Баста дал интервью газете «Известия», в котором была затронута тема поэзии, и можно ли считать рэперов наследниками поэтов-шестидесятников. Мы собрали для вас самые интересные моменты. Полный текс интервью читайте .

О рэперах, вышедших за рамки жанра.

То, что я исполняю сейчас, не совсем корректно называть рэпом. Я - Вася-музыкант. И многие из тех, кого мы по привычке называем рэперами, - давно вышли за рамки жанра. Я имею в виду Оксимирона, Ваню Нойза, исполнителей нашего лейбла «Газгольдер». Но если вы спрашиваете, поэт ли я, то нет, поэтом я себя тоже не считаю. Я мнение Соловьева с благодарностью, конечно, принял, но удивился...

О графоманстве.

Это когда человек слово использует ради слова. Хотя... в этом есть своя эстетика, много людей именно такую поэзию любят, им нравится нагромождение абсурда. С другой стороны, бывает, что графоманство прослеживается и в идеальных рифмах, где всё красиво, но нет настроения.

О первом рэпере и маргинальстве.

Есенин, мне кажется. Алкоголик, тунеядец, хулиган, маргинал, одним словом. Рэпер - это ведь больше не про стихи, а про позицию. Рэп - такая штука, что если нет человека, нет судьбы, то нет и смысла во всем его творчестве. Рэперы - это не только социальные поэты. Можно быть и кубистом, и сюрреалистом.

О рифмах.

Я раб музыки, я раб рифмы. 60% времени только и делаю, что ищу рифмы. Называю это физкультурой мозга: у меня есть в телефоне целые текстовые файлы, в которых по 400 рифм на одно слово, но при этом уже первая с десятой не схожи. Рэп в плане рифм сильно отличается от просто стихов. Я, например, глагольные рифмы не использую, у меня нет ни одной глагольной. Стараюсь сложные рифмы использовать.

О песне «Выпускной».

Это же аллюзия! У меня не было выпускного. Это моя фантазия о том, каким должен быть этот выпускной. И в этом тексте больше правды, чем где бы то ни было. Это одна из удачнейших моих песен. Она мне нравится, а припев - просто разрыв: «И пусть звучат они все одинаково. И пусть банально, и не талантливо; Но как сумел - на гитаре сыграл и спел». Никто не обращает внимания на эти слова. Все говорят: это же звучит, как и все песни. Я говорю, ну да. Это мой поэтический триумф.

О «голоде» поэтов.

Поэт должен быть талантлив, а голодным - на свое усмотрение. Кто-то говорит, вот, типа, поэты - они заговаривают бога, а вы - деньги. Но это не так.
Любой музыкант, когда нужны деньги, заговаривает деньги. Когда болит сердце - заговаривает сердце. Это и есть настоящее. Не существует музыкантов, которые живут ради музыки. Жить только ради музыки - это глупо.

О планах.

Мы заканчиваем работу над второй частью фильма «Газгольдер». Он весь в стихах. Олег Груз полностью сделал поэтический сценарий. А ближайший концерт у нас запланирован на 16 июля - это ежегодный фестиваль Gazgolder Live. На сцену выйдут резиденты нашего творческого объединения, и не только, соберется большая компания, много хороших музыкантов и поэтов. Выступит ATL. Вот вы спрашивали, что для меня пример русской поэзии - это он. Послушайте, что за стихи. Это космос.

Апрель - Всемирный месяц информирования о проблемах аутизма. Специально для «Сноба» президент фонда «Выход» , режиссер и сценарист побеседовала с музыкантом Василием Вакуленко (Бастой), который недавно стал послом фонда. Смирнова и Баста поговорили о том, что такое милосердие, как помочь наркозависимым, а также о побегах из дома, литературе и музыке

Фото: Кирилл Пономарев/Сноб

«Жили в подвале, спали на кроватях из вагонных купе»

Авдотья Смирнова: Я хотела начать разговор с твоей мамы. Ты мне сказал, что в какой-то момент ты думал, что мама сумасшедшая, что за тебя борется. Потому что она тебе все прощала и верила в тебя, несмотря на все твои выходки. Ведь ты был непростым подростком. В пятнадцать лет убежал из дома, и полгода тебя не было. Что ты делал в эти полгода?

Баста: Путешествовал. Жил у друзей, потом в городе Аксай — такой маленький город-спутник Ростова. В подвале мы жили. Спали на кроватях из вагонных купе. Это был такой «союз детских сердец». Мы все друг другу помогали.

Авдотья Смирнова: А что ты ел?

Баста: Еду добывали.

Авдотья Смирнова: Скажи мне, Вася, прямо и честно: разбой был?

Баста: Нет, разбоя не было.

Авдотья Смирнова: А что тебя дома так напрягало?

Баста: Мы с отцом были прямо-таки идейными врагами. Он рвался меня воспитывать, хотя был чужой мне человек, я увидел-то его лет в семь. До этого он с нами не жил. Меня воспитывали бабушка с дедушкой. Дед для меня был больше чем отец. Человек безумно меня любящий и вообще идеал мужчины. Сначала он работал в Кривом Роге на шахте, потом закончил школу, поступил в военное училище, окончил Академию гражданской обороны в Москве. Просто звезда из голливудских фильмов.

Авдотья Смирнова: Дед — казак?

Баста: Да, криворожский, настоящий. Фамилия у него Раздайбеда.

Авдотья Смирнова: То есть мама в девичестве Анна Васильевна Раздайбеда?

Баста: Ага, Анька Раздайбеда.

Фото: Кирилл Пономарев/Сноб

Авдотья Смирнова: Кто мама по профессии?

Баста: Экономист. Закончила вуз с красным дипломом, была главным экономистом оборонного завода. Потом продавала йогурты. Для меня работающая женщина, которая именно вынуждена работать, а не просто заниматься любимым делом, — это трагедия.

Авдотья Смирнова: Женщина не должна работать?

Баста: Должна работать, а не тащить все на себе. Знаешь, это такое русское «тащить на себе». Вот бабуля моя тащила всех на себе. Я ненавижу себя за то, что я не мог на это повлиять. Но что я мог сделать?

Авдотья Смирнова: Так, вернемся к твоему побегу. Ты вернулся, мама тебя встретила словами: «Слава Богу!» То есть ни скандала, ничего? Что она думала эти полгода, она знала, что ты жив?

Баста: Да, я звонил.

Авдотья Смирнова: Она тебе не говорила: «Сынок, вертайся давай!»

Баста: Она знала, что это бесполезно. Вот в этом плане она, конечно, гений педагогики.

Авдотья Смирнова: А ты у Анны Васильевны просил когда-нибудь прощения?

Баста: Конечно. До сих пор прошу. Только не «Мамочка, прости!», а поступками. И она считает, что все в итоге правильно сложилось. «Я понимаю, что ты был молодой, искал себя», — так она говорит.

Фото: Кирилл Пономарев/Сноб

Авдотья Смирнова: Я прочла множество твоих интервью, и из них складывается образ совершенно благостный. Ты просто столп общества, правильный во всем. Не понимаю, как это сочетается с образом Ноггано.

Баста: А в России кто столпы общества в основном?

Авдотья Смирнова: Разбойники? Ты как считаешь?

Баста: Да. Сто процентов. Время, в которое вырос я и мои друзья, — конец 90-х. Понять, из чего сделана страна и вообще жизнь, можно только через призму личного опыта. Если ты о чем-то просто знаешь, но не имеешь в этом опыта, у тебя не будет милосердия.

Авдотья Смирнова: А бандиты милосердны?

Баста: Бандиты — рабы обстоятельств. Представляешь, тебе надо идти и каждое утро что-то забирать, потому что иначе у тебя заберут. И ты строишь свою жизнь на этом.

Авдотья Смирнова: То есть те, кто через это прошел, потом приходят к правильным ценностям?

Баста: Пройдись по двадцатке наших самых заряженных, богатых, успешных людей — это люди, за которыми тянется определенный шлейф, по-другому не может быть. Сейчас поднимают заново дела 1990-х — там каждый не без греха, страна была такой. Люди так жили: надо было хитрить, выкручиваться.

«У меня до сих пор ощущение, что я просирал все свои шансы, один за другим»

Авдотья Смирнова: Когда у тебя появились деньги?

Баста: Лет пять-семь назад. А до этого я был просто неудачником.

Авдотья Смирнова: Ты вышел на сцену в первый раз в восемнадцать лет. Как это было?

Баста: Мой друг предложил мне петь во Дворце спорта. Я написал свою первую песню, «Моя игра», за 15 минут, хотя стихи вообще писать не умел.

Баста: Да, бабулечка заставляла. Сейчас я просто не понимаю, как можно не читать книг.

Авдотья Смирнова: У тебя есть любимый поэт?

Баста: Бродский и Маяковский. Вот если бы можно было бы их совместить и у них был бы общий творческий ребенок — это был бы предел просто… Ну, в общем, на следующий день после того выступления во Дворце спорта обо мне знал весь город.

Перетерпеть ломку очень сложно — я резал себе руки, бился об стену, — но через это можно пройти

Авдотья Смирнова: А почему ты говоришь, что ты был неудачником?

Баста: У меня до сих пор ощущение, что я просирал все свои шансы, один за другим.

Авдотья Смирнова: Это же было связано с наркотой?

Баста: Вообще с моим взглядом на жизнь. Когда я оставался один на один с собой, мне было мучительно больно. Я себе не нравился. При этом в 18 лет я считал себя уже очень опытным, взрослым, закоренелым мужиком.

Авдотья Смирнова: А когда наркотики начались?

Баста: В 16 лет.

Авдотья Смирнова: И сразу с тяжелых?

Баста: Нет, сначала просто пил, курил, в 17 в первый раз укололся. Было совсем не страшно.

Авдотья Смирнова: Зачем? За этой чертой ты идеальный — или что?

Баста: Все идеальное. Я когда первый раз употребил тяжелые наркотики, понял, что чувствую себя самым красивым, самым сильным, самым дерзким, самым талантливым — меня ничего не беспокоило. Со стороны это выглядело ужасно, но мне на это было плевать. Почему люди употребляют вещества? Не потому, что хотят новых ощущений. Таких меньшинство. Я считаю, что склонность к наркотикам — в человеческой природе. Вот этого-то не понимают люди, которые занимаются борьбой с наркотиками.

Фото: Кирилл Пономарев/Сноб

Авдотья Смирнова: Ты не согласен с тем, что делает Евгений Ройзман?

Баста: Полный провал. У людей в его фонде нет ни понимания, ни милосердия. Это переломавшиеся, которые возгордились и забыли, что они просто бывшие торчки. Их деятельность — сплошное глумление и «высебячивание». Они лицемеры. Что испытывает человек, который употребляет? Он просыпается каждое утро, чтобы ввести себе вещество, которое его убивает, и прекрасно это осознает. Это же больной разум, про душу я вообще не говорю. Тут насилием не поможешь.

Авдотья Смирнова: У меня была очень тяжелая операция на спину в Германии, она длилась больше десяти часов. А в Германии принцип медицины такой, что человек не должен терпеть боль. И за короткий срок я пришла к высоким дозам наркотиков. Потом меня стали с них постепенно снимать. Я, собственно, получила все радости ломки. Это совершенно адское состояние. И я как-то сказала моему товарищу Жене Ройзману: «Ты не понимаешь, что это такое. Человек колется не для того, чтобы словить кайф, а для того, чтобы прекратить эту муку». На что Женя мне сказал: «Ну ты же перетерпела, значит, и они могут». Что на это ответить, я не знаю.

Баста: Я знаю. Здесь дело не в том, чтобы физически перетерпеть. Это несложно. То есть, это очень сложно — я резал себе руки, бился об стену, — но через это можно пройти. А что потом? Нужна специальная программа, которая показывает человеку, что он не виноват. Понимаешь? Весь мир признал давно, что это болезнь. Пока в поступках этих борцов не будет милосердия, ничего не получится. Они просто охотники за привидениями. Пусть лучше ловят милиционеров.

Авдотья Смирнова: Ты говоришь «переломался», а что дальше?

Баста: Человек должен понять, для чего ему дальше жить.

Фото: Кирилл Пономарев/Сноб

«Я не очень уважаю закон. Я бы хотел, чтобы законы были такими, как удобно мне»

Авдотья Смирнова: Ты часто употребляешь слово «милосердие», не переносишь, когда при тебе обижают слабого. При этом в «Газгольдере» у тебя пасется довольно пассионарная публика, в воздухе пахнет тестостероном. Как ты относишься к геям?

Баста: Больше всего меня в этом напрягает агрессивная пропаганда. Я про заграницу говорю.

Авдотья Смирнова: А я про Россию. У нас к ним относятся очень агрессивно. Если при тебе начнут обижать гея за то, что он гей, ты вступишься?

Баста: Если будут прямо какие-то садистские истязания, конечно. Милосердие не знает границ и каких-то там разделений. Тем более что гомосексуализм — тоже болезнь.

Авдотья Смирнова: Это не болезнь. В любой популяции животных один и тот же процент гомосексуальных особей.

Баста: Поверь мне, прежде чем так заявлять, я изучил, почему это случается. Есть несколько объяснений: что это природное, естественное, что это из-за распущенности, что это определенная психотравма. Много всего прочитал и понял, что мне неохота в этом дальше разбираться. Есть и есть.

Авдотья Смирнова: Я тоже человек гетеросексуальный, и тоже православный. Я при этом глубоко убеждена, что два самых угнетаемых меньшинства сейчас в России — это, с одной стороны, геи, а с другой стороны, атеисты.

Баста: Ну это разные вопросы.

Фото: Кирилл Пономарев/Сноб

Авдотья Смирнова: Разные — да не разные, потому что атеистам сейчас в нашем обществе приходится крайне тяжело.

Баста: Да. Сейчас их «религия» под ударом.

Авдотья Смирнова: Притом что это вполне себе мировоззрение.

Баста: Конечно. Они верят в то, что Бога нет.

Авдотья Смирнова: А на них нападают. Ты станешь защищать или нет?

Баста: Атеиста? Я не разделяю его взглядов, но рядом встану, конечно.

Почему лично я должен чувствовать себя виноватым за то, что у нас в стране как-то не так относятся к гомосексуалистам?

Авдотья Смирнова: А с геем?

Баста: Нигде не написано, что гей ограничен в правах. Он пользуется теми же свободами, что и я, только пропагандирует зачем-то свою сексуальную ориентацию. Вот я не занимаюсь пропагандой своей сексуальной ориентации.

Авдотья Смирнова: Представь себе гомосексуальную пару, где один из партнеров попал в реанимацию. И второго партнера к нему не пустят. Это не поражение в правах?

Баста: Ко мне тоже не пустят подругу, если она не моя жена.

Авдотья Смирнова: Но вы можете зарегистрировать свои отношения, а они нет.

Баста: Это опять вопрос закона. Дело не в том, что люди у нас какие-то злые. Просто не было такой законодательной инициативы.

Авдотья Смирнова: Я смотрю, ты очень уважаешь закон.

Баста: Не очень. Я бы хотел, чтобы законы были такими, как удобно мне. Но они такие, какие есть, и геев они никак не поражают в правах. Почему лично я должен чувствовать себя виноватым за то, что вот у нас в стране как-то не так относятся к гомосексуалистам? Есть один отличный ирландский бар на Манхэттене. И однажды во время гей-парада хозяин сказал, что не будет вешать гейский флаг над дверями своего заведения. Его оштрафовали на 10 тысяч долларов. Вот это бесит. Почему, если я не разделяю эту религию, я должен это поддерживать? Мое главное обязательство — не наносить им ущерб. Ты закрыл дверь, и в какую ты церковь ходишь, с кем ты спишь — это твое личное дело, твое личное пространство. Геи — так геи. Атеисты — так атеисты. Я христианин. У каждого свой прикол.

Авдотья Смирнова: Для тебя очень важно понятие частной жизни и частных границ.

Баста: Сто процентов. Я не против геев, это личное дело каждого. Но я не хочу информационного давления, в том числе на моих детей. И имею на это право. Вот в Сан-Франциско, а это один из моих любимых городов, ты чувствуешь себя виноватым из-за того, что ты обычный гетеросексуальный дядечка. Кто-то, кстати, мне говорил, что причина такой популярности и распространенности гомосексуальности в Америке в том, что у них не было войн. Я сначала посмеялся, а потом задумался. Мы же, Россия, — страна выживателей. Всю нашу историю мы вынуждены воевать и выживать.

Фото: Кирилл Пономарев/Сноб

«Я равнодушен к живописи, но могу расплакаться от хорошего кино или книги»

Авдотья Смирнова: А почему мы вынуждены выживать? Кругом враги?

Баста: И при этом мы дружелюбные люди.

Авдотья Смирнова: Вот прямо дружелюбные?

Баста: Очень. Мы фанатичные в дружбе. Любим очень сильно, хотя, если возненавидим, то гори все огнем. Если нас обманут, будем уничтожать. Инфантильная нация. Нам много веков, но мы детишки. Правда, взрослеем потихоньку. Поэтому мне и нравится Лев Гумилев с его надеждой на правнуков, которые станут лучше, чем деды.

Авдотья Смирнова: Ты любишь Гумилева?

Баста: Я, когда бросил торчать, много его читал. Тяжелая литература, язык укачивающий, но общий смысл мне близок. Я тоже все время задаю себе вопрос: почему мы так живем? Почему какой-то группе людей определен именно такой путь? Крутость Гумилева в том, что он об этом процессе пишет. О жизни на больших территориях. И понимаешь, что, видимо, нам так надо.

Авдотья Смирнова: А какие страны, кроме России, тебе нравятся?

Баста: Франция без французов.

Авдотья Смирнова: Де Голль говорил, что французы не достойны Франции. А ты никогда не переносишь это выражение на Россию?

Баста: Хорошо там, где нас нет. Но меня вообще пугает вся эта культура улыбчивых людей.

Авдотья Смирнова: Ты боишься лицемерия?

Баста: Я понимаю, что в Европе это традиция, люди при встрече улыбаются, я сам веду себя так же. Но это странно смотрится, например, в Тюмени. Наверное, это наша русская партизанская подозрительность: «Э-э-эх, сучара, улыбаешься, паскудник?»

Авдотья Смирнова: А говорил, что мы дружелюбные.

Баста: Мы одновременно и дружелюбные, и агрессивные, очень правдивые и очень лживые. И еще очень любим приукрашивать.

Авдотья Смирнова: А прибедняться разве мы не любим?

Баста: Либо прибедняться, либо кичиться. Мне жена говорит: тебя и так знают, зачем ты выпендриваешься, надеваешь костюмы. А во мне есть вот это рабское, детское. Например, крутая машина. Хочется компенсировать то, чего у меня раньше не было никогда. И это уродское я в себе вижу. Это во мне есть. Поэтому мне понятно, почему негры ведут себя так же.

Авдотья Смирнова: А ты в подростковом возрасте завидовал?

Баста: Конечно.

Авдотья Смирнова: А чего хотел — денег?

Баста: Чтобы у меня были друзья и мы все были богатыми, самыми сильными, и нас было бы много, и дружили бы мы всю жизнь. И у нас была бы большая компания. Как в сериале «Бригада». Я его, кстати, не видел, но много про него слышал. Даже придумал такой punch: когда спрашивают: «Ты видел “Бригаду?”», я отвечаю: «Нет, я в это время в тюрьме сидел». Хотя мне нравится хорошее бандитское кино. Там ведь нет никакой героизации, в конце все умирают.

Авдотья Смирнова: Еще до того, как они в «Бригаде» умирают, они постепенно превращаются из друзей черт-те во что. Это очень талантливое кино. А кроме бандитского, какое тебе нравится?

Баста: Про зверскую любовь. «Любовь и голуби». Не могу такие фильмы спокойно смотреть — рыдаю. А еще «Председатель» с Ульяновым, «Республика Шкид».

Авдотья Смирнова: Так легко плачешь?

Баста: Если почувствую эмоцию, то могу. И совершенно этого не стесняюсь. От книг тоже плачу. Помню, бабушка меня заставляла читать «Консуэло» и «Графиню Рудольштадт» Жорж Санд.

Авдотья Смирнова: Да ладно! Это же для девочек.

Баста: А я благодаря «Консуэло» заинтересовался масонством. «Невидимые» же они там назывались? И меня вся эта история очень задела. Я сопереживал.

Авдотья Смирнова: А живопись?

Баста: Равнодушен. К огорчению моей жены. Я могу удивиться, поразиться, но если мне не нравится, то объяснять бесполезно.

Авдотья Смирнова: У тебя в «Газгольдере» висит очень хорошего уровня живопись. Откуда здесь взялся этот художественный вкус?

Баста: Ой, а это тоже живописью считается? Я ж не разбираюсь. Мне просто нравится.

Авдотья Смирнова: Мы с тобой в прошлый раз сошлись на том, что оба любим Оскара Рабина. Ты, наверное, просто равнодушен к старой живописи.

Баста: Я равнодушен к живописи, которую не понимаю. Хотя иногда даже то, что я не понимаю, я могу воспринять через судьбу, через трагедию. Мне понравилась история про японскую даму, которая что-то там делала для Louis Vuitton. Так вот, у нее шизофрения, она 40 лет живет в дурдоме, с 6-7 лет слышала голоса. К ней приходили образы и видения, и она выработала собственную систему, как отвлекаться от этого, рисуя. Она создала свое искусство как терапию. Вот это гениально. То есть мне само ее творчество не нравится, но интересна история.

Фото: Кирилл Пономарев/Сноб

«Я долго был рабом storytelling’а, все хотелось сделать посмешнее и эстрадно. Сейчас для меня важнее музыка»

Авдотья Смирнова: Какой ты трепетный! Откуда тогда берется «Застрахуй братуху»? Или «Зять»? Я считаю этот трек шедевром. Это, кстати, реальная история?

Баста: Ну как сказать — реальная-нереальная? Мне кажется, реальная. Потому что я слышал о таких случаях. А фразу из припева узнал от моего друга из Рязани, художника. Он рассказывал: «Приезжаю свататься, а там папа такой сидит, барин прямо, так на меня смотрит и говорит: “Ну что ты, зять — не*** взять”». Я когда услышал, это был для меня прям дзен, хлопок одной ладонью. Такое просветление сразу наступило. Ведь лучше не скажешь просто! Хотя, может быть, не стоило из этой фразы делать припев. Тут меня повело в сторону. Упрощение получилось.

Авдотья Смирнова: Не трогай мое любимое произведение! Я внимательно послушала последний альбом, и у меня довольно сложное впечатление. Все в восторге от «Девочки», она отличная, но там есть несколько более сильных треков. «Стволок за поясок», «Тихий Дон».

Баста: Ну ты называешь те песни, ради которых это все и писалось. Меня вот многие ругают, что я презираю слово «концепция». А для меня непонятно, ну хоть убейте, что такое концептуальный альбом. Либо это сделано в одной музыкальной палитре, что для меня просто несовместимо с жизнью, либо это какая-то история. Я человек настроения. Поэтому «Лакшери» — это диск, в который я собрал все, что сделал.

Авдотья Смирнова: Мне кажется, что сам Ноггано как образ — не столько про музыку, сколько про истории. А альбом «Лакшери» получился про музыку. Там очень много интересных музыкальных находок, а драйв историй ушел. Это еще вернется или ты вырос из Ноггано?

Баста: Это и есть Ноггано. Он теперь будет такой. Я долго был рабом storytelling’а, все хотелось сделать посмешнее, более эстрадно. Но расхотелось. Я не позволяю себе повторяться. Пусть люди видят: для меня сейчас важнее музыка. И «Стволок за поясок» сегодня — моя любимая песня.

Авдотья Смирнова: «Стволок за поясок» — прекрасная песня. Но мне жалко расстаться с тем чудесным Кудеяром-атаманом, которым был и останется для меня Ноггано. Очень хочется с ним встретиться еще. Скажи мне, Васечка, голубчик, у меня к тебе последний вопрос. Вот ты, скажем так, человек больших страстей. Как обуздываешь себя?

Баста: Музыкой. Я же понимаю, почему сумасшедшим дают карандашик и ватман и они начинают рисовать. Без музыки я и не представляю, как бы складывалась моя жизнь. Я был бы очень опасным человеком.

Редакция благодарит компанию «КиноЗавод» за предоставленную фототехнику.

В апреле на широкие экраны выходит картина «Газгольдер: Музыкальная сказка для взрослых», где главные роли сыграли музыканты Творческого объединения Газгольдер – Баста, Гуф и другие. Музыкальный экшн-комикс в привычной для рэперов манере рассказывает о разных аспектах современной жизни: от политики и бизнеса до любви и ненависти. Герои фильма борются за правду, которая у каждого своя. Накануне премьеры коллектив отправился в тур в поддержку ленты. На очереди – Киев, где концерт состоится 30 марта.

сайт: Фильм "Газгольдер" – уникальный проект: вы появитесь в картине не только в качестве актера. А еще и как сопродюсер, сорежиссер и соавтор ленты. Как и почему возникла идея создания картины?

Василий Вакуленко: С идеей фильма к нам пришел Иван Курский, молодой режиссер, который раньше снимал за границей. Он предложил скомпилировать все наши идеи в одну историю. Все вдохновились, собралась классная творческая команда и написала сценарий фильма. Практически сразу же приступили к съемкам, которые длились два с лишним года. Параллельно все работали над своими музыкальными проектами, вышли альбомы у Смоки, Словетского, Тати, свет увидела пластинка "Баста-4", много воды утекло. (Улыбается.)

сайт: Возникали ли на площадке творческие конфликты? За кем в итоге оставалось последнее слово?

В.В.: Конфликты возникали постоянно, потому что я конфликтный человек. В основном такие ситуации были связаны с рабочим режимом группы и какими-то техническими нюансами. Все постоянно хотелось ускорить. Ненавижу паузы и когда кто-то мямлит и ноет. А вообще все было здорово, чувствовалось единение и понимание. Вы все увидите сами в фильме о фильме, который обязательно будет.

В.В.: Теперь я знаю почти все о том, как снимается кино. Техническую и эмоциональную стороны. Это грандиозный опыт, который качественно повлияет на съемку наших видеоклипов. Технические нюансы больше не вызывают у меня такое количество вопросов.

сайт: Сюжет фильма пока известен в общих чертах: «Речь об актуальных на сегодняшний день аспектах жизни: о политике, бизнесе, конечно, о любви, смерти и вечных ценностях». Также часть сюжета будет посвящена еще и событиям, которые происходят в прошлом – 30–40-х годах XX века, что потребовало немало затрат временных и финансовых… Насколько легко было искать финансирование для проекта.

В.В.: Фильм снимали за свои деньги. Поэтому его смело можно назвать авторским. В картине нет навязчивого продакт-плейсмента и нелепых вынужденных сцен.

В.В.: Второй фильм будет точно. И не факт, что это будет продолжение первого.

сайт: Если есть, что сказать украинскому зрителю, – будет круто.

В.В.: Я никогда не разделял людей по географическим признакам. И сейчас тем более не намерен этого делать. Я был в Киеве неделю назад, видел все своими глазами. Надеюсь, что обстановка разрядится и время все расставит на свои места. Люди хотят жить. Об этом, кстати, и наш фильм. Любой загнанный в угол человек начинает действовать, защищая себя и то, что ему дорого. У меня много родственников в Украине живет! Я сам – Вакуленко. О чем еще тут можно говорить? Нас нельзя разделить, и не надо нас сталкивать лбами.

Почти все, что я пишу, - про любовь. Это не всегда мои собственные истории, они могут быть придуманными, но я проникаюсь ими, и они становятся личными. Это как хороший сценарий. Если режиссеру он нравится, он проживет жизнь каждого персонажа, как свою.

ФОТО Владимир Васильчиков

Настоящая любовь - разная, она не только и не столько про романтику и нежность. Настоящая любовь - это уважение. Остальное - на вторых ролях. Если люди не научились уважать друг друга, сохранить любовь они не смогут. ­Романтика, та, которая нужна женщинам, - это и есть уважение со стороны мужчины. Забота о любимой - это уважение. Финансовая поддержка - уважение. Внимание, слова, поступки… Все крутится вокруг «респекта» - в семье, на улице, в магазине, в правительстве. Это то, чего не хватает ­нашему обществу - взаимного уважения. Все просто.

Прошу тебя, только себе не лги,
Ты полменя, я полтебя, но мы не целое.
И не друзья, и не враги.
Я твой недостаток, ты моя Вселенная.

Могу ли я за­плакать? Конечно! Я легко поддаюсь чувствам, на 100 % умею отдаться моменту

Думаю, я способен на «мимими»-поступки, все эти ваши романтические няшечки. Это же обратная сторона брутальности и злобы. Нет, это не значит, что я белый, добрый и пушистый. Я достаточно сложный человек, со скверным характером, вспыльчивый, принимающий многие вещи близко к сердцу. Если кто-то пытается навредить моим близким, друзьям, я тут же начинаю отстаивать свои границы, как это и должен делать любой мужчина. Но я отходчивый: моментально вспыхиваю, но так же быстро остываю.

Ключи на стол...

Да, она мучить мастер,

Играет чувствами:

Сказки, ласки, маски...

Кидает фразы, сразу мысли вслух,

Любит джаз, но ненавидит своих подруг.

Не любит дни рождения, шумные компании,

Любит быть в центре внимания, как маленькая...

Любовные признания, она краснеет до ужаса,

Что я в ней нашел... Не знаю...

Люблю и мучаюсь.

Мы с женой вместе 7 лет, и она знает, насколько разным я могу быть. Не в смысле лицемерия - просто у меня много сторон, настроений. Я в чем-то неуравновешенный, в чем-то инфантильный. Близкие люди знают, что со мной достаточно трудно общаться. Но я ничего не могу поделать, такой уж я человек. Долгое время страдал из-за этого, но хватит уже. Конечно, хотелось бы быть мягче... Но как есть.

Если что-то надломилось в общении с человеком, это уже не склеить. Меня легче убить, чем заставить общаться, помириться, простить… Измену я не прощаю. Измену не в смысле человеческой слабости, а осознанное предательство. Это как измена Родине - такое прощают? В отношениях то же самое. Меня лучше не предавать, вот что хочу сказать. (Улыбается.) Я буду открытым врагом, ничего не скрывая и не тая.

С детьми я тряпка. Две дочки, две пиратки, вьют из меня веревки. Воспитывать стараюсь личным примером, ничто другое не работает

Но ошибки, конечно, совершаю. На самом деле перед вами король ошибок! Мистер Неудачник. Прежде всего, в музыке нет правил, я работаю сам на себя, у меня нет должностных инструкций. Приходится от клипа до кино, от песни до альбома, от промо до гастрольного тура придумывать все самостоятельно. Но в какой-то момент тебе становится очевидно, как должно быть на самом деле.

Я никогда не уничтожаю человека за ошибку. Мне в жизни всегда давали шанс, и сегодня я даю его другим. Я сам человек шансов, это моя идеальная бизнес-модель. Для человека адекватного, совершившего ошибку, второй шанс - лучший мотиватор для развития.

С детьми я тряпка. Две дочки, две пиратки, пять лет и два года. Вьют веревки из меня. Со старшей Машей я общаюсь как со взрослым человеком. Никаких «сюсю-мусю», разговариваю с ней как с равной. А воспитывать стараюсь личным примером, ничто другое не работает. Девчонки мне нравятся, они хорошие, со сложными характерами… А как по-другому? От осинки не родятся апельсинки. А от фейхоа не родится ни х… Моя доработка.

Меня мама так воспитала - в исключительном уважении к слабому. Но и мужчину ударить первым я не ­могу физически. Я занимался дзюдо много лет, но именно первый удар в лицо - нет, не могу. Я не в состоянии переступить через себя, для меня человек - такое… удивительное явление. Не знаю, в чем дело, может, надо к мозгоправу сходить, завершить, так сказать, незакрытый ­гештальт с человечеством.

О том, что он считает главной неудачей года

Это уход Тати из “Газгольдера”. Это моя ошибка и моя трагедия.

В чем именно суть конфликта? Тати постепенно потеряла общий язык с другими сотрудниками. Дошло до того, что люди отказывались с ней работать. А моя попытка вразумить ее, попросить соблюдать какие-то нормы общения, привела к тому, что и я тоже оказался в ряду людей, которые мешают ей жить, творить, создавать.

Это конфликт из-за бытовых вещей - как разговаривать с людьми, как общаться, что здесь нет ни слуг, ни рабов. Тати работала в своей студии, мы выпускали песни по ее личному сигналу, боялись даже касаться каких-то вещей, чтобы лишний раз не конфликтовать. У меня к ней было особое отношение, я очень ей благодарен, она родной человек, много лет путешествовала с нами. Но за последние два года произошла какая-то история непонятная. Здесь я упустил. Видимо, потому что она девушка. А я как-то не знал, как мне поучаствовать в ее жизни. Мое злорадство в твиттере - форма сожаления.

Лично для меня, как для человека, который писал для нее… В Тати вложили очень много времени, личных симпатий, а потом человек говорит, что мы такие-сякие. Я был свидетелем разных продюсерских конфликтов. Я всегда думал, что со мной такое никогда не случится - ну, потому что мы другие люди. И вообще стало понятно, что необходимы реформы.

О том, нужен ли “Газгольдеру” жесткий профессиональный менеджмент

Он есть. Просто со старожилами лейбла были немного другие условия. Им помогали сверх того, что должны были делать. Мы проживали жизнь, мы не работали как лейбл. Сейчас у нас с отдельными артистами контрактные договоренности и впредь будет так. Потому что это избавляет от подобных катастроф.

Вот этот дом, который для меня и правда является домом, как и для большого количества людей, которые тут работают, - его нужно защищать. Тому доказательство иск Кирилла Толмацкого , иски от наших бывших партнеров (“Газгольдер” судится с бывшими соучередителями - Денисом Крючковым и Юрием “Жорой” Булавиновым. - Прим. ред. ). Наша прежняя политика - “мы не даем комментариев о конфликтах, остаемся в стороне от этой возни” - она не работает. Нас переигрывают те, кто начинают говорить первыми. Потом наша правда не имеет никакого смысла.

Так же было и [во время конфликта] с Лешей Гуфом. Мы читали, слушали и хихикали: «Ну, правда она и есть правда, она всплывет». И время это показывает. Вот Леха приезжал в гости после Израиля, мы разговаривали. И я лично чувствую только сожаление: “Ты видишь как все получилось? Тебя кто-то использовал в своих интересах. Действительность состоит в том, что твое имя принадлежит каким-то людям . Что ты работал с “Газгольдером” на тех условиях, которые сам установил”.

И из таких пунктов складывается какая-то устная история, которую невозможно подтвердить - только ситуацией. Сейчас он сам позвонил, сам появился у нас . Если бы ему было безумно страшно - он не пришел бы.

Поэтому нам нужно меняться. Поэтому сегодня я везде. Стараюсь выходить на связь, обозначать публично свою позицию, давать интервью. Лейблу больше десяти лет, пора многое пересмотреть. Оставлять все, как есть, губительно для организации.

Снова о переменах на лейбле

С ТГК смешной был разговор в том плане, что они пришли: “Вот, мы хотим все сами”. Я говорю: “Ну, хорошо, сами”. Мы ничего не делали, только осуществляли продажу музыки. Последние пару лет не брали процентов с их концертов, они сами себе снимали видео.

Со Смоки Мо работа продолжается. Его вроде все устраивает. Он пример человека, который может говорить о своих текущих проблемах, которые исправимы - и мы совместно стараемся этим заниматься. У него тут своя студия. Чтобы ты понимал, он тут практически каждый день, я из студии практически не вылажу, но мы не виделись с ним три месяца.

Если продолжить тему реформы лейбла, я сторонник аккуратных приобретений. Появляются интересные люди, хочется им помочь. Ну вот Саша Чест - песня про Путина это все, с чем он заявился и что осталось после. На самом деле он гениальный в плане задачи МС. Ты ему говоришь, что есть такой припев и нужно написать текст. Через три дня готов аккуратно сведенный трек - что неудивительно, когда дружишь с Капеллой. “Мой лучший друг это Capella”. Рома Capella - тоже отдельная история, и как человек, и как фанат музыки. Эра Канн, участница “Голоса” - мы записываем ее альбом, он выйдет в феврале.

Мы осуществляем помощь, но не можем заниматься безумными инвестициями или содержать человека. Этот формат себя изживает - приходится придумывать что-то новое.

Про конфликт с блогерами “Немагия”

Пришло время поднимать эти вопросы. Потому что у людей, которые живут интернетом, немного искажена картина мира. Представление о морали у них полностью отсутствует. Их поддерживает большая армия людей, которые прошли с ними определенный путь.

Я включился в эту игру с большой охотой. Одного из ведущих “Немагии” после его оскорбительных высказываний о Словетском и Тати мы случайно встретили в «Аэроэкспрессе». Я ему сказал: “Если вы хотите увидеть юмор без границ, то я это могу. Рэп-сайты и форумы закалили меня так, что вы обо мне ничего не скажете, чего я о себе не знаю”.

Я старомодный человек в смысле ответственности за сказанные слова. Но если бы я старался на каждое плохое слово в свой адрес реагировать, мне пришлось бы перебить безумное количество людей. Сайт The Flow в том числе. Badcomedian - первый гад, который высмеял наш шедевр . Но это было сделано так, что к нему нет претензий. Горько, неприятно, дискомфортно, но у этого есть уровень. Или группа, где были Поггано и Кака-47 - это правда смешно. Но в новом ролике “Немагии” была оскорблена моя мать, так что я, как человек определенным образом воспитанный, этого пропустить уже не смог.

А ты что, не знал, что он торчит? Это перманентка его. Такой человек. На протяжении всего времени нашего общения он употреблял. Ну что сказать. Зато он честный человек в плане оценки себя как личности. В песнях все как есть, без приукрашивания. Этим он бесценен для русского рэпа. Самобичеватель.

Сейчас [в израильской клинике] он 45 дней был чистый. Я на него смотрю, насколько ему страшно, насколько тяжело. Я его понимаю, как человек, не понаслышке знакомый с проблемой. Я уже говорю: "Ну если что-то надо, звони, пиши, чем можем…" И я боюсь это говорить, поскольку будет выглядеть, что я опять лезу в его жизнь. Я очень аккуратно.

Они с Бланткатом к нам приходили. Я шутил: “После общения с Лешей наркотиков, наверное, вообще не хочется?” Они записывают альбом, у меня даже возникла идея сделать на него совместный трек "Взаимные претензии". Есть такой формат спикерской группы "Горячий стул", когда человек сидит к тебе спиной и ты сначала говоришь все плохое о нем, а он не может тебя останавливать или перебивать. А потом он разворачивается и ему уже говорят все хорошее. Это сильнейший тренинг, открывается очень многое. Если ты, Леха, прочитаешь это интервью, то на счет "Взаимных претензий" подумай.

Для меня он по-прежнему талант номер один в жанре. Есть сильные, смелые, техничные, креативные - это все не о нем. А он просто гениальный. Который, сев на диван, напишет тебе куплет, который точно не испортит твою песню, а то и просто вынесет тебя. Простыми "был, жил, видел, гладил, торчал, не торчал, кричал, не кричал, причал, не причал".

Спустя годы, клянусь, не испытываю к нему ничего кроме сочувствия. И надежды. Потому что я, в принципе, такой же - меня спасло человеческое сочувствие. Мне постоянно давали шанс.

О планах, целях, задачах

Лично моя мечта - чтобы люди увидели, какие мы на самом деле.

Был интересный момент, к нам в студию приезжал PLC и его товарищ. Я ставил новые биты, тот спрашивает: “А это чей?” А PLC: “Я тебе говорил, что он такое делает”.

Я не нашел пока способа, как мне показать другие свои увлечения, не связанные с песнями - я имею в виду биты, техно, вообще электронную музыку. Что-то покажет наш совместный альбом с Капеллой. Не то, что мне хочется одобрения, но отклика хочется. Чтобы услышали и сделали выводы.

У меня есть инфантильное ощущение, я все равно захожу читать, что обо мне пишут. Я вижу свой альбом в списке лучших на The Flow, и мне приятно. Хотя помню, что в свое время его расхерачили . Но вот он занимает свое место среди достойнейших людей , которых я уважаю - и для меня как для фанатика музыки это важно. Не верьте, если кто-то говорит, что ему неважно, что о нем говорят и пишут. Я и комментарии читаю. И среди обилия молодецкой злобы тоже нахожу конструктивные, полезные замечания. Наверное, это помогает мне не превратиться в какого-то аутичного сумасшедшего.

Я слышу новый звук - класс. Я научусь это делать! На «Долби мой лед» я сделал несвойственный для себя звук, вы еще написали, что это продакшн Strong Symphony. А я тогда сразу же выдал в эфир опровержение. Потому что мне хочется, чтобы знали, что это я написал. Это меня характеризует, возможно, как человека глупого, но мне хочется. Старость, наверное - хочется, чтобы в памяти потомков осталось не только зло, которое я делал.

Если серьезно, то критика - это, конечно, неприятно, но я к этому готов. Меня это только мотивирует сесть и проводить работу над ошибками. Хочется не потерять ни секунды. Я собрал 17 000 в “Олимпийском”, мне хочется собрать 30 000. Дорога мужчины - быть первым там, где еще никто не был. “Крокус” мы первые сделали, рэперы его не собирали, а потом многие стали обращать внимание. “Зеленый театр” сделали, “Ледовый” я первым собрал, Кремль - два раза. Эти вещи по-разному можно оценивать, но они были, это факт.

О контактах с другими рэперами

Из молодежи это Jah Khalib - человек, которого я понимаю в плане общения, воспитания, умения вести себя. Для меня как для ростовчанина это важно. Мне очень нравится Ваня Нойз. Человек, к которому ты не можешь найти ключик. Такой человек, какой он есть, со всеми своими историями. Про Капеллу я говорил неоднократно. Саша Чест - помогаем ему посильно с его песнями. Много людей сюда заходит. ATL со своими пацанами, Pharaoh. Lil Dik, человек космического уровня, со своим даже не юмором - это мышление такое.

Не знаю, у меня есть страх того, что я что-то сделаю не так и подтвержу заключение о том, что я какой-то плохой. Я лучше не буду ни с кем тогда общаться. Тяжело нести на себе повешенный ярлычок

Моя самая смешная история общения с рэперами такая: Pharaoh попросил записать куплет Ноггано на трек с ним. Я думаю: “Ну куда я лезу?” Но записал.

И он мне звонит - а он со мной на “вы” разговаривает - и говорит: “Спасибо вам большое, что поддержали нас”. “Старик, пожалуйста, не разговаривай со мной на “вы”. Во-первых, это звучит как дисс!” И он так с трудом начинает со мной разговаривать на “ты”, а я понимаю, что мне, сука, 36 лет!

Много интересной молодежи. Последние, кто сильно заинтересовал самобытностью - MiyaGi & Эндшпиль. Это поляна, которую Рем Дигга в свое время не присвоил. Слышу мелодические ходы - хочется сказать: “Рома, елки, ну ты где был? Это ты. Тебе чуть-чуть нужно было в качестве музыки и записи докрутить - и был бы на этом уровне”. По текстовому содержанию - не для меня, а вот мелодика. Грибы - понятно, вообще разрыв. У них семейный подряд: Луна - это девочка, которая мне снимала “Хэндс Ап” и первый клип Ноггано. “Пудинг” - очевидный шлягер.

Снова о планах

Хочется записывать музыку бесконечно и участвовать в этом соревновании дальше. Мне страшно подумать, что я не буду жить этой жизнью. Что меня лишат этого праздника. Что буду писать песни и складывать в стол. Или выпускать, но без особого - есть такие примеры. Во мне наглости и молодецкого задора - понятно, что это моя субъективная оценка - еще хватит. У меня планы грандиозные. Сейчас выпущу “Лакшери” и сразу займусь Нинтендо.

Праздник в чем? В том, что ты что-то делаешь и это трогает, задевает людей. Даже переоцененное, на мой взгляд, внимание к песне “Выпускной” все равно приятно. И приятно, что мне хватает мужества делать неожиданные для себя вещи.

Приходится бороться с клишатиной. Например, у Ноггано песня называется “Барыгу долби”. И начинается внутренний диалог: “Ну как же, я же там, я же Баста, я же Василий Михалыч, где-то я даже в “Голосе”. То есть, я начинаю прибаливать ненужной херней, которая мешает. Это ведь я и есть такой - я ведь и ругаюсь, и публично тоже ругаюсь, и… Мне очень нравится.

Всю мою жизнь сейчас можно охарактеризовать, пересказав наш диалог со Смоки Мо. Мы с ним нечасто видимся, хотя у него тут выше студия, но он ходит так, а я так. И вдруг я выбегаю, обсуждая вопрос какой-то с адвокатом по какому-то очередному делу. И Саня выходит (изображает очень спокойный голос): “Как дела, брат?” (изображает нервный голос): “Да тут с этим там бум трах-тарабах бум-бум-бум”. (изображает очень спокойный голос): “Ну ты не заводись. Кстати, здесь есть замечательная вегетарианская забегаловка, советую тебе зайти”. Но в этом кураж какой-то все равно - когда все, как у Гребенщикова, "поезд в огне"!

Про Versus

Я вчера смотрел последний Versus, куда добавилось выступление под бит - ну круто же. Я просто охренел. Слава КПСС при всем моем отношении к нему, он просто разрывает, он просто пулемет. Мне кажется, что это проклятье Оксимирона. Есть у меня такое предчувствие. Злобный красный комиссар. Я прямо вижу это “бей жидов, спасай Россию” - были такие карикатуры, где красноармеец шашкой бьет, а еврей с деньгами, со счётами убегает.

(о мемах, где противопоставляют Гнойного и Оксимирона) То есть, все хотят падения короля, да? Нет, это же не суть, что можно не любить Оксимирона, но посмотреть, как он поведет себя, когда ему собьют шапку - это же круто. Это с любым так, с Макгрегором, с кем угодно - люди хотят посмотреть, как великану дадут по башке. Как он себя поведет. Кто он такой, когда он не абсолютный чемпион. И мне кажется, все равно Оксимирону где-то скучновато. Если делать баттл Гнойный vs Oxxxymiron, то это клетка должна быть.

Мы с Сашей ST разговаривали, я ему сказал: “Ты неправильную стратегию на баттл выбрал. Ты должен был его восхвалять. Со своего уровня пацана с Кутузы восславить и выдать ему хвалебную рецензию”. И не играть в уличного - он его заманил на территорию образованного нерда, он знал, что Саша ему будет пихать: “Кутуза, мы, да там таких, как ты”. У него-то к этому все было готово. Он был как профессор, к которому пришел на первый курс мальчишка обвинить его в том, что он профессор.

Но я его понимаю, потому что выйти против Оксимирона вообще-то страшно. Я-то выгляжу сейчас как зритель, толстяк с пивом на диване: “Ты должен был…” Я помню баттлы, в которых сам участвовал и как сильно я переживал.

Вообще же Versus - это очень крутая история. Интересно только, почему участники этих баттлов не идут дальше, не становятся популярными как артисты.

Неучастие в новом сезоне “Голоса” - это двусторонняя инициатива. Что говорить - работа в “Голосе” это серьезное ограничение себя во времени. Но, не буду скрывать, я хотел принять участие. Потому что мне было интересно - я уже знал, как все работает. Мы поговорили с Юрием Викторовичем Аксютой. Не получилось. О чем я не жалею - мне есть за кого болеть, за Полину Гагарину.

Это тяжелый труд. А я не профессиональный шоумен. Меня хватает на короткую дистанцию. Я могу вспыхнуть. Periscope это мое - я могу собраться и выдать на пять минут. А вот держаться, когда прямой эфир, нервы, переживания... Но “Голос” мне помог преодолеть страх камеры и участия в серьезных разговорах, в интервью, в пресс-конференциях. Туда я пришел зажатым, напуганным каменным человеком, который боялся сказать что-то не то. Или быть профаном в чем-то. Естественно, хотелось показать себя лучше, чем я есть.

Хочется сделать “Голос улиц”. Круто? Круто. (О том, что будет делать, если Мастер Шеff скажет, что это его бренд) На это весь расчет! Мастера мы пригласим - нам нужен Градский! Хочется сделать круто, чтобы бюджет был соответствующий. Позвать всех величин от нашей субкультуры. Думаю, всем будет интересно, по крайней мере, посмотреть.