самочувствия, там он необходимо направляет и воспитательную работу семьи, и там невозможны никакие провалы и никакие катастрофы.

А.С. Макаренко отмечает, что если сын оскорбляет мать, никакой педагогический фокус не поможет. Всю воспитательную работу нужно начинать сначала, нужно многое в их семье пересмотреть, о многом подумать и, прежде всего, самих себя положить под микроскоп. А как поступить немедленно после грубости, нельзя решить вообще, - это случай сугубо индивидуальный. Родить ребенка - это значит на много лет вперед вы отдали ему все напряжение вашей мысли, все внимание. Родители должны быть не только шефом своих детей, они должны быть еще и организаторами собственной жизни, ибо вне их деятельности, вне их самочувствия как личности не может существовать и воспитатель.

Во второй и третьей главе А.С. Макаренко говорит об устройстве семьи как первичной среде воспитания ребенка и о важности родительской любви для всестороннего и гармоничного формирования и развитии личности ребенка. Люди, воспитанные без родительской любви, часто искалеченные люди. Он говорит: «Я не знаю ни одного случая, когда бы полноценный характер возник без здоровой воспитательной обстановки, или, наоборот, когда характер исковерканный получился бы, несмотря на правильную воспитательную работу».

В четвертой главе книги А.С. Макаренко рассматривает проблему воспитания у детей отношения к деньгам. Ребенок под деньгами не должен понимать ни средство могущества и потому что-то единственно желанное, ни средство, которое губит человечество и потому отвратительное. Ребенок должен понять, что деньги - это обычное удобство жизни, которое не требует никаких моральных напряжений. Необходимо смотреть на деньги как на будничную и полезную деталь. Именно поэтому деньги не должны валяться по ящикам и прятаться с накопительской судорогой. Они должны храниться с простой и убедительной серьезностью, как всякая нужная вещь.

Пятая глава книги посвящена проблеме воспитания единственного ребенка в семье и проблеме воспитания в не полной семье. Даже в самых лучших, самых счастливых случаях, даже в руках талантливых и внимательных родителей воспитание единственного ребенка представляет исключительно трудную задачу.

Концентрация родительской любви на одном ребенке - страшное заблуждение. Ведь в многодетной семье смерть ребенка составляет глубокое горе, но это никогда не катастрофа, ибо оставшиеся дети требуют по-прежнему и заботы, и любви, они как бы страхуют семейный коллектив от гибели. И конечно, нет ничего более горестного, чем отец и мать, оставшиеся круглыми сиротами в пустых комнатах, на каждом шагу напоминающих об умершем ребенке. Его единственность поэтому неизбежно приводит к концентрации беспокойства, слепой любви, страха, паники.

И в то же время в такой семье нет ничего, что могло бы в том же естественном порядке этому противополагаться. Нет братьев и сестер - ни старших, ни младших, - нет, следовательно, ни опыта заботы, ни опыта игры, любви и помощи, ни подражания, ни уважения, нет опыта распределения, общей радости, - просто ничего нет, даже обыкновенного соседства.

Если же говорить о воспитании в неполной семье (при отсутствии одного из родителей) наносит непоправимый ущерб детскому самосознанию, лишает ребенка чувства защищенности и может воспитать комплекс неполноценности. По мнению А.С. Макаренко все усилия оставшегося родителя должны быть направлены на восстановление чувства собственного достоинства и адекватной самооценки. Кроме того, необходимо рекомендовать особую деликатность в вопросе об алиментах, чтобы эти деньги не вносили в семью никакого разложения.

В шестой главе А.С. Макаренко рассматривает проблемы авторитета, дисциплины и свободы в семье. Авторитет, сделанный специально для детей, существовать не может. Такой авторитет будет всегда суррогатом и всегда бесполезным. Авторитет должен заключаться в самих родителях, независимо от их отношения к детям, но авторитет вовсе не специальный талант. Его корни находятся всегда в одном месте: в поведении родителей, включая сюда все отделы поведения, иначе говоря, всю отцовскую и материнскую жизнь - работу, мысль, привычки, чувства, стремления. А это значит, что и по отношению к детям они должны быть на какой-то высоте, но высоте естественной, человеческой, а не созданной искусственно для детского потребления.

Поэтому все вопросы авторитета, свободы и дисциплины в семейном коллективе не могут разрешаться ни в каких искусственно придуманных приемах, способах и методах. Воспитательный процесс есть процесс постоянно длящийся, и отдельные детали его разрешаются в общем тоне семьи, а общий тон нельзя придумать и искусственно поддерживать. Общий тон создается собственной жизнью родителей и их собственным поведением.

А.С. Макаренко отмечает: «Ребенок - это живой человек. Это вовсе не орнамент нашей жизни, это отдельная полнокровная и богатая жизнь Если вы эту насыщенную, яркую и нежную жизнь видите и знаете, если вы размышляете над ней, если вы в ней участвуете, только тогда становится действенным и полезным ваш родительский авторитет, та сила, которую вы накопили раньше, в собственной, личной и общественной жизни. Но если ваш авторитет, как чучело, раскрашенное и неподвижное, только рядом стоит с этой детской жизнью <...> - грош цена вашему авторитету, каким бы гневом или ремешком он ни был вооружен».

В семье где родительский авторитет не подменяется никаким суррогатом, не чувствуется надобности в безнравственных и некрасивых приемах дисциплинирования. И в такой семье всегда есть полный порядок и необходимое подчинение и послушание.

Не самодурство, не гнев, не крик, не мольба, не упрашиванье, а спокойное, серьезное и деловое распоряжение - вот что должно внешним образом выражать технику семейной дисциплины. Ни у самого родителя, ни у детей не должно возникать сомнения в том, что он имеет право на такое распоряжение, как один из старших, уполномоченных членов коллектива. Каждый родитель должен научиться отдавать распоряжение, должен уметь не уклоняться от него, не прятаться от него ни за спиной родительской лени, ни из побуждений семейного пацифизма. И тогда распоряжение сделается обычной, принятой и традиционной формой, и тогда родители научатся придавать ему самые неуловимые оттенки тона, начиная от тона директивы и переходя к тонам совета, указания, иронии, сарказма, просьбы и намека. А если они еще научатся различать действительные и фиктивные потребности детей, то родительское распоряжение сделается самой милой и приятной формой дружбы между родителями и ребенком.

В седьмой главе А.С. Макаренко говорит о проблеме полового воспитания в семье. Научить любить, научить узнавать любовь, научить быть счастливым - это значит научить уважать самого себя, научить человеческому достоинству. Половое воспитание - это, прежде всего, воспитание культуры социальной личности. Воспитание ребенка – это формирование поло-ролевых образцов поведения.

Кроме того, здесь рассматриваться проблема приучения ребенка к точному распорядку дня. С самого раннего возраста дети должны быть приучены к точному времени и к точным границам поведения. Привычка к точному часу - это привычка к точному требованию к себе.

Восьмая глава посвящена слепой любви матери (отца) к свом детям. А.С. Макаренко отмечает, что настоящей матерью, воспитывающей, дающей пример, вызывающей любовь, восхищение, желание подражать, будет только та мать, которая сама живет настоящей полной жизнью. Мать, которая ограничивает свои обязанности простым прислуживанием детям, - это уже раба своих детей, а не мать воспитывающая.

Девятая, заключительная, глава книги посвящена проблеме воспитания чувства солидарности, соучастия и толерантности у маленького ребенка.

Над человеком шефствуют законы человеческого общества, а не только законы природы. Законы социальной жизни обладают гораздо большей точностью, гораздо большим удобством, большей логикой, чем законы природы. Но они предъявляют к человеку гораздо более суровые требования дисциплины, чем мать-природа, и за пренебрежение этой дисциплиной наказывают очень строго.

Ч увства солидарности, соучастия, толерантности возможно воспитать в ребенке только по средством опыта социальных контактов как с взрослыми, так и со сверстниками. При этом родители должны помнить, что забота и воспитание ребенка не сводится к удовлетворению его потребностей. Необходимо и формировать потребность в сочувствии и соучастии.

В самом человеческом желании нет жадности. Жадность начинается там, где потребность одного человека сталкивается с потребностью другого, где радость или удовлетворение нужно отнять у соседа силой, хитростью или воровством. Необходимо объяснить ребенку, что такие средства удовлетворения своих потребностей и желаний унизительны, прежде всего, для него самого.

Надеемся, такой обзор-конспект книги заинтересовал в чтении оригинала многих родителей. А сама книга покажет, что воспитание ребенка – это и, правда, не только долг…

Слайд 18

С рождение ребенок с родителями связан невидимой "нитью" и от того какие отношения закладываются между ними напрямую зависит формирование личности.

Семья для ребенка является одновременно и средой обитания, и воспитательной средой. Влияние семьи особенно значимо в начальный период жизни ребенка и намного превышает все другие воспитательные воздействия.

Стоит отметить, что теоретические положения А.С. Макаренко, касающиеся социальной сущности воспитания, его общественного характера не потеряли своей актуальности и в нынешних условиях.

Антон Макаренко

Правильно воспитывать детей. Как?

Вместо вступления

От составителя

Взаимоотношения детей и родителей похожи на необычный футбольный матч. Вначале мячом владеют взрослые, опытные игроки. Но в какой-то момент он неизбежно переходит к подросшим «юниорам». Если игра закончилась вничью – отлично. Ничья – это гармония в семье. Если же вы победили, не радуйтесь – стало быть, играли слишком жестко, и вам, вполне возможно, грозит дисквалификация…

Каковы же правила в игре под названием «воспитание»? Кажется, они многократно прописаны и навек определены. Иногда кажется, мы просто не можем растить собственных детей так, как хочется нам. Чем и как питаться, где учиться, как проводить досуг – все решено за нас. И вдруг в один прекрасный момент мы с горечью говорим: «Был вроде бы нормальный, послушный ребёнок, и вдруг грубит, хлопает дверью, не учится… Что мы сделали не так?»

«Я считал себя, хвастливо считал, великим специалистом по перековке всякого рода правонарушителей. Я и думал: „Что такое ребенок, имеющий семью, разве трудно его перевоспитать, это же мелочь“. А как посмотрел я на этих ребятишек, имеющих родителей, так и увидел, куда наши правонарушители годятся.

Убийца, развратник, вор, самый отчаянный „путешественник“ по сравнению с ребенком, имеющим папу и маму, просто агнец кроткий…» – эти слова написал почти столетие назад Антон Семенович Макаренко.

Для большинства из нас Макаренко – это коммуна и железная дисциплина. И впрямь всемирная слава Макаренко связана, прежде всего, с его деятельностью, направленной на ликвидацию детской беспризорности. Благодаря этому замечательному педагогу тысячи детей, которые были обречены на жалкое существование, получили «путевку в жизнь»: «Я исповедую бесконечную… уверенность в неограниченном могуществе воспитательной работы… Я не знаю ни одного случая, когда бы полноценный характер возник без здоровой воспитательной обстановки или, наоборот, когда характер исковерканный получился бы несмотря на правильную воспитательную работу». Решением ЮНЕСКО Макаренко признан одним из четырех педагогов, определивших способ педагогического мышления в ХХ веке.

За окном уже второе десятилетие царит век ХХI. И конечно, наше мышление во многом переменилось. Но мы с вами – все те же отцы и дети, и проблемы между нами, по большому счету, все те же, что и век, и два назад. Как добиться, чтобы дети нас уважали? Как научить их сосуществовать с себе подобными? Как приобщить их к вечным ценностям и привить правильное отношение к презренному металлу? Как добиться послушания, не подавив личность? И главное, как нам, родителям, строить взаимоотношения с детьми так, чтобы быть истинным примером для них? Чтобы когда-нибудь (на вручении премии «Лучший музыкант» или «Писатель года») ваш ребенок сказал: «Спасибо моим маме и папе…»

Сегодня вместе с Антоном Макаренко мы попробуем найти ответы на эти и многие другие вопросы. И пусть путеводной нитью будут для нас слова мастера: «Воспитательный процесс – процесс постоянно длящийся, и отдельные детали его разрешаются в общем тоне семьи, а общий тон нельзя придумать и искусственно поддерживать. Общий тон, дорогие родители, создается вашей собственной жизнью и вашим собственным поведением ».

Екатерина Монусова

Кто виноват?

…Дорогие родители!

Вы иногда забываете о том, что в вашей семье растет человек, что этот человек на вашей ответственности.

Пусть вас не утешает, что это не больше как моральная ответственность.

Может настать момент, вы опустите голову и будете разводить руками в недоумении, и будете лепетать, может быть, для усыпления все той же моральной ответственности:

«Володя был такой замечательный мальчик! Просто все восторгались».

Неужели вы так никогда и не поймете, кто виноват?

Впрочем, катастрофы может и не быть.

Наступает момент, когда родители ощущают первое, тихонькое огорчение. Потом второе. А потом они заметят среди уютных ветвей семейного дерева сочные ядовитые плоды. Расстроенные родители некоторое время покорно вкушают их, печально шепчутся в спальне, но на людях сохраняют достоинство, как будто в их производстве нет никакого прорыва. Ничего трагического нет, плоды созрели, вид достаточно приятен.

Родители поступают так, как поступают все бракоделы: плоды сдаются обществу как готовая продукция…

Когда в вашей семье появляется первая «детская» неурядица, когда глазами вашего ребенка глянет на вас еще маленькая и слабенькая, но уже враждебная зверушка, почему вы не оглядываетесь назад, почему вы не приступаете к ревизии вашего собственного поведения?. .

Нет, вы обязательно ищете оправданий…

Правильно воспитать легче, чем перевоспитывать

Прежде всего обращаем ваше внимание на следующее: воспитать ребенка правильно и нормально гораздо легче, чем перевоспитывать. Правильное воспитание с самого раннего детства – это вовсе не такое трудное дело, как многим кажется. По своей трудности это дело по силе каждому человеку, каждому отцу и каждой матери. Хорошо воспитать своего ребенка легко может каждый человек, если только он этого действительно захочет, а кроме того, это дело приятное, радостное, счастливое. Совсем другое – перевоспитание.

Если ваш ребенок воспитывался неправильно, если вы что-то прозевали, мало о нем думали, а то, бывает, и поленились, запустили ребенка, тогда уже нужно многое переделывать, поправлять. И вот эта работа поправки, работа перевоспитания – уже не такое легкое дело. Перевоспитание требует и больше сил, и больше знаний, больше терпения , а не у каждого родителя все это найдется. Очень часто бывают такие случаи, когда семья уже никак не может справиться с трудностями перевоспитания и приходится отправлять сына или дочку в трудовую колонию. А бывает и так, что и колония ничего поделать не может, и выходит в жизнь человек не совсем правильный. Возьмем даже такой случай, когда переделка помогла, вышел человек в жизнь и работает. Все смотрят на него, и все довольны, и родители в том числе. Но никто не хочет подсчитать, сколько все-таки потеряли. Если бы этого человека с самого начала правильно воспитывали, он больше взял бы от жизни, он вышел бы в жизнь еще более сильным, более подготовленным, а значит, и более счастливым. А кроме того, работа перевоспитания, переделки – это работа не только более трудная, но и горестная. Такая работа, даже при полном успехе, причиняет родителям постоянные огорчения, изнашивает нервы, часто портит родительский характер.

Что такое цели воспитания?

Теперь перейдем к самому главному вопросу – к вопросу об установке целей воспитания. Кем, как и когда могут быть установлены цели воспитания и что такое цели воспитания?

Я под целью воспитания понимаю программу человеческой личности, программу человеческого характера, причем в понятие характера я вкладываю все содержание личности, т. е. и характер внешних проявлений и внутренней убежденности, и политическое воспитание, и знания – решительно всю картину человеческой личности; я считаю, что мы, педагоги, должны иметь такую программу человеческой личности, к которой должны стремиться.

В своей практической работе я не мог без такой программы обойтись. Ничто так человека не учит, как опыт. Когда-то мне дали… несколько сотен человек, и в каждом из них я видел глубокие и опасные стремления характера, глубокие привычки, я должен был подумать: а каким должен быть их характер, к чему я должен стремиться, чтобы из этого мальчика, девочки воспитать гражданина? И когда я задумался, то увидел, что на этот вопрос нельзя ответить в двух словах. Я должен был прийти к более развернутой программе человеческой личности. И, подходя к программе личности, я встретился с таким вопросом: что – это программа личности должна быть одинакова для всех? Что же, я должен вгонять каждую индивидуальность в единую программу, в стандарт и этого стандарта добиваться? Тогда я должен пожертвовать индивидуальной прелестью, своеобразием, особой красотой личности, а если не пожертвовать, то какая же у меня может быть программа! И я не мог этого вопроса так просто, отвлеченно разрешить, но он у меня был разрешен практически в течение десяти лет.

Я увидел в своей воспитательной работе, что да, должна быть и общая программа, «стандартная», и индивидуальный корректив к ней. Для меня не возникал вопрос: должен ли мой воспитанник выйти смелым человеком, или я должен воспитать труса? Тут я допускал «стандарт», что каждый должен быть смелым, мужественным, честным, трудолюбивым, патриотом. Но как поступать, когда подходишь к таким нежным отделам личности, как талант? Вот иногда по отношению к таланту, когда стоишь перед ним, приходится переживать чрезвычайные сомнения.

Принципы и мастерство воспитателя. О пользе мимики, мучениях души и детском воровстве

Моим основным принципом (а я считал, что это принцип не только мой, но и всех советских педагогов) всегда было: как можно больше требований к человеку, но вместе с тем и как можно больше уважения к нему. В нашей диалектике это, собственно говоря, одно и то же: нельзя требовать большего от человека, которого мы не уважаем. Когда мы от человека много требуем, то в этом самом и заключается наше уважение, именно потому, что мы требуем, именно потому, что это требование выполняется, мы и уважаем человека.

Мастерство воспитателя не является каким-то особым искусством, требующим таланта, но это специальность, которой надо учить, как надо учить врача его мастерству, как надо учить музыканта. Каждый человек, если он не урод, может быть врачом и лечить людей, и каждый человек, если он не урод, может быть музыкантом. Один – лучше, другой – хуже. Это будет зависеть от качества инструмента, учебы и т. п. А у педагога такой учебы нет.

Что такое мастерство? Я имею склонность отделять процесс воспитания от процесса образования. Я знаю, что против этого возразит каждый специалист-педагог. Но я считаю, что процесс воспитания может быть логически выделен и может быть выделено мастерство воспитателя.

Можно и нужно развивать зрение, просто физическое зрение. Это необходимо для воспитателя. Нужно уметь читать на человеческом лице, на лице ребенка, и это чтение может быть даже описано в специальном курсе. Ничего хитрого, ничего мистического нет в том, чтобы по лицу узнавать о некоторых признаках душевных движений.

Педагогическое мастерство заключается и в постановке голоса воспитателя, и в управлении своим лицом.

Сегодня ваш уважаемый директор в моем присутствии разговаривал с одним мальчиком. Не каждый сможет так разговаривать. Я не буду льстить и говорить, что здесь большой талант, но здесь имело место мастерство. Он сердито разговаривал с мальчиком, и мальчик видел гнев, негодование, именно то, что было нужно в данном случае. А для меня это было мастерство. Я видел, что директор великолепно играет.

Педагог не может не играть. Не может быть педагога, который не умел бы играть. Нельзя же допустить, чтобы наши нервы были педагогическим инструментом, нельзя допустить, что мы можем воспитывать детей при помощи наших сердечных мучений, мучений нашей души. Ведь мы же люди. И если во всякой другой специальности можно обойтись без душевных страданий, то надо и у нас это сделать.

Но ученику надо иногда продемонстрировать мучение души, а для этого надо уметь играть.

Но нельзя просто играть сценически, внешне. Есть какой-то приводной ремень, который должен соединять с этой игрой вашу прекрасную личность. Это не мертвая игра, техника, а настоящее отражение тех процессов, которые имеются в вашей душе. А для ученика эти душевные процессы передаются как гнев, негодование и т. д.

Я сделался настоящим мастером только тогда, когда научился говорить «иди сюда» с 15–20 оттенками, когда научился давать 20 нюансов в постановке лица, фигуры, голоса. И тогда я не боялся, что кто-то ко мне не пойдет или не почувствует того, что нужно.

А у воспитателя это мастерство проявляется на каждом шагу. И оно проявляется вовсе не в парном положении, когда я – воспитатель и ты – мой ученик. Парное положение не так важно, как то, что вас окружает.

Ваше воспитательское отношение имеет значение даже в том случае, когда на вас никто не смотрит. И это не мистика.

Я сижу в кабинете один. …Я на кого-то рассердился, мне что-то нужно сделать. Я принимаю определенное выражение лица, и это на всех отразится. Забежит один, посмотрит на меня, шепнет другому, даже между делом, и что-то станет на свое место.

Это не значит, что от настроения одного лица зависит настроение всех детей, но надо уметь управлять своим настроением.

Если вы будете в этом же кабинете плакать и рыдать, это тоже будет всем известно и произведет известное впечатление.

Это сказывается во всех мелочах. Бреетесь вы каждый день или нет. Чистите вы ботинки каждый день или нет.

Воспитатель, который вытаскивает из кармана черный скомканный платок, – это уже не воспитатель. Лучше пусть он пойдет в уголок и высморкается там, чтобы никто не видел.

Но это мастерство имеет значение для организации каких-то специальных методических движений.

Например, я очень часто практиковал такие вещи. Я мог бы призвать к себе того, кто согрешил, и сделать ему выговор. Но я так не делал.

Я пишу ему записку с просьбой прийти обязательно вечером, обязательно в 11 часов. Я даже ничего особенного не буду ему говорить, но до 11 часов вечера он будет ходить в ожидании моего разговора. Он сам себе многое скажет, ему скажут товарищи, и он придет ко мне уже готовый. Мне ничего уже не нужно с ним делать. Я ему только скажу: «Хорошо, иди». И у этого мальчика или девочки будет происходить обязательно какой-то внутренний процесс.

Я представляю себе, что в педагогическом учебном заведении нужно проделать кое-какие упражнения. Мы – студенты: вы, вы и т. д.

Мне говорят: «Вы, т. Макаренко, будете сейчас проводить практику. Предположим, мальчик украл три рубля, разговаривайте с ним. Мы будем слушать, как вы будете разговаривать, а потом мы обсудим, как вы разговариваете: хорошо или плохо».

У нас такие упражнения не производятся, а ведь это очень трудное дело – говорить с мальчиком, который подозревается в том, что он украл, и неизвестно еще, украл он или нет. Тут, конечно, нужно мастерство не только в постановке взгляда или голоса, а даже в постановке логики. А мы, воспитатели, знаем географию, историю, литературу, но мы не знаем, что такое детское воровство. Кто знает, что это такое: случай, преступление или необходимость?

Если бы все люди были очень искренни, то многие сказали бы, что у них в детстве был хоть один случай воровства. А они совсем не были ворами. Очевидно, нам нужно подумать, что такое детское воровство и как на него реагировать.

Я узнал сегодня, что ваш директор товарищ Данюшевский поймал мальчика, который украл мыло, чтобы передать домой. Товарищ Данюшевский взял мыло, передал этому же мальчику и сказал: вот тебе мыло уже не краденое, а настоящее. Зачем было красть, когда можно и так тебе дать? Он даже премировал вора.

В таком же положении был и я как педагог…

Года два назад в одном педагогическом журнале была напечатана консультация. Один педагог поставил вопрос: как быть с ребенком, который хулиганит в школе?

Ответ: надо с таким ребенком поговорить. Педагог должен говорить ровным голосом, не повышая тона, чтобы ученик понял, что учитель говорит с ним не потому, что он раздражен, а потому, что в этом его долг…

Как идеальный педагог, вы должны говорить ровным голосом, и тогда у вас ничего не получится. Он уйдет таким же хулиганом, каким и пришел.

Я позволял себе риск и видел, что, как только я позволял себе рискнуть, вокруг меня собирались все макбетовские ведьмы: а ну, как ты рискнешь, а ну, как ты рискнешь?

И у нас получалось.

В Ленинграде, когда я говорил о риске, я получил такую записку: вы говорите о риске, а у нас в школе был такой случай: мальчику поставили плохой балл, а он повесился. Так вот, по-вашему, нужно допустить необходимые издержки?

Я был очень удивлен. Это же не против меня, а против вас. Мальчик повесился не в результате какого-нибудь рискованного действия педагога. Если это и риск, то не ставьте плохих отметок, а то все перевешаются. Можно бояться поставить плохой балл, так как и здесь есть какой-то риск, а ведь это же пустяк.

Плохой балл – не рискованное действие. Погладить по головке – нет никакого риска.

А может быть, мальчик, избалованный постоянно такими нерискованными действиями, и получил склонность к самоубийству. И всякий человек, если с ним несколько лет подряд говорить ровным голосом, возымеет желание повеситься. Если бы все педагоги говорили с ребенком ровным голосом, я не знаю, до какого состояния они могли бы довести ребенка.

Эта тема риска должна быть рассмотрена в педагогической практике.

Я как педагог открыто смеюсь, радуюсь, шучу, сержусь.

Хочется мне шутить – я шучу. Хочется мне потихоньку уколоть человека – я это делаю.

Такой риск не страшен. Мне приходилось рисковать больше, чем другим педагогам.

Например, иногда общее собрание выносило постановление: выгнать из коммуны. И как я ни боролся, как я ни грозил, они смотрят на меня, смотрят, а потом опять поднимают руки: выгнать. И я выгонял. За восемь лет я выгнал человек десять. Открываю дверь: иди на все четыре стороны, куда хочешь, иди в белый свет.

Страшный риск, но благодаря этому риску я добился постоянного искреннего, требовательного тона, и каждый знал, что такой тон встретит его в первый же день, и ни для кого это не было неожиданностью.

Но особенно удивительно, что все эти выгнанные писали мне письма.

Недавно я получил письмо от человека, которого выгнал шесть лет назад и потерял его из виду.

Он пишет: я, старший лейтенант такой-то, отличился в боях у озера Хасан и по этому случаю решил написать вам письмо. Если бы вы знали, как я вам благодарен за то, что вы тогда меня выгнали. Как я куражился над вами, над всем коллективом. А когда меня выгнали, я задумался: неужели я такой плохой, что 500 человек не согласились со мною жить? Я хотел к вам идти проситься обратно, а потом решил, что надо самому пробивать дорогу. И вот я теперь лейтенант, я отличился и считаю долгом вам об этом сообщить, чтобы вы не беспокоились, что выгнали меня тогда.

Это – чтобы я не беспокоился через 6 лет. Я потерял из виду этого человека, и вот теперь он написал, когда оказался победителем у озера Хасан, именно в этот момент он вспомнил обо мне как об одной из причин своего сегодняшнего блеска.

Попробуйте поэтому предсказать, куда ведет каждый поступок.

Надо поставить вопрос о риске, ибо так называемый такт начинает сидеть в печенках не только у педагога, но и у воспитанников.

В то время… меня спросили на педагогической конференции: вы знаете, что такое такт?

– А что это такое?

– Предположим, вы обедаете с каким-нибудь человеком, и он плюнул вам в тарелку, и вы можете ему сказать: что вы делаете, это нетактично.

А можно поступить так: взять тарелку и разбить у него на голове. И никакого риска не будет.

Иногда нужно разбивать тарелку на голове, доводить человеческий поступок до логического предела, а не замазывать его.

Разве такт иногда не является уклонением от ответственности?

Передо мной мальчик или девочка, с которыми надо что-то сделать, а я не хочу ничего делать, боюсь риска и начинаю тактично поступать. Тактично отъезжать от данного случая в какой-то закоулок.

Может быть, я и ошибаюсь, но результаты были у меня хорошие.

Два слова о педагогическом риске. Я говорил о педагогическом риске на одном из собраний в Ленинграде в октябре. Мне сказали: «Вот вы говорите о риске, а у нас один ученик десятого класса взял да повесился, потому что ему поставили плохой балл. А вы говорите о риске. Ведь если мы будем так много требовать и рисковать, то все перевешаются».

Вы знаете, что я им ответил?

Поставить плохой балл – это вовсе не рискованное действие. Какой здесь риск? И сколько вообще мы совершаем таких нерискованных действий? Ученик не ответил мне. Я ему поставил «плохо». Какой же здесь риск? Он сел мне на шею, я его осторожненько стащил и сказал: «Детка, не садись педагогу на шею». Никакого риска здесь нет. Он мне плюнул в лицо, а я перед ним извинился. Что же здесь рискованного? Ведь не я ему плюнул, а он мне. А я еще извинился перед ним.

Все это нерискованные действия. Одно нерискованное действие, другое, третье, десятое, двадцатое – и создается общая атмосфера нерискованности, такая атмосфера, что многим может захотеться полезть в петлю. Безысходная серая тоска: никто ничего не требует, никто ничего не хочет, каждый беспокоится только о том, как бы чего не вышло и как бы на меня не обиделись.

Такая атмосфера может привести к очень плохим настроениям и очень плохим результатам.

Если же вы прямо, по-товарищески, открыто будете требовать, то от этого человек никогда не захочет повеситься. Он будет знать, что вы относитесь к нему как к человеку.

Такая требовательность еще более сколачивает коллектив, еще больше объединяет и учителей, и учеников.

О вопросах этики, детском пьянстве и курении

Я думаю , что не может быть идеального совершенства в вопросах этики. Я переживал очень много сложных коллизий в своей педагогической работе, как раз в вопросе совершенства. Возьмем такой простой вопрос: пить водку можно или нельзя? Христианин обязательно скажет: нельзя. Полное воздержание, водка – зло, не пей. И вот этот максимализм, при всей прочей христианской инструментовке, он кажется даже близко стоящим к какому-то серьезному требованию. И максимализм висит в воздухе. В нашей этике не может быть такого максимализма.

Ко мне приходили ребята. Редко когда они приходили без бутылки водки в кармане. …Что с ними делать? Вот в нашей советской современной школе есть подобный, хоть и более легкий вопрос – курение. Курят ученики 5, 7, 10-х классов. Что мы, педагоги, делаем? Мы говорим с чисто христианским выражением на лице: «нельзя курить», – а они курят. Мы опять говорим: «нельзя курить», – а они курят. Что мы дальше должны делать? Выгонять из школы? Нет. Та же наша христианская душа не позволит выгнать из школы за курение. Эта же христианская душа запрещает курить и не может выгнать за курение. И естественный результат – курят, только не открыто при вас, а в уборной, в отхожем месте, то есть в самых вредных условиях. Что делать? Как бороться? Надо же вопрос решить, а мы его решить не можем и делаем вид, что все у нас благополучно. Мы запрещаем курить, ребята курят, получают полное удовольствие, a мы «не видим», мы «ничего не знаем». Все благополучно. Но это еще курение. Ну а водка? У меня были ребята, которые привыкли пить водку и которые иногда из отпуска приходили пьяные и потом сидели у меня в кабинете и плакали на моем плече. Что, мне легче от того, что он будет каждый выходной день плакать? Выгонять тоже нельзя. Куда же его выгонять? У меня последняя стадия его развития. И я знал, что если я буду сидеть на этой христианской двурушнической позиции, то он будет у меня жить пять лет, пять лет будет пить и будет пьяницей. И мы все знаем, товарищи педагоги, что у нас дети живут до 18 лет, потом выходят в жизнь, а в жизни они будут пить водку. Мы считаем это нормальным. Пусть он пьет после 18 лет, я за него не отвечаю. А я не мог так поступить. Потому что главной моей задачей было не образование, а воспитание.

Что я делал. Я пришел к выводу, что я должен был научить их пить водку. Я их приглашал к себе домой, завхоз покупал водку, я ставил на стол закуску, приборы, клал салфетки, ножи, вилки, все очень культурно, я собирал 8–10 человек «отъявленных пьяниц» в 11 часов вечера, когда уже все легли спать, и говорил им: «Строгий секрет, никто не должен знать о нашем пире. Никто». – «Будьте покойны». Они уже перепуганы этой обстановкой. А я говорю: «Буду учить вас пить водку и дам вам следующий совет. Вот три правила: на голодный желудок не пей; второе правило – закусывай. Повторите. И третье правило – знай, когда нужно остановиться, на какой рюмке, чтобы не потерять лицо человека». Это, говорят, хорошие правила.

Ну давайте проделаем первое упражнение. Налили по рюмке. Выпили, закусили. Есть такие, спрашиваю, которые считают, что нужно остановиться на первой? Нет, говорят, таких нет. Выпили по второй, по третьей. Я говорю: «Проверьте себя, вы себя знаете». И вот кое-кто говорит: «Нужно остановиться». Но были такие храбрецы, которые на десятой остановились.

«Ну теперь идите спать!» И все трезвые. Они уважали меня и понимали, что я делаю дело.

А вот наше российское дело: где-нибудь в переулке перевернуть литр, упасть и тут же заснуть у парадного крыльца.

Через неделю, через месяц спрашиваю: «Будете помнить мои правила?» «Спасибо, сердечное вам спасибо, – говорят. – Будем всегда ваши правилам помнить. В голову нам не приходило, что и в этом деле нужна культура и можно чему-нибудь научиться. Когда пойдешь в город и купишь бутылку, нужно ведь ее всю выпить, куда же девать остаток? Закусывать? Где будешь закусывать? И потому всё так и делается неправильно. Пьешь – и всё…» И человек 50 за свою жизнь я вот так научил пить водку. У меня не было другого выхода. Я только в этом году стал рассказывать об этом, а то делал это в секрете.

Точно так же и с курением. Я не пошел на путь максимума, я покупал табак и папиросы, и они курили в моем присутствии, у меня прикуривали. И именно это позволило мне вести борьбу с курением другими средствами, средствами убеждения, врачебным вмешательством, и наконец, старшие курят на договоре: вы курите, а младшим курить не даете. И уже при этом условии – младшим не покурить. Конечно, я мог вызвать врача, своего воспитанника, и сказать ему: вызови к себе, посмотри и попугай. И тогда врач вызывал мальчика и говорил: «Что у тебя с легкими делается, ты год проживешь». – «А что такое?» – «Да там один никотин». Я ему не запрещал курить, а доктор его пугал. И процент курящих у меня был невелик, он не превышал 15–20. И очень многие взрослые мальчики-комсомольцы бросали курить именно потому, что я из курения не делал максималистской проблемы.

Кого вы хотите воспитать? Как правильно поставить цели?

Следующий вопрос, на который нужно обратить самое серьезное внимание, – это вопрос о цели воспитания. В некоторых семьях можно наблюдать полное бездумье в этом вопросе: просто живут рядом родители и дети, и родители надеются на то, что все само собой получится. У родителей нет ни ясной цели, ни определенной программы. Конечно, в таком случае и результаты будут всегда случайны, и часто такие родители потом удивляются, почему у них выросли плохие дети. Никакое дело нельзя хорошо сделать, если неизвестно, чего хотят достигнуть.

Каждый отец и каждая мать должны хорошо знать, что они хотят воспитать в своем ребенке. Надо отдавать себе ясный отчет относительно своих собственных родительских желаний. Хотите ли вы воспитать настоящего гражданина, человека знающего, энергичного, честного… трудолюбивого, бодрого и вежливого? Или вы хотите, чтобы из вашего ребенка вышел жадный, трусливый, какой-нибудь хитренький и мелкий делец? Дайте себе труд, подумайте хорошо над этим вопросом, подумайте хотя бы втайне, и вы сразу увидите и много сделанных вами ошибок, и много правильных путей впереди.

И при этом всегда вы должны помнить: вы родили и воспитываете сына или дочь не только для вашей родительской радости. В вашей семье и под вашим руководством растет будущий гражданин… Этот вопрос имеет очень важное значение. Стоит только вам серьезно над ним задуматься, и многие беседы о воспитании станут для вас лишними, вы и сами увидите, что вам нужно делать . А как раз многие родители не думают над таким вопросом. Они любят своих детей; они наслаждаются их обществом, они даже хвастаются ими, наряжают их и совершенно забывают о том, что на их моральной ответственности лежит рост будущего гражданина.

Может ли задуматься над всем этим такой отец, который сам является плохим гражданином?.. Конечно, не может…

Но есть иные люди. Они на работе и среди людей чувствуют себя гражданами, а домашние дела проходят независимо от этого: дома они или просто помалкивают, или, напротив, ведут себя так, как не должен вести себя… гражданин. Раньше, чем вы начнете воспитывать своих детей, проверьте ваше собственное поведение.

Нельзя отделить семейные дела от дел общественных. Ваша активность в обществе или на работе должна иметь отражение и в семье… Все, что совершается в стране, через вашу душу и вашу мысль должно приходить к детям… Они должны знать, что вы – общественный деятель, и гордиться вами, вашими успехами, вашими заслугами перед обществом. И только в том случае эта гордость будет здоровой гордостью, если ее общественная сущность детям понятна, если они не гордятся просто вашим хорошим костюмом, вашим автомобилем или охотничьим ружьем.

Уместно поставить такого рода вопрос: кто воспитывает – семья или школа? И очень соблазнительно ответить коротко: и семья, и школа. Так обычно и отвечают.

В таком случае нужно несколько изменить вопрос: кто должен быть ведущим началом, семья или школа? Я сейчас этим вопросом очень занят. Я был во многих семьях, во многих школах. Ко мне приходит много людей, большей частью со всякими «несчастными» случаями. И вот видишь, что единого взгляда на этот вопрос нет. Причем оригинально вот что.

Я почти не слышал, чтобы родители говорили: «Мы должны воспитывать, зачем школа мешает?» Я не слышал, чтобы педагог сказал: «Школа должна воспитывать, зачем семья мешает?»

Обычно говорили так: «Мы – школа, а вы, родители, должны воспитывать детей, почему вы не воспитываете?» Родители ж говорят обратное: «Мы отдали детей в школу, пускай школа и воспитывает их, почему она не воспитывает?»

Получается так, что желания захватить власть в свои руки в деле воспитания детей нет ни у семьи, ни у школы. Наоборот, каждый компонент этой пары старается свалить всю тяжесть воспитания на другого.

Это на словах. А на деле получается даже так. Допустим, ученик плохо учится. Учитель вызывает мать или отца… и говорит:

– Ваш сын плохо учится, примите меры.

– Есть принять меры.

Это значит, что педагог думает: в моем распоряжении мало средств воспитания, а вот в распоряжении семьи этих средств больше. Отец или мать пустят в дело эти более сильные средства, и мальчик станет воспитанным, по крайней мере станет учиться.

Отдельные педагоги считают, что семья – это более мощный воспитательный фактор, что семья может сделать больше, чем они.

Я не стану разрешать этот вопрос в ту или иную сторону, не буду говорить отдельно о педагоге и отдельно о семье. Я являюсь сторонником иной точки зрения.

Здесь мне приходится коснуться моих педагогических убеждений, которые очень часто считались ересью, но на которых я, тем не менее, настаиваю.

Я считаю, что делать ставку на отдельного обособленного учителя, хотя бы даже он был классным руководителем, нельзя. Потому что это ставка на талант, на способности.

Если мы думаем о воспитании десятков миллионов наших детей – юношей и девушек, – то давайте, как и всякие производственники, поинтересуемся: а какая же норма брака допускается?

Ведь на каждом производстве существует определенная норма брака, на некоторых производствах норма брака 0,5 %, на некоторых 1 %, на некоторых 2 %. Есть такие производства, например производство оптического стекла, где допускается до 50 % брака.

А вот в нашем производстве какая норма брака? Думали мы об этом когда-нибудь? Из 30 миллионов детей сколько можно забраковать, т. е. воспитать плохо? Давайте об этом подумаем.

Начнем с простой арифметической задачи. Если найдется человек, который скажет, что допустим брак в 10 %, то такого человека мы назовем врагом народа, потому что 10 % от 30 миллионов – это 3 миллиона ребят.

А что значит 3 миллиона ребят забракованных? Это 3 миллиона людей с какими-то отклонениями от нашей… моральной нормы. Поэтому я говорю: никакого брака, ни одного процента. Кто может мне возразить? Кто может сказать, что допускается какой-то, хотя бы самый ничтожный, брак в деле воспитания детей?

Если мы делаем ставку на отдельного учителя – это значит, что мы не только допускаем 1, 2, 10 % – словом, энное количество брака, но это значит, что мы вообще снимаем этот вопрос с очереди: сколько выйдет брака, столько и выйдет – в зависимости от того, насколько способен и трудолюбив учитель.

А сколько у нас малоопытных, неумелых, неталантливых учителей. Следовательно, мы все эти дела отдаем случаю – как выйдет.

Допустим, что из миллионной армии учителей у нас сто плохих воспитателей. Что же, мы можем, значит, спокойно сказать, что это сто плохих воспитателей дадут брак? Ничего подобного. Так ставить вопрос нельзя.

Нельзя ставить вопрос о воспитании в зависимости от качества или таланта отдельно взятого учителя. Если мы будем говорить о всесоюзных масштабах, если мы будем думать о воспитании целого поколения, так мы не одиночки-учителя, а представители единой учительской армии, единого педагогического общества, ни в коем случае не имеем права сваливать все на одного учителя.

Так, по крайней мере, говорит моя логика, логика гражданина, который хочет отвечать за работу. Так говорит и мой опыт.

Я тоже когда-то начинал с убеждения, что отдельный учитель – это все, и что именно он должен воспитывать. Я тоже представлял себе воспитание как какой-то парный процесс, как писали в старых педагогических книгах: учитель, учитель, учитель, ребенок, ребенок, ребенок – и все это в единственном числе. Так и представлял себе: я – учитель, ты – ребенок, мы – один на один, и я тебя воспитываю.

Сейчас я настаиваю на том, что правильной воспитательной организацией, руководящей воспитательной организацией по отношению к отдельному учителю, и по отношению к отдельному ученику, и по отношению к семье должна быть школа как нечто целое, как единый школьный коллектив.

Как только мы примем такой тезис, так на нас наваливается бесчисленное множество вопросов методики школьного воспитания. Едва ли мы во всех этих вопросах сумеем разобраться. Во всяком случае, наметим эти вопросы.

Первый вопрос – о педагогическом коллективе.

Второй вопрос – о детском коллективе, руководимом педагогическим коллективом.

И третий вопрос – педагогический коллектив и семья.

Какой вопрос из этих трех ни возьмите, он разбивается в свою очередь на множество отдельных вопросов. Если мы просидим с вами двадцать вечеров, хватит о чем поговорить.

Родительское требование к себе, родительское уважение к своей семье, родительский контроль над каждым своим шагом – вот первый и самый главный метод воспитания!

Таких чудес не бывает. Никакие рецепты не помогут, если в самой личности воспитателя есть большие недостатки.

Родительский цейтнот: воспитываем не ребенка – воспитываем себя

«Сколько времени в день вы уделяете ребенку?» – на этот вопрос вам наверняка приходилось не раз отвечать в анкетах для родителей. Вполне возможно, отвечая, вы слегка лукавили – настолько скромной неожиданно оказывалась эта цифра. Командировки, задержки на работе, «ненормированный» бизнес – все это почти не оставляет нам времени заниматься детьми. Сумасшедшая жизнь, – вздыхаем мы, отправляя своему отпрыску очередное ЦУ по Skype или ВКонтакте. И ставим в конце смайлик – некое подобие маминой улыбки. Пускай знает, что вы его любите, и все хорошо…

Время, которое мы можем посвятить ребенку, реально очень ограниченно. Увы, большую часть жизни его растим и воспитываем не мы – школы, тренеры, друзья, няни, бабушки и дедушки. Стало быть, речь можно вести лишь о том, чтобы повысить качество общения.

Говоря о качестве общения, я имею в виду, в первую очередь, умение слышать его потребности. Ребенку тепло, когда его понимают. В сущности, какого-то специального времени для этого не надо. Достаточно и тех небольших промежутков, когда мы дома. При этом совсем не обязательно, чтобы каждую свободную минуту мы чем-то занимались с сыном или дочкой, играли, рассказывали. Иногда пятнадцать минут, проведенные в сердечной беседе или увлекательной игре, для нашего чада значат гораздо больше, чем целый день, проведенный рядом с родителями. Рядом – но не вместе.

Кстати, о социальных сетях. Среди моря умных мыслей, которыми они изобилуют, я недавно выудила такую: «Не воспитывайте детей, они все равно будут похожи на вас. Воспитывайте себя». Этот старый, как мир, посыл в наше время особенно актуален. Ребенок обязательно придет к тем выводам, которые вам кажутся правильными, – придет, если будет видеть перед собой пример. Потому что воспитываешь всегда своим примером – другого способа нет.

Об организации семьи и важности мелочей

…Отец приходит с работы в пять часов. Он – электромонтер на заводе. Пока он стаскивает тяжелые, пыльные и масляные сапоги, четырехлетний Вася уже сидит на корточках перед отцовской кроватью, кряхтит по-стариковски и пялит в темную площадку пола озабоченные серые глазенки. Под кроватью почему-то никого нет. Вася беспокойно летит на кухню, быстро топает в столовой вокруг большого стола и цепляется ножками за разостланную в комнате дорожку. Через полминуты он спокойной деловой пробежкой возвращается к отцу, размахивает парой ботинок и гримасничает на отца милыми чистыми щечками. Отец говорит:

– Спасибо, сынок, а дорожку все-таки поправь.

Еще один рейс такой же деловой пробежки, и порядок в комнате восстановлен.

– Вот это ты правильно, – говорит отец и направляется в кухню умываться.

Сын с трудом тащит за ним тяжелые сапоги и с напряжением поглядывает на встречную дорожку. Но ничего, это препятствие миновали благополучно. Вася ускоряет бег, догоняет отца и спрашивает:

– А трубу принес? Для паровоза трубу принес?

– А как же! – говорит отец. – После обеда начнем.

Васе повезло в жизни: родился он в послеоктябрьское время, отец попался ему красивый – во всяком случае Васе он очень нравится: глаза у него такие же, как у Васи, – серые, спокойные, немножко насмешливые, а рот серьезный и усы приятные: хорошо провести по ним одним пальцем, тогда каждый раз неожиданно обнаруживается, что они шелковистые и мягкие, а чуть отведешь палец, они прыгают, как пружинки, и снова кажутся сердитыми и колючими. Мать у Васи тоже красивая, красивее, чем другие матери. У нее теплые и нежные щеки и губы. Иногда она как будто хочет что-то Васе сказать, посмотрит на Васю, и губы ее чуть-чуть шевельнутся. И не разберешь, улыбнулась мать или не улыбнулась. В такие минуты жизнь кажется Васе в особенности прекрасной! Есть еще в семье Назаровых Наташа, но ей только пять месяцев.

Надевать утром ботинки – самое трудное дело. Продеть шнурок в дырочку Вася умеет давно, но, когда шнурок прошел уже все дырочки, Вася видит, что получилось неладно. Вася переделывает, и, смотришь – получилось правильно. Тогда Вася с симпатией посматривает на башмак и говорит матери:

– Завязазай!

Если дело сделано верно, мать завязывает, а если неверно, она говорит:

– Не так. Что же ты?

Вася бросает удивленный взгляд на башмак и вдруг видит, что действительно не так. Он сжимает губы, смотрит на башмак сердито и снова принимается за работу. Спорить с матерью Васе не приходит в голову, он не знает, как это делается.

– Тепей так? Завязазай!

Мать становится на колени и завязывает, а Вася хитро посматривает на другой башмак и видит ту первую дырочку, в которую он сейчас наладит конец шнурка.

Умываться Вася умеет, умеет и зубы чистить, но и эти работы требуют массы энергии и пристального внимания. Сначала Вася измазывается мылом… до самого затылка, потом начинает создавать лодочку из маленьких неловких рук. Лодочку ему удается сделать, удается набрать в нее воды, но, пока он поднесет лодочку к лицу, ладони выпрямляются раньше времени, и вода выливается на грудь и живот. Вася не смывает мыло и зубной порошок, а размазывает их мокрыми ладонями. После каждого такого приема Вася некоторое время рассматривает руки и потом снова начинает строить лодочку. Он старается натереть мокрыми ладонями все подозрительные места.

Мать подходит, без лишних слов овладевает ручонками Васи, ласково, но сильно наклоняет его голову над чашкой умывальника и бесцеремонно действует на всей территории Васиной мордочки. Руки у матери теплые, мягкие, пахучие, они сильно радуют Васю, все же продолжает его беспокоить неосвоенная техника умывания. Из этого положения есть много оригинальных выходов: можно и покапризничать – по-мужски запротестовать: «Я сам!» Можно и молчанием обойти инцидент, но лучше всего засмеяться и, высвободившись из рук матери, весело поблескивать на нее мокрыми глазами. В семье Назаровых последний способ самый употребительный, потому что люди они веселые. Ведь капризы тоже не от Бога приходят, а обываются житейским опытом.

Истинная сущность воспитательной работы – вероятно, вы и сами уже догадались об этом – заключается вовсе не в ваших разговорах с ребенком, не в прямом воздействии на ребенка, а в организации вашей семьи, вашей личной и общественной жизни и в организации жизни ребенка. Воспитательная работа есть, прежде всего, работа организатора. В этом деле поэтому нет мелочей.

Вы не имеете права ничего назвать мелочью и забыть о ней. Страшной ошибкой будет думать, что в вашей жизни или в жизни вашего ребенка вы что-нибудь выделяете крупное и уделите этому крупному все ваше внимание, а все остальное отбросите в сторону. В воспитательной работе нет пустяков. Какой-нибудь бант, который вы завязываете в волосах девочки, та или иная шапочка, какая-нибудь игрушка – все это такие вещи, которые могут иметь в жизни ребенка самое большое значение. Хорошая организация в том и заключается, что она не выпускает из виду мельчайших подробностей и случаев. Мелочи действуют регулярно, ежедневно, ежечасно, из них и складывается жизнь. Руководить этой жизнью, организовать ее и будет самой ответственной вашей задачей.

А многие родители так любят жаловаться на недостаток времени!

Конечно, лучше, если родители чаще бывают с детьми, очень нехорошо, если родители никогда их не видят. Но все же необходимо сказать, что правильное воспитание вовсе не требует, чтобы родители не спускали с детей глаз. Такое воспитание может принести только вред. Оно развивает пассивность, и духовный рост их идет слишком быстро. Родители любят этим похвастаться, но потом убеждаются, что допустили ошибку.

Вы должны хорошо знать, что делает, где находится, кем окружен ваш ребенок, но вы должны предоставить ему необходимую свободу, чтобы он находился не только под вашим личным влиянием, а под многими разнообразными влияниями жизни. Не думайте при этом, что вы должны трусливо отгораживать его от влияний отрицательных или даже враждебных. Ведь в жизни все равно ему придется столкнуться с различными соблазнами, с чуждыми и вредными людьми и обстоятельствами. Вы должны выработать у него умение разбираться в них, бороться с ними, узнавать их своевременно. В парниковом воспитании, в изолированном высиживании нельзя этого выработать. Поэтому, совершенно естественно, вы должны допустить самое разнообразное окружение ваших детей, но никогда не теряйте их из виду.

Детям необходимо вовремя помочь, вовремя остановить их, направить. Таким образом, от вас требуется только постоянный корректив в жизнь ребенка, но вовсе не то, что называется вождением за руку… Для воспитания нужно не большое время, а разумное использование малого времени. И еще раз повторяем: воспитание происходит всегда, даже тогда, когда вас нет дома.

…И прежде всего вы должны знать, чем живет, интересуется, что любит, что не любит, чего хочет и чего не хочет ваш ребенок. Вы должны знать, с кем он дружит, с кем играет и во что играет, что читает, как воспринимает прочитанное. Когда он учится в школе, вам должно быть известно, как он относится к школе и к учителям, какие у него затруднения, как он ведет себя в классе. Это все вы должны знать всегда, с самых малых лет вашего ребенка. Вы не должны неожиданно узнавать о разных неприятностях и конфликтах, вы должны их предугадывать и предупреждать.

Все это нужно знать, но это вовсе не значит, что вы можете преследовать вашего сына постоянными и надоедливыми расспросами, дешевым и назойливым шпионством. С самого начала вы должны так поставить дело, чтобы дети сами вам рассказывали о своих делах, чтобы им хотелось вам рассказать, чтобы они были заинтересованы в вашем знании. Иногда вы должны пригласить к себе товарищей сына, даже угостить их чем-нибудь, иногда вы сами должны побывать в той семье, где есть эти товарищи, вы должны при первой возможности познакомиться с этой семьей.

Для всего этого не требуется много времени, для этого нужно только внимание к детям и к их жизни.

И если у вас будет такое знание и такое внимание, это не пройдет незамеченным для ваших детей. Дети любят такое знание и уважают родителей за это.

Авторитет знания необходимо приведет и к авторитету помощи. В жизни каждого ребенка бывает много случаев, когда он не знает, как нужно поступить, когда он нуждается в совете и в помощи. Может быть, он не попросит вас о помощи, потому что не умеет это сделать, вы сами должны прийти с помощью.

Часто эта помощь может быть оказана в прямом совете, иногда в шутке, иногда в распоряжении, иногда даже в приказе. Если вы знаете жизнь вашего ребенка, вы сами увидите, как поступить наилучшим образом. Часто бывает, что эту помощь нужно оказать особым способом. Нужно бывает либо принять участие в детской игре, либо познакомиться с товарищами детей, либо побывать в школе и поговорить с учителем. Если в вашей семье несколько детей, а это – самый счастливый случай, к делу такой помощи могут быть привлечены старшие братья и сестры.

Родительская помощь не должна быть навязчива, надоедлива, утомительна. В некоторых случаях совершенно необходимо предоставить ребенку самому выбраться из затруднения, нужно, чтобы он привыкал преодолевать препятствия и разрешать более сложные вопросы. Но нужно всегда видеть, как ребенок совершает эту операцию, нельзя допускать, чтобы он запутался и пришел в отчаяние . Иногда даже нужно, чтобы ребенок видел вашу настороженность, внимание и доверие к его силам.

Авторитет помощи, осторожного и внимательного руководства счастливо дополнится авторитетом знания. Ребенок будет чувствовать ваше присутствие рядом с ним, вашу разумную заботу о нем, вашу страховку, но в то же время он будет знать, что вы от него кое-что требуете, что вы и не собираетесь все делать за него, снять с него ответственность.

Вот именно линия ответственности является следующей важной линией родительского авторитета. Ни в каком случае ребенок не должен думать, что ваше руководство семьей и им самим есть ваше удовольствие или развлечение. Он должен знать, что вы отвечаете не только за себя, но и за него… Не нужно бояться открыто и твердо сказать сыну или дочери, что они воспитываются, что им нужно еще многому учиться, что они должны вырасти хорошими гражданами и хорошими людьми, что родители отвечают за достижение этой цели, что они не боятся этой ответственности. В этой линии ответственности лежат начала не только помощи, но и требования. В некоторых случаях это требование должно быть выражено в самой суровой форме, не допускающей возражений. Между прочим, нужно сказать, что такое требование только и может быть сделано с пользой, если авторитет ответственности уже создан в представлении ребенка. Даже в самом малом возрасте он должен чувствовать, что его родители не живут вместе с ним на необитаемом острове.

Первое правило – это правило какой-то нормы, особенно в вопросе о степени вашего вмешательства в жизнь ребенка. Это чрезвычайно важный вопрос, который в семье часто решается неправильно. Какую долю самостоятельности, свободы нужно предоставить ребенку, в какой мере нужно «водить его за ручку», в какой мере и что можно ему разрешать, и что запрещать, и что предоставить собственной воле?

Мальчик вышел на улицу. Вы кричите: не бегай туда, не ходи сюда. В какой степени это правильно? Если предоставить безмерную свободу для ребенка, это пагубно. Но если ребенок должен обо всем спрашивать, всегда к вам приходить, всегда получать ваше разрешение и поступать как вы сказали, то у ребенка не останется никакого простора для своей инициативы, для собственной находчивости и собственного риска. Это тоже плохо.

Я сказал слово «риск». Ребенок в семь-восемь лет должен уже в своем поведении иногда и рисковать, и вы должны видеть этот риск, и вы должны допускать известную долю риска, чтобы ребенок был смелым, чтобы он не приучился все под вашу ответственность складывать: мама сказала, папа сказал, они все знают, им книги в руки, а я буду поступать так, как они скажут. При такой предельной степени вашего вмешательства сын не вырастет настоящим человеком. Иногда из него вырастет безвольный, не способный ни на какое решение, не способный ни на какой риск и дерзания человек, а иногда бывает наоборот, он подчиняется, подчиняется вашему давлению до какого-то предела, но силы, бурлящие и требующие исхода, иногда взрываются, и дело кончается домашним скандалом: «Был хороший мальчик, а потом что-то с ним сделалось». А на самом деле с ним делалось это все время, когда он подчинялся и слушался, но силы, заложенные в нем природой и развивающиеся по мере роста и учебы, производили свое действие, и сначала он тайно начинает сопротивляться, а потом явно…

Если вы внимательно присмотритесь к таким явлениям, вы найдете тот предел, дальше которого идти нельзя.

Бывает и другая крайность, тоже часто встречающаяся, когда считают, что ребенок должен проявлять полную инициативу и поступать как хочет, и совсем не обращают внимания на то, как дети живут и что они делают, и они приучаются к бесконтрольной жизни, мышлению и решениям. Многие думают, что в таком случае у ребенка развивается большая воля. Как раз нет. Никакой воли не развивается в таком случае потому, что настоящая большая воля – это вовсе не умение чего-то пожелать и добиться, но и умение заставить себя отказаться от чего-то, когда это нужно. Воля – это не просто желание и его удовлетворение, а это и желание и остановка, и желание и отказ одновременно. Если ваш ребенок упражняется только в том, что он свои желания приводит в исполнение, и не упражняется в тормозе, у него не будет большой воли. Без тормоза не может быть машины, и без тормоза не может быть никакой воли…

В детях нужно вырабатывать умение остановить, задержать себя. Конечно, это не так просто.

Наряду с этим нужно вырабатывать чрезвычайно важную способность, которую не так трудно выработать: эта способность ориентировки . Она проявляется сплошь и рядом в пустяках, в мельчайших деталях. В раннем детстве обращайте внимание вашего ребенка, как нужно ориентироваться. Он что-нибудь говорит. В это время кто-то пришел чужой или, может быть, не совсем чужой, но дополнительный элемент вашего общества, вашей семьи: посетитель, гость, тетя и бабушка. Дети должны знать, что нужно и чего не нужно сейчас говорить (например, не нужно говорить при пожилых людях о старости, так как это им неприятно. Сперва выслушать человека, а потом разговаривать самому и пр.). Умение детей чувствовать, в какой они обстановке, и чувствовать моментально, – это умение чрезвычайно важно воспитывать и нетрудно воспитать. Достаточно остановить внимание на двух-трех случаях и поговорить с сыном или дочерью , как ваш толчок произведет полезное действие. Способность ориентировки очень полезна и приятна и для окружающих, и для того, кто ею обладает и владеет…

…Это – умение ощущать вокруг себя изменяющуюся обстановку – проявляется везде: мальчик перебегает улицу, он должен видеть, где кто идет или едет; и на работе он должен видеть, где самые опасные и благополучные места. Такая способность ориентировки помогает ему выбрать, где нужно пустить в ход свою смелостью и волю, а где нужно пустить тормоз. Все это сегодня поясняю в грубой форме, а на самом деле ориентировка нюансируется, когда дело доходит до жизни.

Способность ориентировки … заключается в умении видеть и понимать все подробности, окружающие данный случай. Если человек что-то делает, он не должен забывать и о том, что сзади него и сбоку тоже находятся люди и тоже чем-то заняты. Ориентировка невозможна, если человек привык видеть только то, что перед глазами, а, что совершается вокруг, не видит и не чувствует. В хозяйственной деятельности способность ориентировки имеет громадное значение. Делая одно дело, ребенок не должен забывать и все другие свои дела и дела окружающих людей. Играя в какую-нибудь игру, ребенок не должен забывать, что он окружен вещами, о которых тоже должен заботиться. Исполняя поручение родителей по покупке чего-нибудь в магазине, ребенок должен помнить, что он должен возвратиться домой вовремя, что должен после этого поручения сделать что-либо для себя или для семьи.

Для выработки такой способности полезно давать ребенку не одно поручение, а два или три, давать условное поручение или комбинированное. Вот самые простые примеры таких поручений:

«Убери в книжном шкафу, а кстати, и подбери книги по авторам. Купи сельдей, но если будет в магазине хорошая вобла, то не покупай сельдей, а купи воблу».

Способность ориентировки воспитывается постоянными упражнениями в хозяйственной заботе, в знании всех подробностей и частностей хозяйства.

…У меня была такая встреча с одной матерью. Она жаловалась на то, что ее мальчугана выгоняют из всех школ.

– Я – говорит, – его раздела, спрятала одежду. Сейчас он сидит у меня в одном белье, и я его никуда не пускаю. Что же мне с ним делать? Я думаю отдать его учеником на наш завод. Ему четырнадцать лет.

Начал я расспрашивать:

– А в квартире у вас чисто?

– Да нет, особенно… порядка нет.

– А сын что-нибудь делает?

– Нет, ничего не делает.

– А постель за собой убирает?

– Нет, не убирает.

– А вы с ним за город когда-нибудь ездили гулять?

– А в цирке были?

– Ни разу.

– А в кино были?

– Ни разу.

– А подарили ему что-нибудь?

– Да он не заслуживает.

– Так что же вы от него хотите?

Пришел я к ребенку домой. Беспорядок ужасный. Просто бедлам. Три комнаты. Половина мебели поломана. За окнами мухи валяются… Кругом толстый слой пыли.

Какой же воспитательный процесс может быть в этой пыли, в этой свалке вещей, которую никто не разбирает, о которой никто не заботится.

Если в квартире идеальная чистота, если нет лишних вещей и если вы поддерживаете порядок, у вас ребенок не может быть очень плохим. Внешний порядок, к которому вы приучаете ребенка с самого раннего возраста, формирует его, заставляет его предъявлять к себе большие требования.

К сожалению, такой внешний порядок мне не очень часто приходилось наблюдать в тех семьях, куда меня приглашали. Как же вы можете воспитывать ребенка… если вы не способны организовать десяток неодушевленных предметов в вашей квартире?

Вам за воспитание живого человека и браться тогда нечего. Пригласите наемного воспитателя или отдайте ребенка навсегда из дома. Нужно научиться самим организовать вещи, нужно научить этому ребенка, и тогда ребенок скорее станет членом коллектива. Вот этому и должна научить школа тех родителей, которые не знают, что делать.

Правила руководства игрой

Приходится очень часто наблюдать неправильные действия родителей в деле руководства игрой. Эта неправильность бывает трех видов. Некоторые родители просто не интересуются игрой своих детей и думают, что дети и сами знают, как лучше играть. У таких родителей дети играют как хотят и когда хотят, сами выбирают себе игрушки и сами организуют игру. Другие родители много внимания уделяют игре, даже слишком много, все время вмешиваются в игру детей, показывают, рассказывают, дают игровые задачи, часто решают их раньше, чем решит ребенок, и радуются. У таких родителей ребенку ничего не остается, как слушаться родителей и подражать им: здесь, в сущности, играют больше родители, чем ребенок. Если у таких родителей ребенок что-нибудь строит и затрудняется в постройке, отец или мать присаживается рядом с ним и говорит:

«Ты не так делаешь, смотри, как надо делать».

Если ребенок вырезывает что-нибудь из бумаги, отец или мать некоторое время смотрит на его усилия, а потом отбирает у него ножницы и говорит:

«Давай я тебе вырежу. Видишь, как хорошо вышло?»

Ребенок смущенно смотрит и видит, что у отца вышло действительно лучше. Он протягивает отцу второй листок бумаги и просит еще что-нибудь вырезать, и отец охотно это делает, довольный своими успехами. У таких родителей дети повторяют только то, что делают родители, они не привыкают преодолевать затруднения, самостоятельно добиваться повышения качества и очень рано привыкают к мысли, что только взрослые все умеют делать хорошо. У таких детей развивается неуверенность в своих силах, страх перед неудачей.

Третьи родители считают, что самое главное заключается в количестве игрушек. Они расходуют большие деньги на игрушки, забрасывают детей самыми разнообразными игрушками и гордятся этим. Детский уголок таких родителей похож на игрушечный магазин. Дети в лучшем случае становятся… коллекционерами игрушек, а в худшем случае, наиболее частом, без всякого интереса переходят от игрушки к игрушке, играют без увлечения, портят и ломают игрушки и требуют новых.

Правильное руководство игрой требует от родителей более вдумчивого и более осторожного отношения к игре детей.

…от родителей требуется, прежде всего, внимание. Ваш ребенок вышел во двор, попал в группу мальчиков. Вы должны внимательно изучить, что это за мальчики. Ваша девочка тянется к подругам во дворе, вы должны хорошо знать этих девочек. Вы должны знать, чем увлекаются дети, окружающие вашего ребенка, чего у них не хватает, что плохо в их играх. Бывает очень часто, что внимание и инициатива одного отца или одной матери помогают изменить к лучшему жизнь целой группы детей в том или другом месте. Вы заметили, что дети зимой спускаются, как с горки, с обледеневшей мусорной кучи. Сговоритесь с другими родителями, а если не сговоритесь, то и одни помогите ребятам насыпать горку. Сделайте своему мальчику простые деревянные санки, и вы увидите, и у других ребят появится что-либо подобное. В этой стадии игры чрезвычайно важным и полезным будет общение родителей между собой, к сожалению, очень незначительное среди родителей. Бывает, что каждый родитель недоволен жизнью детей во дворе, но не поговорит с другим родителем, не придумают они вместе что-нибудь для улучшения этой жизни, а между тем это совсем не такое трудное дело, и каждому оно по силам. На этой стадии дети уже организуются в некоторое подобие коллектива; будет очень полезно, если и их родители так же организованно будут руководить ими.

Очень часто бывает на этой стадии, что дети ссорятся, дерутся, жалуются друг на друга. Родители поступают ошибочно, если немедленно принимают сторону своего сына или дочери и сами ввязываются в ссору с отцом или матерью обидчика. Если ваш ребенок пришел в слезах, если он обижен, если он страдает и уже озлоблен, не спешите раздражаться и бросаться в атаку на обидчика и на его родителей. Прежде всего расспросите спокойно вашего сына или вашу девочку, постарайтесь представить себе точную картину события. Редко бывает, что виновата какая-нибудь одна сторона. Наверное, и ваш ребенок в чем-либо погорячился; растолкуйте ему, что в игре не всегда нужно быть неуступчивым, что нужно по возможности искать мирные выходы из конфликтов. Постарайтесь во что бы то ни стало помирить вашего ребенка с противником, пригласите этого противника в гости и с ним поговорите, познакомьтесь с его отцом, выясните положение до конца. В этом деле самое главное заключается в том, что вы не должны видеть перед собой только вашего ребенка, но должны видеть перед собой всю группу детей и воспитывать ее вместе с другими родителями. Только в таком случае вы принесете наибольшую пользу и вашему ребенку. Он заметит, что вы не увлекаетесь семейным патриотизмом, что вы совершаете общественную работу, и будет видеть в этом пример для своего поведения. Нет ничего вреднее горячей агрессивности отца или матери по отношению к семье соседей; такая агрессивность как раз и воспитывает злобность характера у ребенка, подозрительность, дикий и слепой семейный эгоизм.

Основной конфликт

Человек в очках, с рыженькой бородкой, человек румяный и жизнерадостный, вдруг завертел ложечкой в стакане, отставил стакан в сторону и схватил папиросу:

– Вы, педагоги, все упрекаете: методы, методы! Никто не спорит, методы, но разрешите же, друзья, основной конфликт!

– Какой конфликт?

– Ага! Какой конфликт? Вы даже не знаете? Нет, вы его разрешите!

– Ну хорошо, давайте разрешу, чего вы волнуетесь?

Он вкусно затянулся, пухлыми губками выстрелил колечко дыма и… улыбнулся устало:

– Ничего вы не разрешите. Конфликт из серии неразрешимых. Если вы скажете, тем пожертвовать или этим пожертвовать, какое же тут разрешение? Отписка! А если ни тем ни этим нельзя пожертвовать?

– Все же интересно, какой такой конфликт?

Мой собеседник повернулся ко мне боком. Поглядывая на меня сквозь дым папиросы, перекидывая ее в пальцах, оттеняя папиросой мельчайшие нюансы своей печали, он сказал:

– С одной стороны… общественный долг, с другой стороны – долг перед своим ребенком, перед семьей. Общество требует от меня целого рабочего дня: утро, день, вечер – все отдано и распределено. А ребенок? Это же математика: подарить время ребенку – значит сесть дома, отойти от жизни… Надо же поговорить с ребенком, надо же многое ему разъяснять, надо же воспитывать его, черт возьми!

Он высокомерно потушил в пепельнице недокуренную нервную папиросу.

Я спросил осторожно:

– У вас мальчик?

– Да, в шестом классе – тринадцать лет. Хороший парень и учится, но он уже босяк. Мать для него прислуга. Груб. Я ж его не вижу. И представьте, пришел к нему товарищ, сидят они в соседней комнате, и вдруг слышу: мой Костик ругается. Вы понимаете, не как-нибудь там, а просто кроет матом.

– Вы испугались?

– Позвольте, как это «испугался»? В тринадцать лет он уже все знает, никаких тайн. Я думаю, и анекдоты разные знает, всякую гадость!

– Конечно, знает.

– Вот видите! А где был я? Где был я, отец?

– Вам досадно, что другие люди научили вашего сына ругательным словам и грязным анекдотам, а вы не приняли в этом участия?

– Вы шутите! – закричал мой собеседник. – А шутка не разрешает конфликта!

Он нервно заплатил за чай и убежал.

А я вовсе не шутил. Я просто спрашивал его, а он что-то лепетал в ответ. Он пьет чай в клубе и болтает со мной – это тоже общественная нагрузка. А дай ему время, что он будет делать? Он будет бороться с неприличными анекдотами? Как? Сколько ему было лет, когда он сам начал ругаться? Какая у него программа? Что у него есть, кроме «основного конфликта»? И куда он убежал? Может быть, воспитывать своего сына, а может быть, в другое место, где можно еще поговорить об «основном конфликте»?

«Основной конфликт» – отсутствие времени – наиболее распространенная отговорка родителей-неудачников. Защищенные от ответственности «основным конфликтом», они рисуют в своем воображении целительные разговоры с детьми. Картина благостная: говорит, а ребенок слушает. Говорить речи и поучения собственным детям – задача невероятно трудная. Чтобы такая речь произвела полезное воспитательное действие, требуется счастливое стечение многих обстоятельств. Надо, прежде всего, чтобы вами выбрана была интересная тема, затем необходимо, чтобы ваша речь отличалась изобретательностью, сопровождалась хорошей мимикой; кроме того, нужно, чтобы ребенок отличался терпением.

С другой стороны, представьте себе, что ваша речь понравилась ребенку. На первый взгляд может показаться, что это хорошо, но на практике иной родитель в таком случае взбеленится. Что это за педагогическая речь, которая имеет целью детскую радость? Хорошо известно, что для радости есть много других путей; «педагогические» речи, напротив, имеют целью огорчить слушателя, допечь его, довести до слез, до нравственного изнеможения.

Дорогие родители!

Не подумайте, пожалуйста, что всякая беседа с ребенком не имеет смысла. Мы предостерегаем вас только от чрезмерных надежд на разговоры.

Как раз те родители, которые плохо воспитывают своих детей, и вообще те люди, которые отличаются полным отсутствием педагогического такта, – все они слишком преувеличивают значение педагогических бесед.

Воспитательную работу они рисуют себе так: воспитатель помещается в некоторой субъективной точке. На расстоянии трех метров находится точка объективная, в которой укрепляется ребенок. Воспитатель действует голосовыми связками, ребенок воспринимает слуховым аппаратом соответствующие волны. Волны через барабанную перепонку проникают в душу ребенка и в ней укладываются в виде особой педагогической соли.

Иногда эта позиция прямого противостояния субъекта и объекта несколько разнообразится, но расстояние в три метра остается прежним. Ребенок как будто на привязи, кружит вокруг воспитателя и все время подвергается либо действию голосовых связок, либо другим видам непосредственного влияния. Иногда ребенок срывается с привязи и через некоторое время обнаруживается в самой ужасной клоаке жизни. В таком случае воспитатель, отец или мать, протестует дрожащим голосом:

– Отбился от рук! Целый день на улице! Мальчишки! Вы знаете, какие у нас во дворе мальчишки? А кто знает, что они там делают? Там и беспризорные бывают, наверное…

Для такого воспитания, конечно, требуется свободное время, и конечно, это будет время загубленное. Система бонн и гувернеров, постоянных надсмотрщиков и зудельщиков давно провалилась, не создав в истории ни одной яркой личности. Лучшие, живые дети всегда вырывались из этой системы.

…человек не может быть воспитан непосредственным влиянием одной личности, какими бы качествами эта личность ни обладала. Воспитание есть процесс социальный в самом широком смысле. Воспитывает все: люди, вещи, явления, но прежде всего и больше всего – люди. Из них на первом месте – родители и педагоги. Со всем сложнейшим миром окружающей действительности ребенок входит в бесконечное число отношений, каждое из которых неизменно развивается, переплетается с другими отношениями, усложняется физическим и нравственным ростом самого ребенка.

Весь этот «хаос» не поддается как будто никакому учету, тем не менее, он создает в каждый данный момент определенные изменения в личности ребенка. Направить это развитие и руководить им – задача воспитателя.

Бессмысленна и безнадежна попытка некоторых родителей извлечь ребенка из-под влияния жизни и подменить социальное воспитание индивидуальной домашней дрессировкой. Все равно это окончится неудачей: либо ребенок вырвется из домашнего застенка, либо вы воспитаете урода.

– Выходит так, что за воспитание ребенка отвечает жизнь. А семья при чем?

– Нет, за воспитание ребенка отвечает семья, или, если хотите, родители. Но педагогика семейного коллектива не может лепить ребенка из ничего. Материалом для будущего человека не может быть ограниченный набор семейных впечатлений или педагогических поучений отцов. Материалом будет… жизнь во всех ее многообразных проявлениях.

Об уличных мальчиках, безобразнейших приспособлениях и вредных посторонних влияниях

Ничто меня так не возмущает, как панический и отвратительный вопль:

– Уличные мальчики!!

– Вы понимаете, все было хорошо, а потом Сережа подружился с разными мальчиками на нашем дворе…

– Эти «разные мальчики» разлагают Сережу. Сережа шляется неизвестно где. Сережа взял из шкафа отрез на брюки и продал. Сережа пришел под утро, и от него пахло водкой. Сережа оскорбил мать.

Только самый безнадежный простак может поверить, что все это сделали «разные мальчики», «уличные мальчики». Сережа – вовсе не новая марка. Это обычный, достаточно надоевший стандарт, и выделывается он отнюдь не «уличными мальчиками» и не «мальчиками на нашем дворе», а ленивыми и бессовестными родителями, выделывается вовсе не молниеносно, а настойчиво и терпеливо, начиная с того времени, когда Сереже было полтора года. Выделывается при помощи очень многих безобразнейших приспособлений: бездумной лени, привольного фантазирования и самодурства, а самое главное – при помощи непростительной безответственности и ничтожного состояния чувства долга.

Сережа и есть в первую очередь «уличный мальчик», но таковым он сделался только в семейном производстве. На вашем дворе, может быть, он действительно встретит таких же, как он, неудачников, они вместе составят обычную стайку ребят, одинаково деморализованных и одинаково «уличных». Но на том же дворе вы найдете десятки детей, для которых семейный коллектив и семейный корректив создали какие-то установки, какие-то традиции, помогающие им осилить «уличных мальчиков», не чуждаясь их и не отгораживаясь от жизни семейными стенами.

Вопрос трудный, как оградить ребенка от посторонних вредных влияний. Как-то к нам в Союз приезжал один видный французский политический деятель, побывал он и в нашей коммуне. Коммуна ему очень понравилась. Он плакал, пока оркестр коммунаров играл Бетховена. Он не мог себе представить, что бывшие «уличные мальчики» играют ему Бетховена. Решил познакомиться ближе.

– Все бы хорошо, – сказал он, – но с одним я не согласен: как вы допускаете, что нормальные, хорошие дети воспитываются вместе с бывшими воришками и маленькими бродягами?

Ему я коротко ответил:

– А в жизни как – хорошие люди живут рядом с плохими? Особенно в капиталистическом обществе: темные дельцы, мошенники среди честных людей?..

Готовить детей, чтобы они могли жить только в обществе идеальных людей, мы не можем. Такого мальчика воспитаете – он скиснет, как только попадет в общество. Ваш мальчик должен приучаться к обществу самых различных людей. Он должен уметь и ладить с людьми, и сопротивляться, и, чем он больше окружен всеми условиями жизни, тем лучше. Изолировать его, не пускать – это может принести большой вред. Он так приучится к семейному инкубатору, что каждый его сможет обмануть и провести. Нужно воспитывать сопротивление. Для этого есть прекрасный способ: это тон вашей семьи. Если в вашей семье настоящий хороший тон, если вы имеете авторитет, если мальчик верит, что его мать самая красивая, самая справедливая, самая аккуратная, самая веселая и в то же время самая серьезная, то не нужно его убеждать, потому что вы для него то высшее существо, авторитет которого – самое главное. А раз вы начинаете уговаривать и убеждать, он думает: ты, значит, не такое высшее существо, раз ты меня убеждаешь. Говорите совершенно просто: «Ты должен знать, что этого делать нельзя». Если он все-таки поступил дурно, потребуйте от него: «Объясни». Пусть он вам обьясняет свое поведение, а не вы ему. Этот момент распоряжения, не подлежащего сомнению: «Нельзя», – уже будет первым шагом вашего сына к умению сопротивляться.

Если мальчик, с которым ваш сын играет, плохой, вы не запрещайте сыну с ним играть, но подойдите поближе к этому мальчику, узнайте, чем он нехорош, и узнайте, в чем, когда проявляется это дурное. Сделайте так, чтобы не убеждать этого мальчика, а произведите на него впечатление вашей уверенностью, вашим спокойствием, чтобы сын видел, что вы не трепещете, что и он таким же дурным сделается. Здесь дело не только разума и души, но и глаза, умения помочь своему сыну и чужим детям, если это нужно. И сын уверенно пойдет за вашей силой, тогда вредные влияния не страшны, он будет легко преодолевать их.

Я знал одного такого профессора педагогики. Он к своему единственному сыну всегда подходил с книгами в руках и с глубокими психологическими анализами. Как и многие педагоги, он верил, что в природе должен существовать этакий педагогический трюк, после которого все должны пребывать в полном благостном удовлетворении: и воспитатель, и ребенок, и принципы, – тишь и гладь и божья благодать! Сын за обедом нагрубил матери. Профессор недолго думал и решил воодушевленно:

– Ты, Федя, оскорбил мать, следовательно, ты не дорожишь семейным нашим очагом, ты не достоин находиться за нашим столом. Пожалуйста, с завтрашнего дня я даю тебе ежедневно пять рублей – обедай где хочешь.

Профессор был доволен. По его мнению, он реагировал на грубость сына блестяще. Федя тоже остался доволен. Но трюковый план не был доведен до конца: тишь и гладь получились, но божья благодать выпала.

Профессор ожидал, что через три-четыре дня Федя бросится к нему на шею и скажет:

– Отец! Я был неправ, нелишай меня семейного очага!

Но случилось не так, вернее, не совсем так. Феде очень понравилось посещение ресторанов и кафе. Его смущала только незначительность ассигнованной суммы. Он внес в дело некоторые поправки: порылся в семейном очаге и проявил инициативу. Утром в шкафу не оказалось профессорских брюк, а вечером сын пришел домой пьяный. Растроганным голосом он изъяснялся в любви к папе и маме, но о возвращении к семейному столу вопроса не подымал. Профессор снял с себя ремешок и размахивал им перед лицом сына в течение нескольких минут.

Через месяц профессор поднял белый флаг и просил принять сына в трудовую колонию. По его словам, Федю испортили разные товарищи:

– Вы знаете, какие бывают дети?

Некоторые родители, узнав об этой истории, обязательно спросят:

– Хорошо! Ну а все-таки, как же нужно поступать, если сын за обедом нагрубил матери?

Товарищи! Этак, пожалуй, вы меня спросите: как нужно поступить, если утерян кошелек с деньгами? Подумайте хорошенько, и вы сразу найдете ответ: купите себе новый кошелек, заработайте новые деньги и положите их в кошелек.

Если сын оскорбляет мать, никакой фокус не поможет. Это значит, что вы очень плохо воспитывали вашего сына, давно воспитывали плохо, долго. Всю воспитательную работу нужно начинать сначала, нужно многое в вашей семье пересмотреть, о многом подумать и прежде всего самого себя положить под микроскоп. А как поступить немедленно после грубости, нельзя решить вообще – это случай сугубо индивидуальный. Надо знать, что вы за человек и как вы вели себя в семье. Может быть, вы сами были грубы с вашей женой в присутствии сына. Впрочем, если вы оскорбляли вашу жену, когда сына не было дома, – тоже достойно внимания.

Нет, фокусы в семейном воспитании должны быть решительно отброшены. Рост и воспитание детей – это большое, серьезное и страшно ответственное дело, и это дело, конечно, трудное. Отделаться здесь легким трюком нельзя. Если вы родили ребенка – это значит: на много лет вперед вы отдали ему все напряжение вашей мысли, все ваше внимание и всю вашу волю. Вы должны быть не только отцом и шефом ваших детей, вы должны быть еще и организатором вашей собственной жизни, ибо вне вашей деятельности как гражданина, вне вашего самочувствия как личности не может существовать и воспитатель.

Возьмите такой пример. Ваши дети вас любят, и им хочется эту любовь выразить. И вот тут то же: выражение любви – это тот же закон о действии и тормозе. Как неприятно видеть девочек (это у них большей частью бывает) – подруг: одна в восьмом классе одной школы и другая – в восьмом классе другой школы, они виделись два раза в жизни, на даче, а при встрече они уже целуются, они уже стонут от любви друг к другу. Вы думаете, что они на самом деле любят друг друга? Очень часто это воображаемое чувство, игра в чувство, а иногда это уже делается привычной формой такого любовного цинизма, неискреннего выражения чувств.

У нас есть знакомые семьи, где есть дети, вы знаете, как выражают дети любовь к родителям. В некоторых семьях это постоянные лобзания и нежные слова, постоянное проявление чувств, постоянное настолько, что возникает подозрение, есть ли за внешними проявлениями какая-нибудь любовь, или это привычная игра.

В других семьях какой-то холодный тон, как будто бы все живут отдельно. Мальчик пришел, довольно холодно обратился к отцу или к матери, ушел по своим делам, как будто нет никакой любви. И только в редких приятных случаях вы можете видеть, как при внешне сдержанных отношениях мелькнет любовный взгляд и скроется. Это настоящий сын, который любит отца и мать. Умение воспитывать, с одной стороны, чувство любви откровенное, искреннее, от души, а с другой стороны – сдержанность в проявлении любви, чтобы любовь не подменялась внешней формой, не подменялась лобзаниями, – это чрезвычайно важная способность. На этой способности, на проявлении любви к отцу и матери можно воспитать прекрасную человеческую душу.

…Это важно и потому, что сохраняет силу искреннего движения, закладывает тормозы, которые пригодятся в каком угодно деле.

О цветах жизне и гамме красок

В старое время… называли детей «ангельскими душами». В наше время было сказано, что дети – «цветы жизни». Это хорошо. Но скоропалительные в суждениях, сентиментальные люди не дали себе труда задуматься над этими прекрасными словами. Если сказано «цветы», значит, нужно цветами любоваться, ахать, носиться, нюхать, вздыхать. Нужно, пожалуй, самим цветам внушить, что они составляют неприкосновенный, «роскошный» букет.

В этом узкоэстетическом и бессмысленном восторге уже заложено его посрамление. «Цветы жизни» надлежит представлять себе не в виде «роскошного» букета в китайской вазе на вашем столе. Сколько бы вы ни восторгались такими цветами, сколько бы ни ахали, эти цветы уже умирают, они уже обречены и они бесплодны. Завтра вы прикажете их просто выбросить. В лучшем случае, если вы неисправимо сентиментальны, вы засушите их в толстой книге, и после этого ваша радость станет еще более сомнительной: сколько угодно предавайтесь воспоминаниям, сколько угодно смотрите на них, перед вами будет только сено, простое сено!

Нет, наши дети вовсе не такие цветы. Наши дети цветут на живом стволе нашей жизни, это не букет, это прекрасный яблоневый сад. И это – «наш», здесь право собственности звучит, честное слово, очаровательно! Трудно, конечно, не любоваться таким садом, трудно ему не радоваться, но еще труднее не работать в таком саду. Будьте добры, займитесь этим делом: вскапывайте, поливайте, снимайте гусеницу, обрезайте сухие веточки.

Не только аромат, не только «гаммы красок» – плоды, вот что должно вас интересовать в особенной степени. И поэтому не набрасывайтесь на цветы с одними вздохами и поцелуями, возьмите в руки лопату, ножницы, лейку, достаньте лестницу. А когда в вашем саду появится гусеница, возьмите парижскую зелень. Не бойтесь, побрызгайте немножко, пусть даже цветам будет чуточку приятно. Между прочим, у хорошего садовника гусеница никогда не появится.

Да, давайте будем садовниками. Это блестящее сравнение позволит нам кое-что выяснить в трудном вопросе, кто воспитывает ребенка – родители или жизнь?

Кто выращивает садовое дерево?

Из земли и воздуха оно берет атомы своего тела, солнце дает ему драгоценную силу горения, ветры и бури воспитывают в нем стойкость в борьбе, соседние братья-деревья спасают его от гибельного одиночества. И в дереве, и вокруг него всегда протекают сложнейшие химические процессы.

Что может измерить садовник в этой кропотливой работе жизни? Не должен ли он бессильно и покорно ожидать, пока созреют плоды, чтобы кощунственной и наглой рукой похитителя сорвать их и сожрать?

Так именно и делают дикари где-нибудь в трущобах Огненной Земли. И так делают многие родители.

Но так не делает настоящий садовник.

Человек давно научился осторожно и нежно прикасаться к природе. Он не творит природу и не уничтожает ее, он только вносит в нее свой математически могучий корректив; его прикосновение, в сущности, не что иное, как еле заметная перестановка сил. Там подпорка, там разрыхленная земля, там терпеливый зоркий отбор.

Наше воспитание – такой же корректив. И поэтому только и возможно воспитание. Разумно и точно провести ребенка по богатым дорогам жизни, среди ее цветов и сквозь вихри ее бурь, может каждый человек, если он действительно захочет это сделать.

Ваше собственное поведение – самая решающая вещь. Не думайте, что вы воспитываете ребенка только тогда, когда с ним разговариваете, или поучаете его, или приказываете ему. Вы воспитываете его в каждый момент вашей жизни, даже тогда, когда вас нет дома. Как вы одеваетесь, как вы разговариваете с другими людьми и о других людях, как вы радуетесь или печалитесь, как вы обращаетесь с друзьями и с врагами, как вы смеетесь, читаете газету – все это имеет для ребенка большое значение. Малейшие изменения в тоне ребенок видит или чувствует, все повороты вашей мысли доходят до него невидимыми путями, вы их не замечаете. А если дома вы грубы, или хвастливы, или пьянствуете, а еще хуже, если вы оскорбляете мать, вам уже не нужно думать о воспитании: вы уже воспитываете ваших детей, и воспитываете плохо, и никакие самые лучшие советы и методы вам не помогут.

Родительское требование к себе, родительское уважение к своей семье, родительский контроль над каждым своим шагом – вот первый, и самый главный метод воспитания!

А между тем приходится иногда встречать таких родителей, которые считают, что нужно найти какой-то хитрейший рецепт воспитания детей, и дело будет сделано. По их мнению, если этот рецепт дать в руки самому заядлому лежебоке, он при помощи рецепта воспитает трудолюбивого человека; если его дать мошеннику, рецепт поможет воспитать честного гражданина; в руках враля он тоже сделает чудо, и ребенок вырастет правдивым.

Таких чудес не бывает. Никакие рецепты не помогут, если в самой личности воспитателя есть большие недостатки.

На эти недостатки и нужно обратить первое внимание. А что касается фокусов, то нужно раз и навсегда помнить, что педагогических фокусов просто не существует. К сожалению, иногда можно видеть таких людей, верящих в фокусы. Тот придумает особое наказание, другой вводит какие-нибудь премии, третий всеми силами старается паясничать дома и развлекать детей, четвертый подкупает обещаниями.

Воспитание детей требует самого серьезного тона, самого простого и искреннего. В этих трех качествах должна заключаться предельная правда вашей жизни. Самое незначительное прибавление лживости, искусственности, зубоскальства, легкомыслия делает воспитательную работу обреченной на неудачу. Это вовсе не значит, что вы должны быть всегда надуты, напыщенны, – будьте просто искренни, пусть ваше настроение соответствует моменту и сущности происходящего в вашей семье.

Фокусы мешают людям видеть настоящие задачи, стоящие перед ними, фокусы в первую очередь забавляют самих родителей, фокусы отнимают время.

Дисциплина – не подчинение, а сознательное послушание

Не воздействовать на ребенка, а содействовать его развитию

Как-то раз психологи провели со старшими дошкольниками любопытный эксперимент. Детям продемонстрировали суперсовременного робота с дистанционным управлением. Он мог ходить и бегать, разворачиваться, собирать с пола кубики и даже кувыркаться. Малыши смотрели на игрушку, разинув рты. Однако было озвучено одно «но» – играть в робота было категорически запрещено, когда взрослый выходил из комнаты.

Половине малышей запрет был озвучен строго – их даже припугнули серьезным наказанием. Для другой половины все то же было произнесено в куда более мягкой форме. Через некоторое время воспитатель покинул помещение. В тот день никто из детей к роботу так и не подошел.

Через несколько недель ситуация повторилась. Детей снова оставили наедине с роботом, причем о том, что трогать его в отсутствие взрослых нельзя, никто не напоминал. Как поведут себя дети?

Результат оказался вполне ожидаемым. Едва воспитатель вышел из комнаты, первая группа почти в полном составе кинулась к заветной игрушке. А вот большая часть детей, получивших запрет в более мягкой форме, к ней так и не притронулась.

Психологи объясняют это так: благодаря верно выбранному тону, полученное извне требование трансформировалось для детей в сознательный выбор. «Всякий кнут должен уравновешиваться пряником – примерно так я представляю себе идеальную формулу самодисциплины», – изрек едва ли не самый загадочный современный писатель Макс Фрай. Что ж, соотношение «кнута» и «пряника» в воспитании подрастающего поколения всегда было предметом споров специалистов по семейной психологии. Как сделать ребенка соучастником выработки правил семейного «общежития»? Стоит ли применять тактику «завинчивания гаек»? Что делать, если дети бунтуют? Насколько строгим должен быть режим? И главное – есть ли у родителей право на безусловное послушание со стороны детей? Не нужно быть специалистом, чтобы понять: любой нормальный ребенок примет родительское поучение, если в семье царит любовь. Именно она добавляет к слову «дисциплина» ту самую вожделенную приставку «само», о которой мечтает каждый родитель.

О строгости, ласке и пределе гнева

Возьмем самый трудный вопрос (я так вижу, что у людей это считается самым трудным) – это вопрос о дисциплине. Строгость и ласка – это самый проклятый вопрос…

В большинстве случаев люди не умеют нормировать ласку и строгость, а это умение в воспитании совершенно необходимо. Очень часто наблюдается, что люди разбираются в этих вопросах, но думают: это правильно, строгости должна быть норма, ласке должна быть норма, но это нужно тогда, когда ребенку шесть-семь лет, а вот до шести лет можно без нормы. На самом деле главные основы воспитания закладываются до пяти лет, и то, что вы сделали до пяти лет, – это 90 % всего воспитательного процесса, а затем воспитание человека продолжается, обработка человека продолжается, но, в общем, вы начинаете вкушать ягодки, а цветы, за которыми вы ухаживали, были до пяти лет. И поэтому до пяти лет вопрос о мере строгости и ласки – самый важный вопрос. Даже в первый день жизни вашего ребенка вопрос о норме строгости и ласки, т. е. вопрос о дисциплине и вашей нежности, должен быть поставлен в порядок дня. Мы часто можем наблюдать, что ребенку то очень много позволяют плакать, и он кричит целый день, то совсем не позволяют плакать. Прямо хоть в Америку посылай за нормой строгости и ласки; может быть, американцы нормировали это дело. У нас люди не нормировали этого.

По многим вашим глазам я вижу, что у вас прекрасные дети. Но в пять, и в шесть, и в семь лет эта норма, эта золотая середина, какая-то гармония в распределении строгости и ласки должны быть всегда.

Мне на это возражали: вы говорите о мере строгости, а можно воспитать ребенка без всякой строгости. Если вы будете все делать разумно и ласково, так и жизнь проживете и никогда не будете строги с ребенком.

Я под строгостью не понимаю какой-нибудь гнев или какой-нибудь истерический крик. Вовсе нет. Строгость хороша только тогда, когда она не имеет никаких признаков истерики.

И в своей практике я научился быть строгим при очень ласковом тоне. Я мог сказать совершенно вежливо, ласково и спокойно слова, от которых бледнели люди – мои колонисты. Строгость не предполагает обязательно крик или визг. Это лишнее. А вот ваше спокойствие, ваша уверенность, ваше твердое решение, если вы его ласково выразите, оно производит еще большее впечатление. «Пошел вон» – это производит впечатление, а сказать «будьте добры уйти» – тоже производит впечатление, может быть, даже большее.

У меня … был заместителем Татаринов.

Я – человек более или менее строгий, могу крикнуть. А он, наоборот, мягкий, как воск. Повысить голос, крикнуть он не мог. Очень способный человек, прекрасный учитель, очень трудолюбивый, к тому же очень хотел стать хорошим воспитателем.

Что же вы думаете? Я уезжал куда-нибудь в командировку на полмесяца и оставлял его… вместо себя. Приезжаю, спрашиваю:

– Ну как дела?

Вечером собираются ребята и смеются:

– Чего смеетесь?

– Довольно смешно было.

– А он все так же, как вы, делает. Вы говорите: черт вас побери. Он тоже говорит «черт вас побери», только тихоньким голосом.

– Ну а вы слушались?

– А как же, мы же видим, что он сердится.

Конечно, школьный коллектив трудно представить себе без хорошей дисциплины. Возьмем такой чисто технический вопрос, как общее собрание. Общее собрание нужно прежде всего хорошо организовать.

Что нужно, прежде всего? Прежде всего, нужна точность. Общее собрание назначается на 8 часов 30 минут. В 8 часов 29 минут (не 28 и не 30 минут, а точно в 29) дается сигнал, и ровно в 8 часов 30 минут общее собрание открывается.

Когда это делается один день, это очень трудно, когда это делается месяц – уже легче, а когда это делается годами – это очень легко. Получается традиция… Ни одной минуты мы не потеряли зря.

Регламент определяется просто: одна минута по песочным часам.

– Дай слово.

– Получай.

Перевернул песочные часы. Песок высыпался. Минутка кончилась. На общем собрании о деле нужно говорить одну минуту. Сначала было трудно, а потом привыкли, и получалось просто замечательно. Некоторые даже короче говорили.

Этот, казалось бы, небольшой вопрос имеет огромное значение. Во-первых, мы могли сказать на общем собрании обо всем. Во-вторых, каждый приучался говорить только то, что необходимо.

При таком жестком регламенте люди приучаются говорить очень коротко, не размазывать, не говорить лишних слов. Человек приучается к деловитости.

Это очень простой и как будто даже не педагогический вопрос – расположение во времени, но он является решающим. Надо выдерживать время, выдерживать точность.

…Если сделал не так, то почему? Почему неправильно сделал? Нужно предъявлять человеку большие требования. Это необходимое педагогическое принципиальное положение, без которого нельзя воспитывать человека. Если с человека не потребовать многого, от него и не получишь много.

Убеждение в том, что многое вырастает само из ничего при помощи каких-то химических влияний ваших педагогических взглядов, неправильно.

Многое может вырасти только тогда, когда вы не только про себя педагогически мечтаете, а когда вы по-настоящему требуете.

И наконец, последний момент – когда требование встречается детьми не с подавленным настроением, а даже торжественно, тогда, чем больше вы требуете, тем больше их радуете, потому что тем самым вы высказываете доверие их силам.

Между прочим, товарищи, многие родители, как и педагоги, не умеют разговаривать с ребенком. Нужно поставить голос. К сожалению, в педагогических техникумах и вузах не ставят голоса. Я бы обязательно в каждом вузе и техникуме имел хорошего специалиста, который умеет ставить голоса.

Я попробовал бы провести такое упражнение: вы, товарищи, студенты, и вы будете допрашивать меня тоже, как студента. Допустим, я украл у кого-то 10 рублей. Как вы будете меня допрашивать? Учтите, что вы будете допрашивать меня, а другие будут слушать и потом скажут, правильно вы меня допрашиваете или нет.

И вы, товарищи, увидели бы, что без постановки голоса нельзя правильно спросить. Я сам сначала думал: к чему это? Оказывается, это необходимо. Это очень важно.

У меня вначале и у самого не очень хорошо выходило. В чем, думаю, дело?

Обратился к опытному актеру.

– Не петь, а говорить.

Я позанимался с ним некоторое время и понял, какое великое дело постановка голоса. Очень важно, каким тоном говорится. Простая фраза: «Можешь идти», – но эту простую фразу, эти два слова можно сказать 50-ю способами. Причем в каждый способ вы подпускаете такие нотки, что это будет каплей яду, если это нужно для того, кто должен это почувствовать.

Родители часто говорят: «Ванечка, убери за собой постель». (Смех .)

Ну скажите, пожалуйста, разве после такого приказания может живой человек убрать постель за собой, даже если бы он и хотел это сделать? (Смех. ) Некоторые родители и педагоги позволяют себе такую «роскошь», чтобы их голос отражал их настроение. Это совершенно недопустимо. Настроение у вас может быть каким угодно, а голос у вас должен быть настоящим, хорошим, твердым.

Никакого отношения к вашему голосу настроение не имеет. Почему вы знаете, какое у меня сейчас настроение? Может быть, я в горе. А может быть, у меня радость какая-нибудь большая. Но я должен говорить так, чтобы меня все слушали. Каждый родитель, каждый педагог, перед тем как разговаривать с ребенком, должен себя немножко так подкрутить, чтобы все настроения исчезли. И это не так трудно.

…Я привык справляться со своим настроением и убедился, что это очень легко. Нужно делать так, чтобы ваша физиономия, ваши глаза, ваш голос были в некоторых случаях автономными. На душе у вас, может быть, кошки скребут и всякие другие гады, а с внешней стороны все должно быть в полном порядке, в полном параде. Педагог обязан иметь «парад на лице». Желательно, чтобы и родители имели на лице «парад».

Недавно ко мне пришел один родитель и говорит:

– …У меня есть сын. Не слушается. Я ему говорю – не слушается. Второй раз говорю – не слушается. Третий раз говорю – не слушается. Что же мне с ним делать?

Усадил я этого родителя, который пришел ко мне, и начал с ним разговаривать:

– Ну-ка покажите, как вы говорите со своим сыном.

– Да вот так.

– А попробуйте вот так.

– Не выходит.

– Повторите.

Я позанимался с ним полчаса, и он научился отдавать приказание. Дело было только в голосе.

О дисциплине, режиме и их отличиях

Слово «дисциплина» имеет несколько значений. Одни под дисциплиной понимают собрание правил поведения. Другие называют дисциплиной уже сложившиеся, воспитанные привычки человека, третьи видят в дисциплине только послушание. Все эти отдельные мнения в большей или меньшей степени приближаются к истине, но для правильной работы воспитателя необходимо иметь более точное представление о самом понятии «дисциплина».

Иногда дисциплинированным называют человека, отличающегося послушанием. Конечно, в подавляющем большинстве от каждого человека требуется точное и быстрое выполнение приказаний и распоряжений вышестоящих органов и лиц, и все же в обществе так называемое послушание является совершенно недостаточным признаком человека дисциплинированного – простое послушание нас удовлетворить не может, тем более не может удовлетворить слепое послушание…

…Само собой понятно, что нельзя воспитать такого дисциплинированного человека только при помощи одной дисциплины, т. е. упражнений в послушании… Мы в особенности рекомендуем родителям помнить всегда это важное положение: дисциплина создается не отдельными какими-нибудь «дисциплинарными» мерами, а всей системой воспитания, всей обстановкой жизни, всеми влияниями, которым подвергаются дети. В таком понимании дисциплина есть не причина, не метод, не способ правильного воспитания, а результат его . Правильная дисциплина – это тот хороший конец, к которому должен стремится воспитатель всеми своими силами и при помощи всех средств, имеющихся в его распоряжении. Поэтому каждый родитель должен знать, что, давая сыну или дочери книгу для чтения, знакомя его с новым товарищем, беседуя с ребенком о международном положении, о делах на своем заводе или о своих стахановских успехах, он вместе с другими делами добивается и цели большего или меньшего дисциплинирования.

Таким образом, под дисциплиной мы будем понимать широкий общий результат всей воспитательной работы.

Но есть и более узкий отдел воспитательной работы, который ближе всего стоит к воспитанию дисциплины и который часто смешивают с дисциплиной: это режим. Если дисциплина есть результат всей воспитательной работы, то режим есть только средство, только способ воспитания. Отличия режима от дисциплины – очень важные отличия, родители должны в них хорошо разбираться. Дисциплина, например, относится к числу тех явлений, от которых мы всегда требуем совершенства. Мы всегда желаем, чтобы в нашей семье, в нашей работе была самая лучшая, самая строгая дисциплина. И иначе быть не может: дисциплина – это результат, а во всяком деле мы привыкли бороться за самые лучшие результаты. Трудно представить себе человека, который сказал бы: «У нас дисциплина так себе, но нам лучшей и не надо…»

…Совсем другое дело режим. Режим, как мы уже говорили, – это только средство, а мы вообще знаем, что всякое средство в какой угодно области жизни нужно употреблять только тогда, когда оно соответствует цели, когда оно уместно. Поэтому можно представить себе самую лучшую дисциплину, и к ней мы всегда стремимся, но нельзя представить себе какой-нибудь идеальный, самый лучший режим. В одних случаях один режим будет самым подходящим, в других случаях – другой.

Семейный режим не может быть и не должен быть одинаковым при различных условиях. Возраст детей, их способности, окружающая обстановка, соседи, величина квартиры, ее удобства, дорога в школу, оживленность улиц и многие другие обстоятельства определяют и изменяют характер режима. Один режим должен быть в большой семье, где много детей, и совершенно иной в такой семье, где один ребенок. Режим, полезный по отношению к малым детям, может принести большой вред, если его применять к более взрослым детям. Точно так же свои особенности имеет режим для девочек, в особенности в старшем возрасте.

Таким образом, под режимом нельзя понимать что-то постоянное, неизменное. В некоторых семьях часто делают такую ошибку, свято верят в целебность раз принятого режима, берегут его неприкосновенность в ущерб интересам детей и своим собственным. Такой неподвижный режим скоро становится мертвым приспособлением, которое не может принести пользы, а приносит только вред.

Режим не может быть постоянным по своему характеру именно потому, что является только средством воспитания. Каждое воспитание преследует определенные цели, причем эти цели всегда изменяются и усложняются. В раннем детстве, например, перед родителями стоит серьезная задача – приучать детей к чистоте. Стремясь к этой цели, родители устанавливают для детей особый режим, т. е. правила умывания, пользования ванной, душем или баней, правила уборки, правила соблюдения чистоты комнаты, постели, стола. Такой режим должен регулярно поддерживаться, родители никогда не должны забывать о нем, следить за его выполнением, помогать детям в тех случаях, когда они сами не могут что-либо сделать, требовать от детей хорошего качества работы. Если весь этот порядок организован хорошо, он приносит большую пользу, и наконец наступает такое время, когда у детей образуются привычки к чистоте, когда сам ребенок уже не может сесть за стол с грязными руками. Значит, можно уже говорить о том, что цель достигнута. Тот режим, который был нужен для достижения этой цели, теперь становится излишним. Конечно, это вовсе не значит, что его можно отменить в течение одного дня. Постепенно этот режим должен заменяться другим режимом, который преследует цель закрепить образовавшуюся привычку к чистоте, а когда эта привычка закреплена, перед родителями возникают новые цели, более сложные и более важные. Продолжать и в это время возиться только с чистотой будет не только излишней тратой родительской энергии, но и вредной тратой: таким именно образом воспитываются бездушные чистюльки, у которых за душой ничего нет, кроме привычки к чистоте, и которые способны иногда кое-как выполнить работу, только бы не запачкать руки.

На этом примере с режимом чистоты мы видим, что правильность режима – явление временное и преходящее; так это бывает и со всяким другим средством, а режим есть только средство.

Несмотря на такое разнообразие возможных режимов, нужно все-таки сказать, что режим в… семье должен всегда отличаться определенными свойствами, обязательными при всякой обстановке. В настоящей лекции мы и должны выяснить эти общие свойства.

Рекомендуя родителям добиваться того, чтобы семейный режим имел разумный и целесообразный характер, мы в то же время должны предостеречь родителей, что вовсе не следует на каждом шагу объяснять детям значение того или другого правила, нельзя надоедать им такими объяснениями и толкованиями. По возможности нужно стараться, чтобы дети сами поняли, для чего это нужно. Только в крайнем случае нужно подсказать им правильную мысль. Вообще, нужно стремиться к тому, чтобы у детей как можно крепче складывались хорошие привычки, а для этой цели наиболее важным является постоянное упражнение в правильном поступке . Постоянные же рассуждения и разглагольствования о правильном поведении могут испортить какой угодно хороший опыт.

Вторым важным свойством каждого режима является его определенность. Если сегодня нужно чистить зубы, то нужно их чистить и завтра; если сегодня нужно убрать после себя постель, то нужно это сделать и завтра. Не должно быть так, что сегодня мать потребовала уборки постели, а завтра не потребовала и сама убрала. Такая неопределенность лишает режим всякого значения и обращает его в набор случайных, не связанных между собой распоряжений. Правильный режим должен отличаться определенностью, точностью и не допускать исключений, кроме таких случаев, когда исключения действительно необходимы и вызываются важными обстоятельствами . Как правило же, в каждой семье должен существовать такой порядок, чтобы малейшее нарушение режима было обязательно отмечено. Это нужно делать с самого малого возраста ребенка, и, чем родители строже будут следить за выполнением режима, тем все меньше будет нарушений и тем реже впоследствии придется прибегать к наказаниям.

Мы обращаем особенное внимание родителей на это обстоятельство. Многие ошибочно полагают так: мальчик утром не убрал свою постель, стоит ли из-за этого поднимать скандал? Во-первых, он это сделал первый раз, во-вторых, неубранная постель вообще пустяк, не стоит из-за нее портить мальчику нервы. Такое рассуждение целиком неправильно. В деле воспитания нет пустяков. Неубранная постель обозначает не только возникающую неряшливость, но и возникающее пренебрежение к установленному режиму, начало такого опыта, который потом может принять формы прямой враждебности по отношению к родителям.

Определенность режима, его точность и обязательность подвергаются большой опасности, если родители сами относятся к режиму неискренне, если они требуют его выполнения от детей, а в то же время сами живут беспорядочно, не подчиняясь никакому режиму. Конечно, вполне естественно, что режим самих родителей будет отличаться от режима детей, но эти отличия не должны быть принципиальными. Если вы требуете, чтобы дети за обедом не читали книгу, то и сами этого не должны делать. Настаивая, чтобы дети мыли руки перед обедом, не забывайте и от себя требовать того же. Старайтесь сами убирать свою постель, это вовсе не трудная и не позорная работа. Во всех этих пустяках гораздо больше значения, чем обыкновенно думают.

Режим в самой семье, дома, обязательно должен касаться следующих частностей: точно должно быть установлено время вставания и время отхода ко сну – одно и то же как в рабочие дни, так и в дни отдыха; правила аккуратности и соблюдения чистоты, сроки и правила смены белья, одежды, правила их носки, чистки; дети должны приучаться к тому, что все вещи имеют свое место, должны после работы или игры пользоваться уборной, умывальником, ванной; должны следить за электрическим светом, включать и выключать его, когда нужно. Особый режим должен быть установлен за столом. Каждый ребенок должен знать свое место за столом, приходить к столу вовремя, должен уметь вести себя за столом, пользоваться ножом и вилкой, не пачкать скатерти, не набрасывать кусков на столе, съедать все, положенное на тарелку, и поэтому не просить себе лишнего.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.

Антон Семенович Макаренко родился на Украине, там же окончил четырехклассное училище, а затем педагогические курсы, после чего преподавал в железнодорожном училище Министерства народного просвещения. Он принял активное участие в организации съезда учителей Южных железных дорог, где выступил с речью и участвовал в составлении резолюции съезда.

Поступив в Полтавский учительский институт (который впоследствии окончил с золотой медалью), он написал свой первый рассказ. В армии он служил только полгода – был демобилизован из-за плохого зрения.

По окончании вуза А. С. Макаренко руководил педагогическим училищем. Затем организовал колонию им. Горького для перевоспитания детей – беспризорников и правонарушителей. Здесь он проработал восемь лет, после чего был приглашен в Коммуну им. Ф. Дзержинского, созданную при ТПУ. Литературный талант позволил ему описать методику работы в этих воспитательных учреждениях. Этот опыт известен как в России, так и за рубежом (в Германии в городе Флото была создана лаборатория по изучению опыта А. С. Макаренко).

Московский методолог Г. П. Щедровицкий на одном из своих семинаров в 1969 году сказал: «А. С. Макаренко сделал то, что теоретически и на практике сделать невозможно».

В последние годы жизни А. С. Макаренко большое внимание уделял проблемам семейного воспитания. Он часто выступал с лекциями для родителей.

Воспитанию детей посвящены такие работы Макаренко, как «Книга для родителей», «Лекции о воспитании детей», «Выступления по вопросам семейного воспитания». Акцент в работах делается на то, что воспитывать изначально много легче и продуктивнее, чем перевоспитывать. Макаренко рассуждает в парадигме «правильное/неправильное воспитание». Ведущая роль в воспитательном процессе отводится личному примеру взрослых и трудовому воспитанию. Существенное отличие идей Макаренко от общей воспитательной линии периода 1930-х годов в том, что он, кроме постулирования значимости выработки бойцовских качеств в ребенке («воспитать истинного борца за идеи коммунизма»), пишет о необходимости научить ребенка быть счастливым. Однако в сфере воспитания чувств позиция Макаренко скорее двойственная: с одной стороны, он пишет о значимости чувств ребенка и необходимости взрослым считаться с ними, с другой – говорит, что семья должна руководить чувствами своих детей, что скорее касается способов подавления чувств.

Ведущую воспитательную роль А. С. Макаренко отводит личному примеру родителей. «Ваше собственное поведение – самая решающая вещь. Не думайте, что вы воспитываете ребенка только тогда, когда с ним разговариваете, или поучаете его, или приказываете ему. Вы воспитываете его в каждый момент вашей жизни, даже тогда, когда вас нет дома. Малейшие изменения в тоне ребенок видит или чувствует, все повороты вашей мысли доходят до него невидимыми путями, вы их не замечаете» (9, с. 347). Далее Макаренко развивает и обобщает эту мысль: «Истинная сущность воспитательной работы, вероятно, вы и сами уже догадались об этом, заключается вовсе не в ваших разговорах с ребенком, не в прямом воздействии на ребенка, а в организации вашей семьи, вашей личной и общественной жизни и в организации жизни ребенка» (9, с. 364).

Педагог нередко приводит примеры, когда к нему в колонию на служебной машине привозили своих детей родители, занимающие важные государственные должности, для перевоспитания, так как у них с детьми «острый конфликт».

Макаренко пишет, что родители-неудачники склонны ссылаться на «острый конфликт» – они чувствуют себя защищенными от ответственности в воспитании этим так называемым острым конфликтом. Макаренко иронично относится к тому, как такие родители рисуют в своем воображении целительные разговоры с детьми. Родители представляют себе благостную картину: родитель говорит, а ребенок слушает. Но в реальности, а не в фантазиях говорить речи и поучения собственным детям – задача невероятно трудная. Чтобы такая речь произвела полезное воспитательное действие, требуется счастливое стечение многих обстоятельств. Макаренко перечисляет эти обстоятельства:

Интересная тема;

Речь должна отличаться изобразительностью, сопровождаться хорошей мимикой;

Терпеливость как ребенка, так и родителя.

Макаренко предостерегает от чрезмерных надежд на разговоры. Он указывает, что те родители, которые плохо воспитывают своих детей, и вообще те люди, которые отличаются полным отсутствием педагогического такта, – все они слишком преувеличивают значение педагогических бесед. Он пишет: «Воспитательную работу они рисуют себе так: воспитатель помещается в некоторой субъективной точке. На расстоянии трех метров находится точка объективная, в которой укрепляется ребенок. Воспитатель действует голосовыми связками, ребенок воспринимает слуховым аппаратом соответствующие волны. Волны через барабанную перепонку проникают в душу ребенка и в ней укладываются в виде особой педагогической соли.

Иногда эта позиция прямого противостояния субъекта и объекта несколько разнообразится, но расстояние в три метра остается прежним. Ребенок, как будто на привязи, кружит вокруг воспитателя и все время подвергается либо действию голосовых связок, либо другим видам непосредственного влияния. Иногда ребенок срывается с привязи и через некоторое время обнаруживается в самой ужасной клоаке жизни. В таком случае воспитатель, отец или мать, протестует дрожащим голосом:

– Отбился от рук! Целый день на улице! Мальчишки! Вы знаете, какие у нас во дворе мальчишки? А кто знает, что они там делают? Там и беспризорные бывают, наверное…

Главное в любом воспитании (коллективном, семейном) – общий стиль, мажор. Он создается позицией того (или тех), кто воспитывает ребенка.

А. С. Макаренко единственно приемлемой для педагога считал позицию счастливого человека. Он писал: «Нельзя быть несчастным. Наша этика требует от нас чтобы мы были прекрасными работниками, чтобы мы были творцами нашей жизни, героями, но она требует, чтобы мы были счастливыми людьми. И счастливым человеком нельзя быть по случаю – выиграть, как в рулетку, – счастливым человеком нужно уметь быть».

Такая позиция пронизывала оптимизмом педагогический процесс, который описывал Макаренко на примере своей коммуны: «Я в коммуне применял этот метод. Я был веселым или гневным, но не был никогда сереньким, отдающим себя в жертву… Я чувствовал себя счастливым, смеялся, танцевал, играл на сцене, и это убеждало их, что я правильный человек и мне нужно подражать» .

И эта позиция вовсе не требует каких-то сверхчеловеческих усилий, «потому что необходимый аксессуар счастья – это уверенность, что живешь правильно, что за спиной не стоит ни подлость, ни жульничество, ни хитрость, ни какая-нибудь другая скверна».

Итак, воспитание становится легким, когда имеет четкую нравственную позицию. Об этом же писал и Л. Толстой: «Воспитание представляется сложным и трудным делом только до тех пор, пока мы хотим, не воспитывая себя, воспитывать своих детей или кого бы то ни было. Если же поймешь, что воспитывать других мы можем только через себя, то упраздняется вопрос о воспитании и остается один вопрос жизни: как надо самому жить? Потому что не знаю ни одного действия воспитания детей, которое не включалось бы и воспитание себя» .

А. С. Макаренко пишет о трудностях перевоспитания: «Воспитать ребенка правильно и нормально гораздо легче, чем перевоспитывать. Правильное воспитание с самого раннего детства – это вовсе не такое трудное дело, как многим кажется. По своей трудности это дело по силе каждому человеку, каждому отцу и каждой матери. Хорошо воспитать своего ребенка легко может каждый человек, если только он этого действительно захочет, а кроме того, это дело приятное, радостное, счастливое. Совсем другое – перевоспитание. Если ваш ребенок воспитывался неправильно, если вы что-то прозевали, мало о нем думали, а то, бывает, и поленились, запустили ребенка, тогда уже нужно многое переделывать, поправлять. И вот эта работа поправки, работа перевоспитания уже не такое легкое дело. Перевоспитание требует и больше сил, и больше знаний, больше терпения, а не у каждого родителя все это найдется. Очень часто бывают такие случаи, когда семья уже никак не может справиться с трудностями перевоспитания и приходится отправлять сына или дочку в трудовую колонию. А бывает и так, что и колония ничего поделать не может и выходит в жизнь человек не совсем правильный» .

Истинной сущностью воспитательной работы Макаренко считал разговоры с ребенком, а не прямое воздействие на ребенка через насилие. Важными он считал организацию семьи, ее личную и общественную жизнь и место в этой жизни ребенка. По Макаренко, воспитательная работа есть прежде всего работа организатора. Макаренко указывал на значимость любых мелочей в этой работе, поскольку именно мелочи и создают общий настрой жизни и отношений ребенка и взрослых. В своих книгах он приводит большое количество примеров, как именно через мелочи родители воспитывают детей, передают им собственные ценности, мировоззрение, отношение к жизни в целом и к ее отдельным сторонам. Он обозначал, что ребенок, находясь внутри семьи, впитывает правила и нормы без внутренней цензуры, некритично. Поэтому весь тон жизни семьи определяет будущий тон жизни самого ребенка.

Специальное внимание Антон Семенович уделяет родительскому авторитету. Он выделял типы родительского авторитета: авторитет любви, доброты, уважения, подавления, расстояния, педантизма, резонерства, подкупа. Причем эти типы авторитета он трактует как авторитет ложный. По мнению Макаренко, здоровое авторитетное поведение родителей способствует нормальному или разумному поведению ребенка. К этим типам авторитета педагог относит авторитет знания и авторитет помощи. Такое поведение характеризуется ответственностью, независимостью и высокой степенью самопринятия и контроля. В то время как ложные типы авторитета, по А. С. Макаренко, могут соответствовать авторитарному поведению родителей. Дети, воспитанные авторитарными родителями, вырастают зависимыми и тревожными в присутствии обладающих властью лиц либо ведут себя вызывающе, обижаются и возмущаются по любому поводу. Дети же, воспитанные в обстановке вседозволенности при отсутствии выраженного авторитета родителей, могут игнорировать нормы и правила вследствие недостаточного самоконтроля и могут ощущать собственную неполноценность.

Макаренко считает, что отец и мать в глазах ребенка должны иметь авторитет как несомненное достоинство старшего, как его силу и ценность, видимую простым детским глазом.

Рассуждая о роли авторитета, Макаренко пишет, что непослушание ребенка является несомненным признаком отсутствия родительского авторитета и родителям необходимо серьезно задуматься над этим. Наряду с этим педагог предостерегает родителей от формирования ложного авторитета, который возникает там, где послушание детей становится самоцелью родителей. Послушание не может организовываться в семье ради самого послушания. Оно нужно для организации тех сторон жизни семьи, в которых дети не принимают активного участия. Увлечение воспитанием послушания Макаренко трактует как желание жить спокойно, не отягощая себя детскими заботами и тревогами. При этом спокойствие длится недолго, уступая место проблемам, иногда сложно решаемым.

Авторитет подавления. Это самый страшный сорт авторитета, хотя и не самый вредный. Больше всего таким авторитетом страдают отцы. Если отец дома всегда рычит, всегда сердит, за каждый пустяк разражается громом, при всяком удобном и неудобном случае хватается за ремень, на каждый вопрос отвечает грубостью, каждую вину ребенка отмечает наказанием, то это и есть авторитет подавления. Такой отцовский террор держит в страхе всю семью: не только детей, но и мать. Он приносит вред не только потому, что запугивает детей, но и потому, что делает мать нулевым существом, которое способно быть только прислугой. Не нужно доказывать, как вреден такой авторитет.

Авторитет чванства. Это особый вид авторитета расстояния, но, пожалуй, более вредный. У каждого гражданина есть свои заслуги. Но некоторые люди считают, что они самые заслуженные, самые важные деятели, и показывают эту важность на каждом шагу, показывают своим детям. Дома они даже больше пыжатся и надуваются, чем на работе, они только и делают, что толкуют о своих достоинствах, они высокомерно относятся к остальным людям. Бывает очень часто, что, пораженные таким видом отца, начинают чваниться и дети. Перед товарищами они тоже выступают не иначе как с хвастливым словом, на каждом шагу повторяя: мой папа – начальник, мой папа – писатель, мой папа – командир, мой папа – знаменитость. В этой атмосфере высокомерия важный папа уже не может разобрать, куда идут его дети и кого он воспитывает. Встречается такой авторитет и у матерей: какое-нибудь особенное платье, важное знакомство, поездка на курорт – все это дает им основания для чванства, для отделения от остальных людей и от собственных детей.

Авторитет педантизма. В этом случае родители больше обращают внимания на детей, больше работают, но работают как бюрократы. Они уверены в том, что дети должны каждое родительское слово выслушивать с трепетом, что слово их – это святыня. Свои распоряжения они отдают холодным тоном, и раз оно отдано, то немедленно становится законом. Такие родители больше всего боятся, как бы дети не подумали, что папа ошибся, что папа человек нетвердый. Если такой папа сказал: «Завтра будет дождь, гулять нельзя», то хотя бы завтра была и хорошая погода, все же считается, что гулять нельзя. Папе не понравилась какая-нибудь кинокартина, он вообще запретил детям ходить в кино, в том числе и на хорошие фильмы. Папа наказал ребенка, потом обнаружилось, что ребенок не так виноват, как казалось сначала, папа ни за что не отменит своего наказания: раз я сказал, так и должно быть. На каждый день хватает для такого папы дела, в каждом движении ребенка он видит нарушение порядка и законности и пристает к нему с новыми законами и распоряжениями. Жизнь ребенка, его интересы, его рост проходят мимо такого папы; он ничего не видит, кроме своего бюрократического начальствования в семье.

Авторитет резонерства. В этом случае родители буквально заедают детскую жизнь бесконечными поучениями и назидательными разговорами. Вместо того чтобы сказать ребенку несколько слов, может быть, даже в шутливом тоне, родитель усаживает его против себя и начинает скучную и надоедливую речь. Такие родители уверены, что в поучениях заключается главная педагогическая мудрость. В такой семье всегда мало радости и улыбки. Родители изо всех сил стараются быть добродетельными, они хотят в глазах детей выглядеть непогрешимыми. Но они забывают, что дети – это не взрослые, что у детей своя жизнь и что нужно эту жизнь уважать. Ребенок живет более эмоционально, более страстно, чем взрослый, он меньше всего умеет заниматься рассуждениями. Привычка мыслить должна приходить к нему постепенно и довольно медленно, а постоянные разглагольствования родителей, постоянное их хуление и болтливость проходят почти бесследно в их сознании. В резонерстве родителей дети не могут увидеть никакого авторитета.

Авторитет любви. Это самый распространенный вид ложного авторитета. Многие родители убеждены: чтобы дети слушались, нужно, чтобы они любили родителей, а чтобы заслужить эту любовь, необходимо на каждом шагу показывать детям свою родительскую любовь. Нежные слова, бесконечные лобзания, ласки, признания сыплются на детей в совершенно избыточном количестве. Если ребенок не слушается, у него немедленно спрашивают: «Значит, ты папу не любишь?» Родители ревниво следят за выражением детских глаз и требуют нежности и любви. Часто мать при детях рассказывает знакомым: «Он страшно любит папу и страшно любит меня, он такой нежный ребенок…»

В этой линии много опасных мест. Здесь вырастает семейный эгоизм. У детей, конечно, не хватает сил на такую любовь. Очень скоро они замечают, что папу и маму можно как угодно обмануть, только нужно это делать с нежным выражением. Папу и маму можно даже запугать, стоит только надуться и показать, что любовь начинает проходить. С самых малых лет ребенок начинает понимать, что к людям можно подыгрываться. А так как он не может любить так же сильно и других людей, то подыгрывается к ним уже без всякой любви, с холодным и циничным расчетом. Иногда бывает, что любовь к родителям сохраняется надолго, но все остальные люди рассматриваются как посторонние и чуждые, к ним нет симпатии, нет чувства товарищества.

Авторитет доброты. Это самый неумный вид авторитета. В этом случае детское послушание также организуется через детскую любовь, но она вызывается не поцелуями и излияниями, а уступчивостью, мягкостью, добротой родителей. Папа или мама выступает перед ребенком в образе доброго ангела. Они все разрешают, им ничего не жаль, они не скупые, они замечательные родители. Они боятся всяких конфликтов, они предпочитают семейный мир, они готовы чем угодно пожертвовать, только бы все было благополучно. Очень скоро в такой семье дети начинают просто командовать родителями, родительское непротивление открывает самый широкий простор для детских желаний, капризов, требований. Иногда родители позволяют себе небольшое сопротивление, но уже поздно, в семье уже образовался вредный опыт.

Авторитет дружбы. Довольно часто еще и дети не родились, а между родителями есть уже договор: наши дети будут нашими друзьями. В общем это, конечно, хорошо. Отец и сын, мать и дочь могут быть друзьями и должны быть друзьями, но все же родители остаются старшими членами семейного коллектива – и дети все же остаются воспитанниками. Если дружба достигает крайних пределов, воспитание прекращается или начинается противоположный процесс: дети начинают воспитывать родителей.

Авторитет подкупа. Самый безнравственный вид авторитета, когда послушание просто покупается подарками и обещаниями. Родители, не стесняясь, так и говорят: будешь слушаться – куплю тебе лошадку, будешь слушаться – пойдем в цирк.

Разумеется, в семье тоже возможно некоторое поощрение, нечто похожее на премирование, но ни в каком случае нельзя детей премировать за послушание, за хорошее отношение к родителям. Можно премировать за хорошую учебу, за выполнение действительно какой-нибудь трудной работы. Но и в этом случае никогда нельзя заранее объявлять ставку и подстегивать детей в их школьной или иной работе соблазнительными обещаниями .

Авторитет знания связан с заинтересованностью родителей в жизни ребенка. С живым непритворным интересом к его увлечениям, вкусам, выбору друзей, событиям в его жизни, отношениям со сверстниками и чужими взрослыми. Макаренко сразу предостерегает родителей от чрезмерной навязчивости в своем интересе. По мнению педагога, авторитет знания естественным образом приведет к другому виду здорового авторитета – авторитету помощи. Он пишет о большом значении родительской помощи для ребенка. Она связана и с тем, что сам ребенок не всегда в состоянии осознать и оценить, насколько он нуждается в помощи, и с тем, что навязчивая помощь даст обратный результат.

«Авторитет помощи, осторожного и внимательного руководства счастливо дополнится авторитетом знания. Ребенок будет чувствовать присутствие рядом с ним, разумную заботу о нем, страховку, но в то же время он будет знать, что от него кое-что требуется, что никто и не собирается все делать за него, снять с него ответственность» .

Макаренко считал, что для воспитания ребенка в семье самая значимая роль принадлежит игре и труду.

Каков ребенок будет в игре, таков во многом он будет в работе, когда вырастет, считает педагог. Связь между игрой и работой выделяется педагогом практически в самостоятельный прием. Он пишет: «Нужно прежде всего сказать, что между игрой и работой нет такой большой разницы, как многие думают. Хорошая игра похожа на хорошую работу, плохая игра похожа на плохую работу. Это сходство очень велико, можно прямо сказать: плохая работа больше похожа на плохую игру, чем на хорошую работу» .

Связь эту Антон Семенович видел в чувстве радости, которую ребенок переживает как при игре, так и при работе, которая нравится. Эта радость связывается со многими моментами, такими как радость творчества, радость победы, эстетическая радость, радость результата. Для родителей очень важно быть включенными в детскую игру, поскольку в дальнейшем им будет легко включать ребенка в совместный труд.

Сравнивая отношение к игре и труду у родителей, Макаренко находит в них много общего. Он выделяет три типа неправильного отношения родителей к организации деятельности детей.

Равнодушие к деятельности детей. Такие родители не проявляют интереса к деятельности детей, процессу, выбору инструментов или игрушек, чувствам, которые проживают дети, играя или работая. В результате родители теряют связь с детьми, дети привыкают, что процесс и результат их деятельности взрослым неинтересен. Дети не учатся делиться с родителями радостью от полученного результата или огорчениями, что что-то не получается. В этом случае взрослые часто фантазируют, что растят детей самостоятельными, но на самом деле дети замыкаются в себе, не учатся получать и просить помощи и часто низко оценивают свои результаты, не умея посмотреть на них чужими глазами.

Вмешательство в деятельность детей. Эти родители считают, что они должны управлять всем и контролировать все. Они постоянно начеку, от них ничего не скроется. У детей не остается своего внутреннего пространства на игру и удовольствия от нее. Со стороны кажется, что родители настолько увлечены игрой или работой, что детям там уже ничего не остается делать. Конечно, родители в силу возраста все делают более умело или быстро: кидают мяч, попадают в дартс, строят из кубиков или вскапывают грядку. Детям остается только быть свидетелями успешности родителей и подражать им, не формируя собственных навыков и умений. Для детей эта ситуация также оборачивается занижением оценки собственных успехов. А еще снижением притязаний: зачем к чему-то стремиться или что-то пробовать, если родители все равно сделают лучше, быстрее, оригинальнее?

Подмена общения количеством вещей. В игре это особенно хорошо видно, когда родители, избегая вовлеченно общаться с ребенком, покупают ему огромное количество игрушек, детская комната начинает соперничать с магазином по количеству вещей в ней, но ребенок при этом не умеет играть. Такие дети часто невнимательны и не могут сосредоточиться на одном предмете, с которым бы хотели поиграть, потому что количество игрушек еще не формирует основ игровой деятельности. Сам ребенок не начнет играть с игрушкой, ему нужен другой человек, старший, который станет проводником между ребенком и игрушкой к игре. Дети, воспитанные такими родителями, часто не умеют общаться, пугливы, плохо контактируют и со сверстниками тоже.

Правильное руководство игрой требует от родителей более вдумчивого и более осторожного отношения к игре детей.

В своих трудах А. С. Макаренко неоднократно обращался к роли игры в воспитании ребенка. Он предложил свою типологию игры, чтобы родители понимали, что происходит с их ребенком на каждом возрастном этапе. По мнению Макаренко, первая стадия игры длится до 5–6 лет, когда для ребенка большое значение имеют сосредоточенность на игрушке и манипуляции с ней. Здесь возможны и даже желательны игры ребенка с самим собой. Педагог предупреждает родителей, что если ребенок не стремится приглашать других членов семьи в свою игру, то нет необходимости навязывать ему свое присутствие. В этот период ребенку очень важно чувствовать принадлежность ему игрушек, с которыми он играет. Это своеобразное «варение в собственном соку» позволяет ребенку научиться чувствовать себя, самостоятельно экспериментировать с игровым сюжетом, свободно проявлять чувства, которые возникают в игре.

У некоторых детей раньше, у других позже это предпочтение одинокой игры начинает перерастать в интерес к товарищам, к групповой игре. Надо помочь ребенку с наибольшей выгодой совершить этот довольно трудный переход. Обыкновенно этот переход происходит в виде повышения интереса ребенка к подвижным играм на свежем воздухе, к играм во дворе. Макаренко считает наиболее полезным такое положение, когда в группе детей во дворе есть один более старший, который пользуется общим авторитетом и выступает как организатор более молодых.

Вторая стадия детской игры труднее для руководства, так как на этой стадии дети уже не играют на глазах у родителей, а выходят на более свободное пространство. Вторая стадия продолжается до 11–12 лет, захватывая часть школьного времени.

Школа приносит большую компанию товарищей, более широкий круг интересов и более трудную арену, в частности, для игровой деятельности, но зато она приносит и готовую, более четкую организацию, определенный и более точный режим и самое главное – помощь квалифицированных педагогов. На второй стадии ребенок выступает уже как член общества, но общества еще детского, не обладающего ни строгой дисциплиной, ни общественным контролем. Школа приносит и то и другое. Школа и является формой перехода к третьей стадии игры.

На третьей стадии ребенок уже выступает как член коллектива, при этом коллектива не только игрового, но и делового, учебного. Поэтому и игра в этом возрасте принимает более строгие коллективные формы и постепенно становится игрой спортивной, то есть связанной с определенными физкультурными целями, правилами, а самое главное – с понятиями коллективного интереса и коллективной дисциплины.

На всех трех стадиях развития игры влияние родителей имеет огромное значение. Конечно, на первое место по значению этого влияния нужно поставить первую стадию, когда ребенок не состоит еще членом другого коллектива, кроме семейного, когда, кроме родителей, часто нет других руководителей. Но и на других стадиях влияние родителей может быть очень велико и полезно.

На первой стадии материальным центром игры является игрушка. Игрушки бывают следующих типов:

Игрушка готовая, механическая или простая. Это разные автомобили, пароходы, лошадки, куклы, мышки и ваньки-встаньки и пр.;

Игрушка полуготовая, требующая от ребенка некоторой доделки: разные картинки с вопросами, картинки разрезные, кубики, ящики-конструкторы, разнообразные модели;

Игрушка-материал: глина, песок, куски картона, слюды, дерева, бумаги, растения, проволока, гвозди.

У каждого из этих типов игрушек Макаренко выделяет достоинства и недостатки.

Готовая игрушка хороша тем, что знакомит ребенка со сложными идеями и вещами, подводит ребенка к вопросам техники и сложного человеческого хозяйства. Родители должны следить, чтобы эти хорошие стороны такой игрушки действительно были заметны для ребенка, чтобы он не увлекался только одной стороной игрушки, ее механичностью и легкостью для игры. Для детской фантазии в игрушках заключается большой простор, и чем шире и серьезнее развертывается фантазия с такими игрушками, тем лучше.

Полуготовая игрушка интересна ребенку тем, что перед ним ставится какая-нибудь задача, которую чаще всего нужно решить с определенным напряжением и которую сам ребенок никогда поставить не мог бы. В разрешении этой задачи от него требуются заметная взрослым дисциплина мышления, логика, понятие о соотношении частей, а не только фантазия, как при пользовании готовой игрушкой. Недостаток этих игрушек в том, что задачи эти всегда одни и те же, однообразны и могут надоесть ребенку своим повторением.

Игрушки третьего типа – различные материалы – представляют самый недорогой и самый вариативный элемент игры. Эти игрушки ближе всего к взрослой человеческой деятельности: из материалов человек создает ценности и культуру. Если ребенок научится играть с такими игрушками, то у него появится высокая культура игры и начнет формироваться высокая культура деятельности. Игрушка-материал дает как простор для фантазии, так и удерживает мышление ребенка в мире реальности. Например, если есть кусочки стекла или слюды, из них можно сделать окна, а для этого нужно придумать рамы, следовательно, подымается вопрос о постройке дома, если есть глина и стебли растений, возникает идея создания сада.

Макаренко считал, что наилучший способ – комбинировать все три типа, но ни в коем случае не в избыточном количестве. Педагог говорил, что «самое главное в этой детской игре – добиться следующего:

1. Чтобы ребенок действительно играл, сочинял, строил, комбинировал.

2. Чтобы не бросался от одной задачи к другой, не окончив первой, чтобы доводил свою деятельность до конца.

3. Чтобы в каждой игрушке видел определенную, нужную для будущего ценность, хранил ее, берег. В игрушечном царстве всегда должен быть полный порядок, должна производиться уборка. Игрушки не должны ломаться, а в случае поломок должен производиться ремонт; если он труден, то с помощью родителей» .

На второй стадии игр дети активно взаимодействуют между собой, и от родителей это требует дополнительного внимания, поскольку в это время общение между детьми очень бурное и эмоциональное. Дети ссорятся, дерутся, жалуются друг на друга. Макаренко предостерегает родителей от желания немедленно встать горой за своего ребенка, не разбираясь, в чем была причина ссоры, из-за чего вышло непонимание между детьми. Дети нередко манипулируют родителями, желая получить внимание или выгоду. Изображение себя жертвой, а другого злобным обидчиком – одна из распространенных детских манипуляций. Дети внимательно следят за тем, как взрослый будет реагировать на сообщение об обиде, подтверждая родительской агрессией собственную агрессию и право манипулировать в будущем. Грубое вмешательство родителей в игру на стороне своего ребенка, как и игнорирование проблем между детьми в игре со стороны взрослых, – это варианты ошибочного поведения родителей.

На третьей стадии, в соответствии с возрастом, дети уже предпочитают спортивные или соревновательные игры сюжетно-ролевым или играм с игрушками. Родители реже имеют возможность наблюдать за ходом игры, их взаимодействие с детской игрой становится опосредованным через рассказы самого ребенка об этой деятельности. От родителей здесь больше требуется внимание к тому, как и о чем ребенок рассказывает, насколько он чувствует переживания и успехи – как свои, так и друзей по команде или компании. В своих рассказах дети всегда раскрывают свою позицию, которую можно обозначить как эгоистическую, так и командную, альтруистическую. На этой стадии ребенок проявляет уже те черты характера, которые вскоре станут постоянными, основными, у родителей еще есть шанс сориентировать ребенка на правильное развитие.

От воспитания через игру Макаренко переходит к воспитанию через труд. Он писал: «Труд имеет не только значение общественно-производственное, но имеет большое значение и в личной жизни. Насколько веселее и счастливее живут люди, которые многое умеют делать, у которых все удается и спорится, которые не потеряются ни при каких обстоятельствах, которые умеют владеть вещами и командовать ими. И наоборот, всегда вызывают нашу жалость те люди, которые перед каждым пустяком становятся в тупик, которые не умеют обслуживать сами себя, а всегда нуждаются то в няньках, то в дружеской услуге, то в помощи, а если им никто не поможет, живут в неудобной обстановке, неряшливо, грязно, растерянно .

Макаренко считает, что трудовое участие детей в жизни семьи должно начинаться очень рано. И игра – это первый шаг на пути к труду. Поскольку игры маленького ребенка связаны с игрушками, то и уход за игрушками, поддержание их в чистоте, порядке, целостности и есть первый труд ребенка. Даже если ребенок сломал игрушку, что бывает, и не может сам ее починить, он может обратиться за помощью к взрослым, убирать после игры или вечером свои игрушки «на место», туда, где они останутся на ночь, когда ребенок пойдет в постель.

С возрастом трудовые поручения должны быть усложнены и отделены от игры. Педагог перечисляет несколько видов детской работы, рассчитывая, что каждая семья в зависимости от условий своей жизни и возраста детей сможет исправить и дополнить этот список.

1. Поливать цветы в комнате или во всей квартире.

2. Вытирать пыль на подоконниках.

3. Накрывать на стол перед обедом.

4. Следить за солонками, горчичницами.

5. Отвечать за книжную полку или за книжный шкаф и держать их в порядке.

6. Получать газеты и складывать их в определенном месте, отделяя новые от прочитанных.

7. Кормить котенка или щенка.

8. Производить полную уборку в отдельной комнате или отдельной части комнаты.

9. Пришивать на своем платье оторвавшиеся пуговицы, иметь всегда в полном порядке приспособления для этого.

10. Отвечать за порядок в буфетном шкафу.

11. Чистить платье свое или младшего брата или одного из родителей.

12. Заботиться об украшении комнаты портретами, открытками, репродукциями.

13. Если в семье есть огород или цветник, отвечать за определенный его участок как в плане посева, так и ухода за ним и сбора плодов.

14. Заботиться о том, чтобы в квартире были цветы, для этого иногда поехать и за город (это для более старшего возраста).

15. Помогать матери или сестре в определенных хозяйственных функциях.

Сегодня слова Макаренко звучат очень актуально, поскольку многие дети исключены родителями из домашнего труда, который нередко перепоручается чужим людям. Ребенок с детства привыкает, что его все время кто-то обслуживает: родители, няни, домработницы, воспитатели. В результате даже несложные трудовые занятия по дому начинают восприниматься ребенком как обуза. Дети не учатся помогать, не учатся видеть и ценить чистоту, труд других людей. В школьном возрасте приучать детей к труду, если основы этого не были заложены раньше, намного труднее, чем до школы.

А. С. Макаренко приводит пример. Приходят к нему за педагогическим советом родители.

«Мы оба общественники, я – инженер, она – педагог, и у нас был хороший сын, а теперь ничего с ним сделать не можем. И мать ругает, и из дому уходит, и вещи пропадают. Что нам делать? И воспитываем его хорошо, внимание оказываем, и комната у него отдельная, игрушек всегда было сколько хочешь, и одевали, и обували, и всякие развлечения предоставляли. А теперь (ему 15 лет): хочешь в кино, театр – иди, хочешь велосипед – вот велосипед. Посмотрите на нас: нормальные люди, никакой плохой наследственности быть не может. Почему такой плохой сын?

– Вы после ребенка постель убираете? – спрашиваю у матери. – Всегда?

– Всегда.

– Ни разу не пришло вам в голову предложить ему самому убрать постель?

Пробую отцу задать вопрос:

– А вы ботинки вашему сыну чистите?

И я говорю:

– До свиданья, и больше не ходите ни к кому.

Сядьте на бульваре, на какой-нибудь тихой скамеечке, вспомните, что вы делали с сыном, и спросите, кто виноват, что сын вышел такой, и вы найдете ответ и пути исправления вашего сына.

Действительно, ботинки сыну чистят, каждое утро мать убирает постель. Какой сын может получиться?» .

Макаренко напоминает: когда дети учатся в школе, последняя довольно сильно нагружает их домашними заданиями, но это не повод совсем отказываться от привлечения детей к домашнему труду. В домашнем труде выстраиваются семейные отношения, формируется способность оказывать помощь, развиваются самостоятельность, ответственность детей за свой участок дел, которые ребенок берет на себя или ему взрослые предлагают выполнить. Идеальным вариантом отношений Макаренко считал, когда ребенок самостоятельно может видеть те участки быта, где требуется его помощь или его вклад в общий труд, и сам в это дело включается. Однако понимая, что в реальности такой расклад событий возникает далеко не всегда, он писал о значимости просьбы как метода включения ребенка в трудовую деятельность.

«В том случае, если необходимость или интерес недостаточны, чтобы вызвать у ребенка желание потрудиться, можно применить способ просьбы. Просьба тем отличается от других видов обращения, что она предоставляет ребенку полную свободу выбора. Просьба и должна быть такова. Ее так нужно произнести, чтобы ребенку казалось, что он исполняет просьбу по собственному доброму желанию, не побуждаемый к этому никакими принуждениями. Нужно говорить:

– У меня к тебе просьба. Хоть это и трудно, и у тебя всякие другие дела…

Просьба – самый лучший и мягкий способ обращения, но и злоупотреблять просьбой не следует. Форму просьбы лучше всего употреблять в тех случаях, когда хорошо известно, что ребенок с удовольствием просьбу выполнит. Если же есть какое-нибудь сомнение в этом, следует применять форму обыкновенного поручения, спокойного, уверенного, делового. Если с самого малого возраста ребенка родители будут возбуждать личную просьбу и поручение и в особенности если разовьется личная инициатива ребенка по собственному почину выполнять работу, в поручении не будет уже никаких прорывов» .

Воспитание детей через труд часто ставит перед родителями проблему лени детей. Макаренко рассматривал лень как следствие неправильного воспитания, «когда с самого малого возраста родители не воспитывают у ребенка энергии, не приучают его преодолевать препятствия, не возбуждают у него интереса к семейному хозяйству, не воспитывают у него привычки к труду и привычки к тем удовольствиям, которые труд всегда доставляет. Способ борьбы с ленью единственный: постепенное втягивание ребенка в область труда, медленное возбуждение у него трудового интереса» .

А. С. Макаренко был первым, кто предложил типологию установок родителей на воспитание. Мы можем их обозначить в соответствии с названиями лекций о воспитании: установки на дисциплину, на игру, на семейное хозяйство (бытовой труд), на отношение к труду, на половое воспитание (современным языком мы можем назвать гендерные установки), воспитание культурных навыков.

Обращение Макаренко к семейному воспитанию можно обозначить как неожиданное, поскольку основные его работы посвящены общественному воспитанию в коммуне и детском доме. Но его педагогические идеи, наблюдения и рекомендации остаются актуальными и сегодня, несмотря на то, что эпоха полностью сменилась, общественные ценности изменились, тексты Макаренко остаются важными для современных родителей.

| |

Советский педагог и писатель Антон Семенович Макаренко признан одним из четырех выдающихся педагогов мира, наряду с Джоном Дьюи, Георгом Кершенштейнером и Марией Монтессори. Такой чести в 1988 году его удостоило ЮНЕСКО. Главная заслуга Макаренко - авторская методика воспитания, которая творила чудеса: в 20-е годы беспризорники и малолетние преступники не просто перевоспитывались, а становились выдающимися личностями. В чем был секрет Макаренко и применима ли она к современным детям?

Коллектив

Основа методики Макаренко - воспитательный коллектив, в котором дети связаны общими дружескими, бытовыми, деловыми целями и это взаимодействие служит комфортной средой для развития личности. Звучит скучно и напоминает о пионерах, но попробуем разобраться, чем этот принцип интересен в наше время, ориентированное на развитие индивидуальности.

Ощущение того, что ребенок является частью коллектива, учит его взаимодействию с другими детьми. Коллектив помогает ему адаптироваться в социуме, почувствовать себя его частью, принять новые социальные роли. Развитие взаимоотношений детей, конфликты и их разрешение, переплетение интересов и взаимоотношений стоят в центре системы Макаренко. При этом коллектив должен развиваться, ставить новые цели и поэтапно идти к ним, а каждый ребенок осознавать свой вклад в этот общий процесс.

Такое воспитание, ориентированное на природные задатки, подготавливает ребенка к жизни в реальном мире, где он больше не будет исключительным и единственным, и ему понадобится завоевать свой статус. В итоге, ребенок морально готовится принимать взвешенные решения, осознавать свои силы и не бояться их применять,

Кроме того, дети ориентированные не только на получение (популярное «мне все должны, а я никому ничего не должен»), но и на отдачу - будут испытывать взрослое чувство социальной ответственности.

Ядро коллектива. Колонистов воспитывал не воспитатель в режиме ручного управления, а ядро коллектива в автоматическом режиме. Авторитетные колонисты, внутренне принимающие и исповедующие ценности колонии, как ядро коллектива - выполняли роль "закваски", которая пропитывала вновь прибывших колонистов. Дети доносили друг до друга новые правила жизни на своем языке, Макаренко лишь сдерживал их, чтобы они оставались в цивилизованных рамках.

Труд, организованный с определённой целью.

Макаренко не представлял систему воспитания без участия в производительном труде. В его коммуне труд носил промышленный характер, и дети работали по 4 часа в сутки. Этот момент один из самых непростых в разрезе современного момента, ведь физический труд, увы, не в почете.

Но, говоря о необходимости труда в детстве, Макаренко считал, что воспитательным средством может быть такой труд, который организован с определенной целью. Когда поставлена цель и виден положительный результат, дети работают с интересом. И в тоже время труд без идущего рядом образования и воспитания - бесполезное сокращение мускулатуры.

К слову о «макаренских» воспитанниках, участие в производственном труде сразу меняло социальный статус и самосознание подростков, превращая их во взрослых граждан со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями.

Дело.

Колонисты имели реальное дело, которое их и кормило, и дисциплинировало. Вначале колонисты обустроили свое натуральное хозяйство просто чтобы себя прокормить, позже занялись серьезным производством. Построив свой завод (меньше чем за год), воспитанники стали выпускать электродрели, позже освоили производство фотоаппаратов «Лейка». Фотоаппарат «Лейка» - это 300 деталей с точностью до 0,001 мм, для тех времен это абсолютно инновационное производство. Производство в коммуне было не просто рентабельно, а высокорентабельно: коммуна отдавала государству как свою прибыль 4,5 млн. руб. в год. Воспитанники получали зарплату, на которую содержали себя, младших членов коммуны, выплачивали стипендии бывшим коммунарам, обучавшимся в ВУЗах, откладывали деньги на сберкнижки для накопления средств к моменту выхода из коммуны, содержали оркестр, театр, оранжерею цветов, организовывали походы и другие культурные мероприятия. А главный смысл в том, что дело формировало личность: в 16-19 лет дети уже становились мастерами и начальниками производства.

Самоуправление

Если нет дела и нет здорового ядра коллектива, самоуправление невозможно и вредно. Если основа коллектива здоровая, самоуправление его укрепляет и оттачивает, оказываясь школой лидерства и руководства.

По большому счету, система воспитания Макаренко самая демократичная. Выдающийся педагог выступал за создание комфортного психологического климата в коллективе, который даст каждому ребенку ощущение защищенности и свободного творческого развития.

Так, например, никакой педагог не мог отменить решения собрания. Именно голосование детей определяло жизнь, досуг и труд коллектива. «Я принял решение, и я отвечаю», - это переживание ответственности за собственные поступки творило чудеса. Антон Семенович считал, что «каждый ребенок должен включаться в систему реальной ответственности и в роли командира, и в роли рядового».

Согласно Макаренко старший группы выбирался лишь на полгода и мог занимать пост единожды, соответственно каждый ребенок имел шанс попробовать себя в качестве руководителя. Там, где отсутствовала эта система, считал Макаренко, часто вырастают безвольные и не приспособленные к жизни люди.

Макаренко был противником идеи того что школа - это лишь подготовительный этап, а дети - зародыши будущих личностей. Ведь сами они не рассматривают себя таким образом, а значит это естественно считать их полноправными гражданами, которые могут жить и работать по мере своих сил и заслуживают уважения. Как можно больше уважения к человеку и как можно больше требования к нему.

«Любовь нужна требовательная», - говорил он. Чем не лучшее лекарство от «избалованности»?

Учитель/воспитатель/родитель

«Вы можете быть с ними сухи до последней степени, требовательны до придирчивости, вы можете не замечать их… но если вы блещете работой, знанием, удачей, то спокойно не оглядывайтесь: они на вашей стороне. И наоборот, как бы вы ни были ласковы, занимательны в разговоре, добры и приветливы… если ваше дело сопровождается неудачами и провалами, если на каждом шагу видно, что вы своего дела не знаете… вы никогда ничего не заслужите, кроме презрения…».

Эта цитата посвящена, в первую очередь, учителю и воспитателю, но и родителю в том, числе. Антон Семенович был одним из первых, кто заговорил о роли домашнего воспитания детей и о том, что родители - пример, который может вызывать как уважение, так и критику. Об этом и многом другом он писал в своей «Книге для родителей».

Также Макаренко не раз подчеркивал, что учитель должен быть внимательным и искренним, потому как все мы знаем, дети лучше взрослых различают фальшь. И в этом случае категорически запрещен «шантаж», когда оказывая доверие ребенку, вы припоминаете ему прошлые огрехи. «Воспитанник чувствует, что педагог придумал свой фокус с доверием только для того, чтобы усилить контроль».

Дисциплина

По Макаренко дисциплина - это не средство и не метод воспитания, а ее результат. То есть правильно воспитанный человек обладает дисциплиной как нравственной категорией. «Наша задача воспитывать правильные привычки, такие привычки, когда мы поступали бы правильно вовсе не потому, что сели и подумали, а потому, что иначе мы не можем, потому что мы так привыкли», - утверждал Макаренко. А он прекрасно понимал, что легко научить человека поступать правильно в присутствии других, а вот научить его поступать правильно, когда никто не видит - очень трудно и, тем не менее, ему это удавалось.

Материалы:

http://letidor.ru/article/sistema-a_s_-makarenko_-5-prin_144272/

http://www.psychologos.ru/articles/view/pedagogicheskaya_sistema_a.s.makarenko